Полковник поглядел на Романа тухлым рыбьим взглядом:

- Вьюноша всерьез полагает, что один тихий медикус, затесавшийся в толпу бунташных вожаков, облегчит наше печально положение?

- Я вам ще в 91-м казала: треба переименовывать! – стукнула кулаком Янка, - А вы мени що? «Новое переименование может иметь непредсказуемые негативные последствия…» - пародийно грассируя, передразнила она Рико.

- Между прочим, согласен! – вмешался Роман, - Самая глубокая совковость – делать вид, что никакого советского прошлого не было! Вон, россияне вернули старые названия, а на наследников 19-го века все равно рылами не вышли.

- Это так быстро не делается! – рассеяно бросил Рико.

Роман осекся:

- Что не делается быстро?

- Воздействие топонимической сети, первого слоя миросозидания, на реальные объекты. Связь былых названий с их материальными носителями была прервана большевистскими переименованиями. Теперь надо ждать пока она восстановится – только тогда пойдет обратное влияние.

- Вин не розумие, - вмешалась Янка, насмешливо поглядывая на слегка обалдевшего Романа, - Ромасык, дом стоить на земли – хто на кого действует: дом на землю, чи земля на дом?

- Оба. Друг на друга, - быстро ответил Роман.

- Вирно. А названия чем хуже?

Роман растерялся:

- Они не хуже, они просто… Ну, нематериальные…

- Ты ще скажи, що призрак не может тэбэ шаблюкаю порубать, бо вин же нематериальный! - покачала головой Янка.

Роман вспомнил сверкающие клинки призрачного татарского войска, с которым им пришлось рубиться совсем недавно, и призадумался:

- Но если названия могут изменить реальность – действительно, чего мы тоже не переименовываем? Какие «негативные последствия»? – он вопросительно поглядел на Рико.

- Сколько названий было у одного только нашего города? – задал встречный вопрос Рико.

- В казачьи времена - слобода Половица, потом Екатеринослав, - начал перечислять Роман, - Померла Екатерина – Павел переименовал в Новороссийск. Помер Павел – снова стал Екатеринослав, пришла Центральная Рада – обозвали Сичеславом, взяли власть большевики – Днепропетровск сделался… М-да, - Роман покрутил головой, - Лучше оставить бедный город в покое, а то у него от переименований скоро нервная почесуха начнется!

- Настолько жутких результатов даже я предположить не мог! – серьезно заметил Рико.

- Господа завершили свой историко-политический экскурс? – холодно осведомился полковник. – Пока вы тут изволите глубоким теоретизированием заниматься, большевики вот-вот войдут на город!

- А встретят их запорожские казаки, - меланхолично дополнил Роман, и видя обращенные к нему взгляды пояснил, - Кинотеатр «Сечь». – и он мрачно усмехнулся, - Мультиплекс, между прочим, так что все в тройном размере. Полный абзац.

- Вы что несете, вьюноша? – прошипел полковник, - Какой еще абзац? Вы для чего здесь находитесь? Вы чем здесь занимаетесь? Ваша непосредственная обязанность – чтобы никакой абзац даже не думал…

- Я полагал, нынешний век – век думающей сковородки Тефаль, а у нас, оказывается, и абзацы мыслят, - брюзгливо процедил Рико, - Не орите мне на стажера, полковник, нервозная атмосфера не способствует успешной работе.

Старый полковник возвел глаза к небесам:

- Что особенно удручает в сложившейся ситуации – у меня под рукой имеетесь только вы. Основной персонал у магазина «Океан» и спа-комплекса «Цунами» естественный облик удерживают – не хватало нам еще, чтоб они с Днепром слились. А оперативные группы, как на грех, по области расползлись. Сейчас, конечно, обратно мчатся, но пока доберутся…

- Значит, закажете благодарственный молебен, что самые талантливые все же оставались здесь. – невозмутимо парировал Рико.

- Великие таланты соблаговолят приступить к работе? – ядовито осведомился полковник. Он поднялся. Уже взявшись за ручку, вдруг остановился и выдохнул, - А ведь еще проспект Героев есть… - обернулся и обвиняюще выставив палец, ткнул им по очереди в Рико, Янку и Романа, - Ни одного! Чтоб ни одного героя тут не было! У вас три – максимум четыре часа!

