И вот теперь пойди разберись, чего добивалась и предполагала судья Моргана, когда она провоцировала объект №2 на свою честность. Ответ на что со стороны объекта №2 был ожидаемо негативный и закононепослушный.
– Вы и в самом деле этого хотите? – задаёт до предельной дерзости вопрос судье объект №2, уж не знает Прасковья, чего этими своими, до предельной наглости и циничности вопросами добивающийся.
И судья Моргана, даже ни смотря на то, что она до вероятной достоверности знала с кем под личиной объекта №2 имела дело, на мгновение потеряла дар своей речи, позволив тем самым и дальше наглеть этому деструктивному типу.
– Неужели вы хотите знать всю правду и ничего кроме правды о себе, глядя, к примеру, не как сейчас на меня, а стоя перед зеркалом, у себя в ванной. – Да что, собственно, себе позволяет этот мерзкий и злодейского вероисповедания тип, нанося удары в самое сокровенное и ниже пояса, который находится в верхней части ситуации с собой у женщин, судье Моргане и иже ею представляемых представительниц гендера под номером два (так вот откуда ноги растут в этой идентификации объекта №2, это месть ему и иже с ним, людям с такими шовинистскими воззрениями на женский пол).
И от злодейской выходки объекта №2 невозможно было никуда укрыться судье Моргане, рефлекторно схватившей папку с его делом, и закрывшей ею своё лицо, на которое все в зале в один момент уставились и давай быть с ним очень правдивым и честным до того безобразия, в которое оно превращается, когда становишься с ним до предела честным после стольких лет им злоупотребления и наложения на него стольких слоёв масок из макияжа. А сейчас всё это было убрано, и о боже! Какая сволочь всё-таки этот объект №2, кто всё это дело с правдой так перекрутил здесь, что никто, и в первую очередь судья Моргана, уже не хочет слышать всю эту правду.
Но объект №2 на всём этом не останавливается, и он не знает пределов своего цинизма, продолжая превращать судебного заседание в фарс.
– А может всё-таки не следует говорить всей правды, но следует говорить только правду. Или же как говорил один умный человек: всегда говорите правду, правду и только правду, но никогда не говорите всей правды. – В общем пытается найти прорехи в судебной системе этот ловкий на инсинуации судебной системы человек, подразумевающий под всеми этими своими действиями другого к себе подхода в плане применять к нему судебные решения.
И как итог и апологет всему этому цинизму и насмешки над правосудием этого, до чего же дерзкого на свою изобретательность в деле противоречия правосудию типа, его странные слова: «Не будите спящую собаку».
И как уже в полемике внутреннего спора Прасковьи между её сознанием и тем бессознательным, которое никак из себя не вытравишь по причине того, что оно и ты есть одно целое, по поводу того, что есть здравый смысл, а что есть, как ничто иное, как доподсказка твоего разума, всегда всем недовольного и дописывающего в архитектуру события свои черты строения, получается, что и в таких тоже бывает случаях, то Прасковья дала слово своему бессознательному, которое предположило решить возникшую в суде спорную проблему более другим способом. Где Прасковьей в уста объекта №2 были вложены совершенно другие, не свойственные этому месту изложения житейских премудростей и расположения их по своим категориям, понятия и слова. Более ей известные и как ей думается, подходящие для разрешения вот таких спорных ситуаций. И само собой все знаковые данные, изложенные характером Прасковьи, были свойственны в употреблении там, где она себя ментально чувствовала дома и приобретала для себя свой живой и рассудительный ум.
– Зуб даю! Что так всё и было, как я расскажу. – Заявил во всеуслышание объект №2, щёлкнув большим пальцем по тому самому зубу, который будет отвечать и служить в качестве залога для самого ответчика и залогодателя, объекта №2.
Ну а судья Ангелина Моргана, видя всю эту преступную закоренелость и неисправимость ответчика пока что не по делу, в сердцах сплюнула от невозможности исправить всю эту горестную ситуацию с этим типом, и, собрав волю в кулак, продолжила заседание.
