Все имена, фамилии и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми, живыми или мертвыми, случайны.

В ту субботу я не ждал гостей. В четыре часа дня, когда я совсем не думал о чем-то необычном, раздался стук в дверь. Время было странное для визитов – не слишком рано, чтобы это мог быть какой-нибудь почтальон, и не настолько поздно, чтобы кто-то решил, что я, может быть, дома. Я захлопнул третий том «Война и мир» – он гулко стукнулся о стол, – и, чувствуя странное беспокойство, поднялся со стула. Затем медленно, почти крадучись, направился к прихожей, словно боялся спугнуть ту самую тишину, которая окутывала квартиру.

Наклонившись к глазку, я увидел его. Мужчина средних лет в строгом костюме. Он стоял там, не двигаясь, словно изваяние, и ждал. Сначала я подумал, что это кто-то из администрации – может, пришли провести соцопрос, как они иногда любят, но на его лице не было и намека на улыбку. Но что-то в его облике заставило меня почувствовать леденящий холод. Этот человек напоминал не чиновника, а скорее сотрудника похоронного бюро, которому поручили что-то жуткое и неприятное.

Я не хотел открывать ему дверь. Все внутри меня кричало: «Не делай этого!» В моей квартире редко бывали гости, и я давно привык к уединению. Этот человек был чужим и незнакомым, и мне не хотелось допускать его в свой мир. Но стук продолжался, эхом отдавался в подъезде. Незнакомец стучал настойчиво, будто он не собирался сдаваться, пока не добьется своего. Наверное, уже все соседи всполошились, гадая, кто мог ломиться ко мне в квартиру. В какой-то момент я не выдержал – страх перед соседскими взглядами, перед их возможными вопросами взял верх.

Я медленно потянул руку к щеколде. Металл был холоден, как морозное утро, и в полумраке прихожей он блестел, как опасная бритва. Дверь туго поддалась вперед, как будто сама была против того, чтобы я впускал этого незнакомца. И все же я открыл.

– Игорь Сергеевич? – его голос прорезал густую тишину, словно острый нож режет плотную ткань.

– Я… – неуверенно протянул в ответ.

– ФСБ. Капитан Денисов Николай.

Сказал он это так буднично, будто сообщал о погоде за окном. Он плавным движением протянул удостоверение, и в этот момент время замерло. В груди словно что-то сжалось, и весь мир сузился до маленького красного прямоугольника, который он держал передо мной.

Почувствовав внезапный прилив ледяного ужаса, я осознал, что вот-вот сойду с ума. Какого черта этот человек вообще делает здесь? Там, внутри, где-то в глубине души, я всегда знал, что такой, как я, – серая мышь, забившаяся в укромный уголок жизни, – не может заинтересовать таких, как он. Я всего лишь мелкий почтовый работник, сортировщик писем и посылок, да и уборщик в кафе. Разве что мое существование замечают такие же тихие, незаметные тени, как я сам. Но этот человек точно не был одним из них.

– Главное Управление ФСБ России. Город Москва. Капитан Денисов Николай Николаевич, – прочитал я про себя, чтобы запомнить.

Ого! Из Москвы! Что сотрудник ФСБ из Москвы забыл в моей скромной квартире на окраине Таганрога? Этот вопрос прокручивался в моей голове, словно старая кинолента, намотанная на древнюю катушку. И почему-то я ощутил себя героем известного фильма «Люди в черном».

Незваный гость убрал удостоверение обратно в карман и проговорил:

– Это касается вас. Предлагаю обсудить все в квартире.

Я туго сглотнул. Перебрал в памяти все свои грешки за последнее время. Вроде бы ничего такого не было, чем могла заинтересоваться ФСБ. Да нет, конечно же, точно ничего не было! Я же серая мышь, обитающая на городских окраинах.

– М-меня? – выдавил я из себя.

– Да, да, вас, – ответил он и погрузился в загадочное молчание.

Прикинув все «за» и «против», я решил впустить этого настырного эфэсбэшника в квартиру, но не собирался пропускать его дальше прихожей. Денисов без лишних слов закрыл за собой дверь, бегло окинул взглядом мою скромную прихожку и поинтересовался:

– Дома еще кто-нибудь есть?

