Но всё же хотелось бы знать и разобраться в том, что послужило такому неприятию мистера президента, не просто членом его команды, а одним из его доверенных лиц, на кого он, можно сказать, опирается при решении самых наиважнейших и наисложнейших вопросов. Ведь если здесь, в самом закрытом и стратегически важном кабинете, возникает вот такое отсутствие взаимопонимания, чуть ли не раздор, то куда это может вообще привести, если каждый из членов совета безопасности будет тянуть одеяло в свою сторону. А всё дело в том…А будет лучше, если сам мистер президент объяснит, тем более он уже это делать начал. Ну а то, что несколько коряво и неуклюже в сторону гера Шпрехензедойча, то что поделаешь, вот такой дружеский и беспечный у президента характер, и на него обижаться грешно.
– Что молчите, как будто воды в рот набрали? – усмехается президент, тогда как всем не так смешно, когда присутствующие в кабинете люди провели свои параллели между недавним событием, их общим желанием утолить жажду и тем, что президент за гером Шпрехензедойчем заметил. А они дураки уши развесили и сразу не поняли, какой гер Шпрехензедойч продуманный и подлый сотрудник департамента информационного обеспечения и связи. Он, подлец, не как все, утолил жажду и всё, а он всё это сделал с запасом, который сейчас и находился у него в роте или во рту.
Что, между тем, проходит незамеченным только одним человеком, мистером президентом, продолжающим донимать гера Шпрехензедойча своим культурным кодом воспитания ковбоем.
– Гер Шпре…– на этом месте мистер президент сбивается и начинает чертыхаться из-за невыговариваемости второй раз подряд столь сложного для произношения имени Шпре…И для правописания – это тоже наисложнейшая задача.
– Ну до чего же скотская на произношение и выговариваемость фамилия. – С искривлённым лицом, благо не с вывихнутой скулой, прямо плюётся на носителя этой сложной на выговор фамилии мистер президент. Чем ещё сильней усугубляет обстановку для гера с этой наисложнейшей для выговаривания фамилии.
По причине чего, что случалось и гораздо ранее и буквально сразу после знакомства с этим гером с невыносимой для общения фамилией, с ним мало кто хотел иметь дело. И все, кто с ним знакомился по необходимости и по своим служебным надобностям и обязательствам перед контрактом, заключённым с государственным департаментом, к которому, как вдруг оказывалось, был прикомандирован и этот гер с мало понятной фамилией (они там, сверху, что, все с ума по сходили, выкидывая такой лингвистический и психологический фокус), сразу начинал себя чувствовать, не просто не ловко, а как-то по особенному ущербно перед этим гером, на чей счёт вон что его родственное древо надумавшего. И явно не из-за каких-то там бытовых соображений, а здесь имело место политика. Единокровные родственники этого гера хотели застолбить с помощью этой своей фамилии место на одном из политических небосклонов.
Ну а так как прежние времена были всё больше тёмные и дремучие, то они не были поняты своими соотечественниками, и как результат, они застолбили место козлов отпущения, и от того их родословное древо расцвело не так пышно и благоухающе, и на представителя этой фамилии, в данном случае присутствующего здесь гера, было крайне сложно смотреть без того, чтобы не задаться вопросом: «А чем таким этот гер и его предки ославились перед природой?».
И примерно с таким умственным настроем, при этом всё это скрывая под личиной благовоспитанности и лицемерия, сейчас все посмотрели на этого гера со сложной для произношения фамилией (не перестаётся почему-то это повторять), где только мистер президент, имея на то полное право, себе смог позволить, не стесняясь и не лицемеря, всё как есть сказать прямо в лицо этому геру…Как сейчас же выясняется с последующих слов мистера президента, то ещё более опасного и сложного гера, имеющего второе дно в своём видовом обозначении. И чтобы два раз не повторяться и своим пересказом не отдалятся от первоисточника, то слово вновь предоставляется президенту.
