Далее, по порядку: Англия. Ее положение, как экономического конкурента Германии, представляется безнадежным, если просто посмотреть статистические данные по темпам экономического роста. Тут немцы пока уступают лишь Штатам, но в течение десятилетия-полутора и здесь все может поменяться, особенно на фоне новых крупных проектов германцев в Азии и в России.

Англичане объективно проигрывают экономическую гонку. Вероятно, со временем они даже смирились бы с этим, но… второй камень преткновения для них куда страшнее: намерение Вильгельма II для реализации его лозунга «Будущее Германии на морях!» выстроить сравнимый с британским военный флот. И это его «преступное» стремление было недавно документально подтверждено Новеллой к Закону о флоте, практически удваивающей план строительства линейных сил и на треть сокращающей срок службы линкора до его замены новым кораблем. Понятно, что за этим неизбежно последует передел колоний и безудержная внешнеторговая экспансия продукции «Мэйд ин Джерман». А если Лондон вознамерится упорствовать, — Булонская экспедиция «номер два». Перспективка кислая…

И даже если зарвавшийся племянник короля Эдуарда внезапно скушает мухоморов, это ничего не изменит. Поскольку его старший отпрыск вполне разделяет взгляды и устремления папаши, в чем мир смог убедиться во время торжеств в Порт-Артуре и Владивостоке. Но, что особенно печально для британских перспектив, Вилли-джуниор вознамерился жениться на особе Романовских кровей. Поэтому остается единственный, пусть затратный и рискованный вариант — превентивная война. Причем, не ранее того момента, когда герр Тирпиц выстроит флот Рейха примерно на две трети от задуманного. Раньше британцы не ударят. Их устраивает, что немцы меньше потратят на армию, галлам будет попроще. А позже… Позже будет поздно. Простите за тавтологию.

Но! Но тут, как говорится, важны нюансы. Политически все нужно обстряпать так, чтобы именно немцы или их союзники австрийцы, оказались зачинщиками свары. Поскольку договор Хэя-Пауэнсфота с американцами и «Сердечное согласие» с галлами подразумевают оборонительные союзы. Первый против немцев и русских, второй против немцев. Для полной же уверенности в успехе, надо и московитов вовлечь в Антанту. Тогда центральные державы будут окружены, изолированы и, по методичке большой стратегии, обречены на поражение. Исходя из такой логики, Лондон не вписался в нашу драку с самураями, де факто сдав своего формального азиатского союзника.

А что же Германия? С точки зрения той же большой стратегии, если никакого окружения и изоляции Второго Рейха не случится, тем более, если Санкт-Петербург в ответ на происки британцев вступит с Берлином в альянс, война немцам не будет нужна от слова совсем. Германия в ходе вполне мирного соревнования за пару десятилетий «сделает» Альбион по очкам, а затем принудит островитян «проглотить» передел французских, португальских и бельгийских колоний в пользу хозяев Потсдамских дворцов. Возможно, Британия в итоге даже продаст германцам кое-что из собственных заморских территорий.

Другое дело, что нынешних заправил в Лондоне, как и в Вашингтоне, кстати, подобный ход событий совершенно не устраивает. К сожалению, кайзер в силу его темперамента, характера и менталитета, может неожиданно «повестись» на ту или иную англо-саксонскую провокацию. Поэтому: Тайвань пишем, Балканы в уме.

Среди особенностей мировоззрения германского венценосца есть форменная Ахиллесова пята для политика мирового масштаба: его пунктуальная, рыцарская верность заключенным союзам. В первую очередь — договору с Австро-Венгрией, персонифицированному для Вильгельма II в лице Императора Франца-Иосифа, которого он обожает и боготворит чуть-ли не как родного отца. В отличие от родителя собственного, к которому ни искренней любви, ни сыновней почтительности, любимый внук основателя Второго Рейха не питал. Почему? Возможно, определенную роль сыграло влияние Бисмарка, под которым нынешний кайзер пребывал в юные годы. Или дело было в излишних строгостях со стороны родителей при воспитании больного мальчика в детстве, но… Что выросло, то выросло, как говорится.

