Его восхищенный тон поднял меня до небес.

– Так же как и способности вляпываться во все неприятности, – закончил мысль Бессмертный.

Я бухнулась с небес на грешную землю, и меня понесло:

– Ах, значит, я вся такая-сякая, а он весь белый и пушистый! Добрый Злыдень! Миротворец! Так хотелось ему посмотреть, как бедную девушку сожгут на костре или сварят в молоке! А я ему весь спектакль обломала!..

– Но я бы никогда не допустил…

– Видела я, как ты сидел и не допускал!

– Но ситуация не дошла до критической. Все закончилось…

– Все закончилось просто чудесно!

– Да. И мы с эльфами расстались друзьями.

– А если бы я погибла? Ну да, девушкой больше, девушкой меньше…

– Да я и вправду испугался, когда начался пожар. До этого ситуация была контролируема. Но потом… Все так быстро произошло. Я искал тебя, Неневеста…

– И нашел, – я вспомнила, в каком виде я вылезла из-под котла, в саже и в твороге – еле отмылась потом в эльфийских купальнях, благо из-под земли бил горячий источник, – и расхохоталась. Кащей посмотрел на меня как на сумасшедшую и присоединился.

Так мы дальше и шли, хохоча и вспоминая все наши происшествия за последние двое суток. Я была уже примерной девочкой. Голубые глаза озер равнодушно проходила мимо, на урожай расстилающихся вокруг полей не покушалась. Да и на что там покушаться? Оранжевые огурцы, ядовито-сиреневые помидоры, а то и вообще черт-те что, отнюдь не вызывающее аппетит.

Я была теперь примерной девочкой. Кажется, я это уже говорила? Но у примерной девочки жутко болели рученьки-ноженьки. Ну не привыкла я к дальним переходам, не привыкла. Да и где привыкать? Два шага до маршрутки, два – туда, два – сюда. Нет, конечно, иногда на меня находят «бродилки». Это если приедешь в незнакомый город и бродишь, вертя головой с открытым ртом. По дикой природе тоже можно побродить. Больше всего, конечно, люблю бродить по супермаркетам, даже не устаю. А тут? Сколько ни идешь – пейзаж не меняется. Мне уже эти овощи… И я провела рукой по горлу.

– Ты чего, Неневеста? – удивился Кащей.

Ах да, я же свои мысли не озвучивала.

– Не могу больше, – захныкала я. – Давай сделаем привал.

– Исключено.

– Ну Кащеик… Кащеюшка… Костик…

Я попыталась топнуть ножкой и остановиться, но пришлось догонять моего неуступчивого спутника. Вот изверг, ведь уйдет и не вспомнит.

– Кащей! Ну давай отдохнем немножечко…

– Мы должны дотемна добраться до селения темных эльфов. Или ты предпочитаешь остановиться на ночевку здесь?

Я не предпочитала.

– А как там насчет маленького отельчика с тремя звездочками? Я ведь на многое не претендую.

– Не думаю, что он существует, судя по всему, что мы видели до сих пор. Но какой-нибудь постоялый двор быть должен.

– С кучей добрых друзей путешественников – кровососущих насекомых – в постели?

– А это уж как повезет, – пожал плечами Бессмертный.

Издевается? Или вправду так думает?

– Костик, а как ты считаешь, эти темные эльфы очень темные?

– То есть? – тормознул Кащей.

– Ну чем они отличаются от добрых, человеколюбивых светлых эльфов? Они злые, да? К ним в гости заходить не опасно, а?

– Неневесточка, я с этим миром знаком так же глубоко, как и ты. Но светлые эльфы говорили, что переночевать у темных сможем. Если, разумеется, ты не сожжешь и это селение.

– Нужно было у светлых остаться на ночь…

– Да, нужно было, у них все равно уже жечь нечего. Но и то они не рискнули провести с нами даже несколько лишних часов. Мало ли что еще эта ходячая катастрофа может придумать.

– Ты это обо мне? – заколотила я кулачками по его спине. Как по скале, только кулаки отбила.

– Костик!

– Что за дурацкое имя? – резко развернулся Кащей. – У меня что, только кости видны?

Я оглядела его внимательно со всех сторон:

– У тебя вообще костей не видно. За мясом…

– За… чем?

– Мяса тоже не видно. За шкурой.

– Неневеста, у человека не шкура, а кожа!