– Не сочтите мои слова за оскорбление и к вам моё отношение, как за предвзятое и в чём-то для вас соскоблительное, гер Румпельштильцхен. – Как было видно и также слышно по искривлённой физиономии президента и его изменённому голосу, то ему огромных трудов стоило выговорить эту, как оказывается, более настоящую фамилию гера Рум… (увы, не всем по силам, как президенту, выговорить даже про себя эту фамилию, чтобы её затем вписать в анналы письменной истории). И что удивительно, так это то, что президенту удалось без единой ошибки выговорить эту сложную для выговора и правильного произношения фамилию.
И в связи с этим нужно отдать должное службам внешнего контроля речи президента, всё-таки профессионалов своего дела и умеющих поставить так логопедически речь любому человеку, что он без запинки сможет выговорить любую абракадабру. А то, что президент делал такой акцент на сложности произношения фамилии гера Румпельштильцхена, так это всё блажь и причуды, суть которых заключалась в необходимости развеять уж больно напряжённую обстановку в кабинете.
При всём при этом никуда не ушла с лиц остальных присутствующих здесь лиц скука и предвзятость к своему коллеге, как со слов президента становится ясно, отвечающего за информационную политику государственного департамента. И как можно понять при виде всех этих обращённых на него критичных и в чём-то брезгливых взглядов коллег по руководству государства, то им вот нисколько не нравится проводимая информационная политика департамента межвидовых коммуникаций, за которую отвечает гер…тьфу на него и теперь становится понятен злой умысел этого гера, однозначно не зря не отказавшегося от этой своей сложной фамилии.
Он, таким образом, купировал возможности на него ссылаться при разговоре критически и недовольно настроенных к нему служащих и сограждан. И теперь, глядя на эту отталкивающую физиономию гера Рум… (так и хочется пойти на свежий воздух от тошноты продышаться), ещё вот что становится ясно – вот почему и здесь начинаются утрачиваться ведущие позиции в информационной политике. На такую рожу, представляющую собой информационную политику департамента, посмотришь, и ясно, что ничего общего с ней не захочешь иметь.
А вот посади на его место, не просто привлекательное лицо, а это лицо должно принадлежать именно ей, как давно про себя и вслух считают представительницы женского пола, абсолютизированной на себе гендерной идентичности, то дела куда как лучше пойдут. Но как это было всегда и говорят, что будет, то им и их очень правильным идеям ходу не дают. И не даёт ходу, как это не странно, всё тот же мужской шовинизм, гидра с множеством голов. И теперь эта многоликая гидра выкручивает руки самодостаточности индивидуальности женского я тем, что они потеряли на это право в тот самый момент, когда эти права для себя обрела многовекторность гендерного многообразия, а не безобразия, как себе смеют в кулуарах браниться самые несдержанные представительницы гендерной идентичности под номером два (и здесь гады обошли и принизили).
– Ну так что скажите? – а вот к чему относился этот вопрос президента, уже никто не скажет. И, в общем, только геру Румпельштильцхену решать, затаить обиду и злой умысел против президента и его язвительности, или же подойти конструктивно к этому разговору. И гер Ру, так будет легче и свободней выражаться, сделал правильный выбор, проигнорировав специфическое чувство юмора президента (туп, как пробка для меня президент и шутки его не смешные, над которыми смеются только его лизоблюды), обратившись к рассматриваемому им изначально вопросу информационной политики государства.
И если откинуть вечную проблему всех министерств, недофинансирование, то гер Ру сказал следующее. – Мы работаем в этом направлении. И сейчас основные наши усилия направлены на разработку проекта «Философский пароход».
– И что он в себя включает? – заинтересованно спросил президент.
– Мы будем в прямом эфире освещать события, происходящие на одном из эмигрантских потоков, включающих в себя отток интеллектуального ресурса из недружественного нам государства по степени восприятия нас этим недружественным государством, тогда как мы давно отказались от такого дипломатического лицемерия и в нашей доктрине безопасности чётко прописано, кто нам друг, а кто экзистенциальная угроза и враг. Где покажем, чего и какого интеллектуального потенциала лишилась и будет лишена та страна, которая выберет для себя путь в никуда, то есть идеологически не совпадающим с нашим выбором демократических ценностей. – Со своей спецификой выражения и подчёркивания обыденных вещей сложносоставными словами, всё это озвучил гер Ру.