И, наконец, Австро-Венгрия. Чьи предсмертные конвульсии и ввергли наш Мир в чудовищную катастрофу с миллионами жертв. «Лоскутная держава», умудрившаяся утянуть за собой в небытие три великих империи. Германскую, Российскую и Османскую. То, что Австро-Венгрия Габсбургов обречена, было ясно любому дальновидному политику уже на следующий день после роковых выстрелов в Майерлинге. Но вовсе не мадьярская спесь или славянский сепаратизм стали корнем ее катастрофы, а появление за троном Франца-Иосифа его племянника Франца-Фердинанда. Став кронпринцем, эрцгерцог задумал глубокое реформирование «Двуединой» в некие Имперские Соединенные Штаты. Во-первых, за счет жесткого и решительного окорота венгерских амбиций. А во-вторых, за счет придания почти равноправного статуса с собственно Австрией ряду прочих национальных территорий Империи.

Утопия, конечно. Не думал же он, что австрийские немцы будут от этого в восторге? Особенно титулованная знать. Но… Поймите: ну, хотел человек, искренне любящий жену и детей, видеть старшего сына если не императором, то королем! Пусть Чехии и Богемии. Если из-за формального мезальянса эрцгерцога, восседающий на троне бессердечный старик лишил его потомков права на Австро-Венгерский престол.

Говорят, что история не имеет сослагательного наклонения. Но что-то подсказывало Петровичу, что пристрели некто Гаврило Принцип не Франца-Фердинанда в Сараево, а одного дряхлого, но чертовски живучего маразматика в Вене, и… И представляющаяся для британского истеблишмента абсолютно необходимой и своевременной, а для элиты Америки и мировых финансистов-кукловодов более чем целесообразной, Великая война осенью 1914-го могла не вспыхнуть… Или не что-то подсказывало, а кто-то? Помнится, на эту тему как-то вскользь в одном из их разговоров проехался Василий…"

Но как-то все будет теперь? Гадать на кофейной гуще бессмысленно. Раз война решена, повод найдется. А в том, что при создавшихся условиях кризис возникнет скорее раньше, чем позже августа 1914-го, их с Балком мнения совпадали. И это означало, что на стабильное военно-морское строительство России отпущено в самом лучшем случае лет шесть-семь. При том, что на старте мы имеем судпром, тотально не готовый строить артиллерийские корабли уровня дредноутов. Что уж говорить про быстроходные «супера», которые должны стать становым хребтом линейного флота в будущей войне. Эти шесть-семь лет и есть главный объективный ограничитель русских планов. Поскольку вступать в дело с нашими наиболее мощными кораблями на стапелях, для страны без «бесконечных золотых патронов» верный путь к катастрофе.

И казалось бы: самое время сконцентрироваться на асимметричном ответе. На том, что дешево и сердито в сравнении со стадами супер-дредноутов, однако позволяет вполне эффективно с ними разбираться. Но… На сцене появляется новый фактор — интерес союзника! В том, что Германия необходима России для ее реформирования и модернизации, Петровича убеждать не требовалось. Он и сам в этом не сомневался. Однако, за все приходится платить. И долями в уставниках, правом на эксплуатацию российских недр, пахотных земель и нашей дешевой рабочей силой, от Рейха не откупишься. Там умеют считать свой интерес. А интерес у кайзеровской Германии глобальный.

«Слава Богу, после нынешнего исхода русско-японской драчки, немец готов азартно зациклиться на заморских владениях и трезубце Нептуна, а не на „Дранг нах Остен“. Что уже подтверждено подписанными у Готланда договорами. Вот только для этого ему понадобится не помощь рядового пехотного Вани. С французами и британцами на полях от Рейна до Луары германская армия и БГШ сами справятся. А понадобится ему союзный русский флот. Как важнейшее слагаемое мирового военно-морского уравнения. Потому отказ царя от строительства новейших линкоров Вильгельм, Альфред и иже с ними, не долго разбираясь в наших побудительных мотивах, воспримут как предательство. Что вскорости и вернет все на круги своя в этой истории, как однажды уже было в нашей. К вящей славе и удовлетворению англо-американских заправил с их инвесторами…»