– Да не парься особо, у тебя и шкуры, кожи то есть, тоже почти не видно за этими тряпками.

– Это не тряпки! – вскипел Кащей. – И чего тебе там не видно? Мне раздеться?

Я скептически окинула его взглядом сверху вниз и снова вверх.

– Ну это если бы стриптизик под музычку, диванчик в ВИП-зале, неон, шампанское… – Я вздохнула. – В общем, ввиду отсутствия сопутствующих атрибутов отменяется. На сегодня. Но предложение остается в силе. Как-нибудь…

– Неневеста, ты долго меня доставать будешь? А вдруг я выйду из себя и весь уйду?

– Ладно, молчу-молчу. Кащей, Кащеик, а как там у этих темных эльфов дела обстоят с порядком? Может, помочь им порядок прибрать?

Люблю поприкалываться. А что? Все равно делать нечего.

Как Кащей ни спешил, я так тормозила, что дотемна мы никуда не дошли. Ну и что теперь делать? На дороге не заночуешь, вдруг какая кавалькада ночью по тебе пролетит и не заметит? И с дороги сходить не рекомендовали. Короче, чего я себе мозги ломаю? Пусть теперь Кащей парится, он ведь вроде у нас самый умный.

Первая ночь – на краю света, вторая – тоже на горячо любимой природе. Третья – у цвергов (как-никак крыша над головой). Ба! Да я здесь уже четвертые сутки! А все думаю: может, сон?

Фигушки! Во сне не натираешь ноги, не набиваешь шишек и не падаешь с ног от усталости. Я немножко намеренно (совсем немножечко!) кувыркнулась в траву.

– Оставьте меня здесь. На обратном пути заберете, – запричитала тонким голосом.

Кащей обернулся и обреченно посмотрел на меня. Я демонстративно замахала руками и ногами, как жучок, который никак не может перевернуться.

– Ладно, привал.

Темнело здесь быстро. Ужинали мы уже почти на ощупь. Кое-что съедобное осталось от даров цвергов кочующей Белоснежке, а на закуску разломили пополам огромную сливу – плод генетических экспериментов светлых эльфов.

Пятизвездочный отель намечтать я так и не смогла, так что пришлось расположиться на обочине на плаще Кащея. Я свернулась клубочком и придвинулась к нему поближе. Он заботливо укрыл меня второй половинкой плаща. Что-то так приятно пахло…

– А как здесь насчет вампиров, вурдалаков и прочей ночной нечисти? – сонно спросила я. – Может, стоит предохраняться? Кащей, выставил бы ты стражу. Не-не-не! Только не меня! – запротестовала я, когда он попытался меня выставить из нашего импровизированного спального мешка. – Женщины, дети, беременные, болеющие освобождаются…

Я заснула, даже не успев довести мысль до конца.

Уж не знаю, кем посчитал себя Кащей, болеющим или беременным, но от ночных бдений на дорогах чужого отечества он тоже откосил.

И мы с чистой совестью пригрелись и мирно уснули.

Я до утра даже не пошевелилась. Спала бы и до следующего, если б Кащей не тянул меня чересчур настойчиво за мочку уха.

– Ты что делаешь?! Она же будет длинная и некрасивая! – возмутилась я, шлепнув его по пальцам.

– Неневеста, открой глаза!

– Ни за что. Я ушла в нирвану, только табличку забыла повесить: «Никого нет дома. Тело просьба не трогать!»

– Неневеста, открой глаза, скажи мне, что я еще сплю и все мне только снится. Больше я тебя беспокоить не буду.

Немного интригующе, но глаза-то не раздираются.

– Я старалась, Кащей.

– Помочь?

Я живо представила, как он будет это делать, и предприняла отчаянную попытку поднять веки самостоятельно. Сначала это удалось одному глазу, второму помогла пальчиками…

– Ты видишь то же, что и я? – спросил Кащей.

– Умный вопрос. Откуда я знаю, что видишь ты? И вообще, у меня еще туман не развеялся. Вот сейчас…

Я запнулась. Туман отчасти развеялся, и я смогла разглядеть, что мы лежим в тех же позах, в каких и заснули, только не между полем и дорогой, а в тесной каморке с решетчатым окошком почти у потолка. «И небо в клеточку»…

Я резко вскочила. Лежим на грязной соломе в этой… камере предварительного заключения…

– Значит, не сплю, – поднялся вслед за мной Кащей.