– Ну что ж, тогда слушайте и не перебивайте мой рассказ своим возмущением и неверием в то, что может быть так и неужели так было можно. И уж не давайте волю чувствам и своей фантазии, которые всегда имеют свою отдельную точку на всё ими виденное и услышанное, к которому они приписывают другую смысловую нагрузку и направленность. Ну а если всё вами услышанное вам не понравится из тех же политических соображений, и ваши знания жизни и её идеологем вам указывают видеть лишь то, что вас устраивает видеть, то тут что поделаешь, если наша жизнь протекает в разных мировоззренческих реальностях. – Объект №2 перевёл дух и… Как-то опасно и неожиданно забрался в карман своего пиджака, и как бы там начал шурудить своей рукой, в поиске… Само собой инструмента убеждения правосудия и людей, здесь находящихся и его поддерживающих, в том, что его взгляды на правосудие, даже самые кардинальные и мало связанные с правосудием, имеют право быть. И таким инструментом их всех убеждения может быть только одно: огнестрельное оружие.

Что, естественно, возмущает и одновременно порождает у людей, здесь собравшихся для другого рода накопления информации и из своего любопытства, крайне негативные мысли и инсинуации насчёт обеспечения службой безопасности их общей безопасности.

– Да как они, бл*ь, допустили такое, чтобы подсудимый смог пронести в зал суда оружие?! – вот такая вопросительность всем одновременно на ум пришла, при виде того, как объект №2 кровь у них всех пьёт этими своим неизвестными действиями. А ответ на этот вопрос лежит на поверхности. Кто-то крайне заинтересован в том, чтобы правосудие в данном случае вершилось однобоко и в пользу объекта №2, явно человека с большими связями и при капиталах.

И собранная здесь публика уж было собралась поддаться Стокгольмскому синдрому и согласиться с правом объекта №2 на личное мнение насчёт правосудия, как он вынимает руку из кармана пиджака, и вот же падла, ставит всех в неловкое положение, не имея на руках того самого инструмента убеждения, который без своей демонстрации уже столько людей в зале суда переубедил быть мягче с подсудимым.

Ну а объект №2 между тем продолжает эти свои поиски и не пойми чего. Но теперь никто не спешит зарекаться в итоге его поисков и с большим терпением ждут, к чему они приведут. А привели они к тому, чего совершенно никто не ожидал увидеть и услышать, и по этой, наверное, причине, судья Моргана так лояльно отнеслась к подсудимому, пойдя навстречу его просьбе, сказать сколько сейчас время?

Правда со своим непониманием того, причём и зачем подсудимому знать время.

А тот, что за беспардонный и наглый человек, вместо того, чтобы вежливо и по делу всё объяснить – мне, как человеку, которому с этого момента светит срок, и значит, мне придётся отныне жить по некоему временному расписанию, хотелось бы запомнить эти последние минуты свободы – продолжает дерзить, требуя от судьи сказать ему сколько время и всё тут.

Судья Моргана, конечно, в край обескуражена этой напористостью подсудимого, для кого нет ни к кому уважения и авторитетов, и ей бы сейчас к лицу было послать куда подальше объекта №2 – выношу вам приговор без дальнейшего рассмотрения вашего дела, и как вы просили, то с этой минуты и до окончания моей памяти о вас, вы будете пребывать на чёртовых куличках – да видимо она так огорчена и подавлена всем этим броским поведением подсудимого, что она, действуя на рефлексах, потянулась к своим часам, чтобы этому гаду озвучить то, что он от него потребовал. – Сейчас ровно полдень.