– Ну а теперь, когда все формальности улажены и вы, объект №2, приведены, хоть и таким необычным способом к присяге, давайте приступим к нашему делу. – Предварив таким образом начало хода процесса, судья перешла к сути дела. – Ответчик, будьте честны и нравственны в вашем рассказе… – Здесь судья сбилась и сделала оговорку. – Правда, эти две вещи несут в себе взаимоисключающие понятия. – Судья Моргана оторвала свой взгляд от своей застопорённости и, посмотрев на объект №2, сделала на его счёт интересный вывод. – Что вам, пожалуй, и надо.
На что объект №2 не растерялся и в момент огрызнулся в ответ. – Определенно не то, что вам.
Судья Моргана зловеще так посмотрела исподлобья на ответчика, и да ладно, посмотрим на то, что дальше будет. – Ну ладно. – Так и говорит судья Моргана. – Говорите то, что вам надо и что от вас требует инстинкт самосохранения. Если уж всё остальное в таких случаях молчит.
– Я готов. – Выказывает согласие и намерение идти навстречу правосудию объект №2, поднимаясь на ноги со скамейки кафедры, когда этого от него никто не требует и он мог бы и дальше продолжать сидеть и хамить правосудию в комфортных условиях для своих ног. Но он видимо такой беспрецедентной злодейской сущности, что решил и здесь создать свою коллизию для суда, что б они там все задохнулись от возмущения на такую его наглость искажать истину и правду, и всё под ловким предлогом того, что в ногах правды нет и тогда какого хрена, вы все тут развесили уши, решив верить мне напропалую.
Но и это ещё не полный вызов системе правосудия, которую представляет собой судья Моргана, а объект №2 идёт сразу в нападение, выдвигая к правосудию свои требования. – Мол, прежде чем я приступлю к своему рассказу, который перевернёт всю вашу жизнь, потрясся до основания всё то, на чём она держалась – а для всего этого есть веские основания и факты в моём рассказе – ответьте мне на вопрос. – И не давая возможности возмутиться судье Моргане: «Здесь правила прописываю и вопросы задаю я!», этот беспредельной циничности и хамства объект №2, уже озвучивает этот свой, что и говорить, а очень странный и удивительный немного вопрос. И всё в сопровождении странных действий со своим правым глазом, которому в мир иной смотреть мешало сползшее на него веко, и объекту №2 пришлось приложить немало трудов, чтобы это своё веко запихнуть куда-то вверх.
И вот на фоне всего этого происходящего с настройкой фокуса зрения, объект№2 задаёт свой вопрос. – А это мы где? – И начинает по сторонам оглядываться с таким недоумённым видом, как будто он и в самом деле не понимает, где он находится и как здесь оказался.
При виде чего нервы у судьи Морганы не выдерживают, и она окончательно теряет в себе беспристрастность и объективный оптимизм в сторону непредвзятости правосудия, заявляя следующее. – Я бы вам, объект №2, ответила в рифму, но не скажу так, вас радуя. А скажу я следующее. Вы приведены к ответу в зале суда города Нюрнберга…– Здесь судья Моргана опять сбилась, принявшись анализировать, что не так в собой сказанном. И она быстро нашла эту ошибку своего сознания, при себе держащего множество судебных прецедентов и физических мест их оглашения.
– Пока что не в Нюрнберге. – Поправляет себя судья Моргана. – Но вы близко к нему подобрались. А сейчас вы находитесь в Ньюоркшире.
– Во-ка, бл*ь! – объект №2 в ответ не смог сдержаться от использования этого самого используемого в следственном и подследственном деле слова, так он был убеждён в сторону своего удивления.
Но ничего, объект №2 крепкий орешек, и он сумеет совладать с собой и с этим географическим и метафизическим положением в пространстве, которое не хуже и не лучше других, и здесь, он надеется очень, действуют точно такие же, как и везде, где он знает и был, законы физического мироздания. И если это так, но что тогда человеческие законы, которые есть следствие его недалёкого ума, являющиеся продолжением законов земной физики.