- Извольте не тыкать в меня пальцами, господин полковник, не люблю, - холодно отчеканил Рико.

- Вы меня поняли, Рико. Четыре часа. Честь имею, - полковник коротко кивнул, тряхнув вислыми щеками, и вышел. Только грохот захлопнутой двери выдавал, в какой он ярости.

- Слушай, Рико, он, тебя, наверное, очень любит, – пряча глаза, смущенно сказал Роман, - Какое начальство такие наезды вытерпит.

- Подобную любовь, юноша, оставьте для гей-клубов. Степень свободы поведения зависит не от, скажем так, доброго расположения, или доброго сердца, или прочей лирики, а исключительно от ваших профессиональных возможностей. Чем больше вы можете, тем больше вам и дозволено. Для сравнения, на вашем бывшем месте работы, в университете, младший научный перед ректором обязан содрогаться в пароксизмах уважения, профессор уже может с ним и поспорить, а Нобелевскому лауреату ректорская власть глубоко безразлична, поскольку ректоров много, а он такой всего один.

- У нас в университете нет Нобелевских лауреатов, - пробормотал Роман.

- Зато Общество состоит исключительно из Нобелевских лауреатов, если позволено мне будет продолжить аналогию. Так что учитесь, стажер. Не стоит вам особо тушеваться перед полковничьим неудовольствием. Он вас, в конце концов, не съест.

- Зато уволит на фиг, - буркнул Роман. Легко им, «Нобелевским лауреатам»! А он не Янка с ее когтями, и не Рико. Ему просто повезло почти случайно попасть в одну из операций Общества. Сейчас он работает здесь, и это чистейшее чудо. Чуть что – полковник его вышибет и не вспомнит как звали.

Но Рико в ответ на его слова лишь рассмеялся:

- Знаете, mon ami, у вас гораздо больше шансов быть съеденным, нежели уволенным. Из Общества никогда никого не увольняют.

- Ага, а проштрафившихся работников награждают специальной денежной премией, - съязвил Роман.

- Та ни, от таких як раз и зъидають, - тут же успокоила его Янка, - Не лично полковник, але ж завжды есть кому.

Шуточки! Или не шуточки? Роман отвел глаза от Янки и пристально уставился на макет. Рассеяно всмотрелся в частую россыпь красных точек: за каждой из них скрывалось заведение, над которым его собственное название разразилось катастрофой.

- Слушайте, а сплошные линии сделать можно? – неожиданно спросил он, - Ну как на детских рисунках, когда точки между собой соединяют?

- Зараз, - кивнула Янка, - Дывысь.

Между красными точками протянулись тонкие линии. Теперь макет города казался упакованным в авоську густого плетения. Только в волокнах этой авоськи кое-где зияли прорехи.

- А почему у этих названия не материализовались? - удивился Роман, разглядывая крохотные обозначения магазинчиков, не затронутых общей бедой, - У них что, какая-то сопротивляемость перед заклинаниями? Может, ее можно на всех растянуть?

- Сопротивляемость… - пробурчал Рико, - Это вам не грипп, - он почти водил по макету носом, изучая разрывы в соединительных линиях, потом вдруг рассмеялся и поднял глаза на Романа, - Знаете, кого заклятье не тронуло? Тех, у кого название латинскими буквами. Материализовались только названия кириллицей.

- Подлый наймит американского империализма поработал?

- Навпакы. Раз зреагувало з кириличными буквами, мабуть, и основа закляття местная. Якась ведьма.

- Почему ведьма, а не колдун?

- Ведьмак. Або чаклун, - поправила Янка, - Тильки тут попрацювала ведьма. Став бы ведьмак на магазины та салоны красы внимание обращать!

- А может, его жена так шопингом замучила, столько денег по салонам разнесла, что он решил всем им веселую жизнь устроить? – не сдавался Роман.

- Тогда б просто извел пид корень, и все, не став бы возиться. Не, тут ведьма поработала, ярытница, тобто молодая видьма. Насолили ей в цих салонах чимось.

- Почему ты думаешь, что обязательно молодая?

- Вырице, старой ведьме, на модные бутики злобствовать нечего. Она туда просто не пиде, их поколение не так воспитана. Вырицу если где обидят до лютости, так в гастрономе.