И вот чёрт! Этот последней подлости и вероломства человек, объект №2, берёт и демонстрирует на своей руке наручные часы, о наличие которых он знал всё это время, так умело водя за нос и вводя всех тут людей в такое заблуждение на собственный счёт, и что главное, он и сам мог по своим часам узнать сколько сейчас время. Из чего вытекает следующая мысль. Если объект №2 мог по своим часам узнать, сколько сейчас время, а он этого не сделал, а прибегнул к шантажу представителя правосудия, потребовав от него сказать сколько время, то что это значило и для чего всё это он сделал? И тут только одна мысль приходит в голову. Он, падла, таким образом, хотел указать правосудию и всем остальным людям здесь на то, что с этого момента, с часа пика (время сейчас находилось в зените), как сказала судья, а объект №2 не просто это время угадал, а он к нему всех тут подвёл, затягивая процесс своими разговорами не сути дела, время будет течь под его контролем. И совершенно не важно, что у вас есть часы и получается, что своё собственное время, когда именно его слова и действия будут определять то, сколько вам всем здесь ещё придётся задержаться. А это время им уже определено – трое суток.

– Всё верно. – Говорит и одновременно подчёркивает своё главенство над всеми здесь и главное над временем подсудимый. – Именно в этот час пробил час для того самого заседания, для рассказа о котором сейчас пробил и для нас час. – А вот зачем объект №2 прибегнул к этой тавтологической путанице мыслей, то разве сейчас это объяснишь для себя, когда ты так напуган до обесточивания себя на всякие, особенно разумные поступки. – Ну, а чтобы мой рассказ расположил к себе ваш хотя бы слух, – продолжил своё обращение всех тут людей в послушных последователей своих идей объект №2, – и не пестрил субъективизмом, то он будет обёрнут в обёртку дилетантского повествования от не первого лица. В общем, я вас надолго не задержу, всего лишь на трое суток. И как говорил высоко взлетевший человек: «Поехали!».

И не успел никто в зале суда понять и возмутиться на то, что они на так долго задерживаться здесь не договаривались (а кто в такого рода заведениях о чём-то договаривается, кроме как только до досудебного соглашения), как всё картинка произошедшего с объектом №2 перед всеми встала, и значит, все в неё заехали.

Положение из ряда вон выходящее. Попаданцы в абсурд

Как говорят и сказал объект №2: «Пробил тот самый час», и…все попали туда, куда не только лишь всем попасть выпадает удача, а может наоборот, этому способствуют критерии вашей скверной и фатальной судьбы.

– А теперь вопрос по существу и на засыпку для тех, кто ничего так и не понял. – Прокашлявшись, тем самым показав свою не чуждость и близость ко всему человеческому, всё же с давлением на неокрепшие сердца других видов, подвидов и родов представительств, обратился к членам совета безопасности руководитель всего делопроизводства и управления кадрами, в миру известный как президент мира, Джорж(етта); в общем, кому как удобней. И тот представитель подкласса людей, у кого есть в наличии психические травмы и фантомные боли по причине своего раннего появления на этот белый свет, когда человечество ещё не достигло такого прогресса в своём восприятии и познавании, то тот на примере вот такой инклюзивной заботы о себе таким настоящим, будучи без надежды хоть что-то в себе изменить, сможет хоть частично получить для себя компенсацию, видя такую о себе заботу со стороны относительно и только по их желанию такой-то избранности сильных мира всего.

– Так что же всё это значит? – Задаётся этим вопросом ко всем собравшимся людям взявший от первого лица этого штаба полномочия по ведению этого экстренного по ситуационной составляющей заседания, генерал четыре звезды и столько же полномочий (одна звезда даёт повод карать и миловать, вторая озвучивать вслух непререкаемые вещи в любом своём сознании вплоть до бессознательного состояния, и так далее) Мак… (а дальше секретно).

И то, что именно ему было передано слово президентом мира было более чем логично. Ведь мир и война, а точнее тот, кто её инструментами заведует и определяет, а в данном случае генерал четыре максимальные звезды Мак…, всегда идут плечо к плечу, приходя на смену опять же друг другу. И где заканчивается мир, там всегда место занимает война, и наоборот. Ну и судя по изрядной и из ряда вон выходящей усталости президента мира, то мир ждут не самые простые времена и притом на долгое время, как минимум на президентский срок президента мира (даром что ли и его премия мира ожидает авансом), а дальше всё полностью зависит от избирателя. И если его и дальше будет устраивать президент мира и связанные с ним мировые процессы, то неужели всем захочется альтернативы мира – войны.