– Нет… а что?

– Разговор между нами. Не буду ходить вокруг да около. Хочу предложить вам послужить родине. Предлагаю принять участие в расследовании уголовного дела. Оказать ФСБ посильную помощь. Как на это смотрите?

Я подавил невольный смешок:

– Вы шутите, да?

– Нет.

– Вряд ли смогу вам чем-нибудь помочь… Почему вы предлагаете это именно мне?

– Скажу так: вы не такой, как все. У вас имеются, – Денисов замялся, – некие способности.

– Способности?

– Да.

– Какие такие способности?

– А вы разве сами не в курсе?

– Нет.

Дальше он продолжил, как ни в чем не бывало:

– Неизвестный гул терроризирует кое-какой город. Несколько человек пропали без вести. Предстоит разобраться. Мы вас официально трудоустроим: будете числиться советником. Оклад, соцпакет – все согласно Трудовому кодексу. Поверьте, это лучше, чем сортировать всю жизнь письма, да и оклад у вас будет в разы больше.

– Я не совсем понимаю, – проговорил я, потирая пальцами влажный лоб и пытаясь вникнуть в суть сказанного. Мысли кружились, сплетались, запинались друг о друга. О каких сверхспособностях он говорил? Что это за способности? Вдобавок ко всему я опешил от того, что он знал, кем я работаю. – А что за гул? Где?

– Если согласитесь сотрудничать, я вам все расскажу, – заявил он, как будто вышедший из тени мрачный герой какого-нибудь шпионского триллера.

Не особо думая, я решил поскорее прекратить этот разговор. Не для меня это – давать советы ФСБ. Бред же полнейший! Все, чего я хочу, так это поскорее закончить это недоразумение, запереться, а затем вернуться к ждущим меня героям «Войны и мира» и не выходить из квартиры, пока не наступит понедельник.

Я набрался смелости и выпалил отказ:

– Извините, но нет. Не смогу вам помочь. Не для меня все это.

И, помолчав, добавил:

– Вы разве сами не видите?

Эфэсбэшник молча протянул мне визитку, на которой мельком блеснул номер телефона, и ушел.

Заперев дверь на все замки, я направился в комнату. В прихожей, рядом со шкафом-купе, мелькнуло зеркало, и я остановился на мгновение, встретив свой собственный взгляд. В мутном стекле отразился парень, едва переваливший за двадцать, с усталым, выцветшим лицом. Домашняя майка, со старой каплей от кетчупа висела на нем, как на вешалке, штаны безнадежно спадали, как будто надеты на швабру. Волосы, старательно зачесанные на бок, напоминали попытку сохранить остатки порядка среди всеобщего хаоса. Глаза были красные, измученные постоянным чтением, светом монитора и ношением контактных линз. Лицо было ничем не примечательное – не красавец, не урод, просто один из тех, кого легко забыть. Бледность и серость кожи выдавали долгие дни в заточении – дома и в пыльном цехе сортировочного пункта. Я опустил взгляд на визитку, пальцы проехались по щетине со звуком электрического треска.

Сверхспособности… Какая чушь! Усмехнувшись, я небрежно кинул визитку на тумбочку и пошел дальше в комнату, затем уселся за письменный стол.

Погрузиться в книгу с головой не удалось. Обрывки разговора с эфэсбэшником бесцеремонно вклинивались в сюжет романа, заглушали диалоги героев, а порой даже заставляли меня отвести взгляд в сторону, и тогда я долго смотрел в одну точку, начиная снова и снова прокручивать в голове разговор с Денисовым. В какой-то момент мне удавалось затолкать эти воспоминания в самый дальний и темный угол сознания, и я возвращался к роману. Прожил я в таких мучительных метаниях до того момента, когда за окном сгустились сумерки и в комнате стало слишком темно, чтобы продолжить чтение. А в холодильнике-то шаром покати! Придется выбираться в продуктовый. С неохотой натянул свои единственные приличные джинсы и футболку, сгреб с полки зарплатную карту и вышел в ночную прохладу. Во дворе было тихо, как в заброшенном бункере. Пересекая темный двор, я подумал, что до «Пятерочки» всего ничего.