Annotation
Какие проблемы могут возникнуть у победителя, возвращающегося с войны почти через всю Россию? Какие определяющие будущее вопросы, начинающиеся с безальтернативного предложения выбора "Или - или..." могут перед ним встать? Да, какие угодно! И адмиралу Рудневу не дано было знать наперед, что ожидает его на следующей станции, полустанке или разъезде Великого Сибирского пути. А ожидало его многое. И ссора с человеком, с которым, казалось бы, ее нужно было ожидать меньше всего. И новые друзья там, где сам он меньше всего предполагал их найти. А еще - новая любовь. И внезапно вспыхнувшая любовь прежняя. А еще - обстоятельства. Чья сила, порою неумолимо непреодолимая, сама за тебя пишет траекторию твоей судьбы.
Иркутск — Москва
Аннотация, Пролог
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Nota bene
Иркутск — Москва
Аннотация, Пролог
Чернов А. Б.
ОДИССЕЯ АДМИРАЛА
Цикл романов в жанре «военно-историческая фантастика»
На основе оригинального таймлайна
Мир «Варяга» — победителя 2 (МПВ-2)
Книга вторая
Иркутск — Москва
2023 год
Больше «Варягов»! Хороших и разных!
Г. Б. Дойников
Посвящается светлой памяти выдающегося инженера,
Главного конструктора палубных истребителей ОКБ «Сухой»
Константина Христофоровича Марбашева
Аннотация
Какие проблемы могут возникнуть у победителя, возвращающегося с войны почти через всю Россию? Какие определяющие будущее вопросы, начинающиеся с безальтернативного предложения выбора «Или — или…» могут перед ним встать? Да, какие угодно! И адмиралу Рудневу не дано было знать наперед, что ожидает его на следующей станции, полустанке или разъезде Великого Сибирского пути. А ожидало его многое. И ссора с человеком, с которым, казалось бы, ее нужно было ожидать меньше всего. И новые друзья там, где сам он меньше всего предполагал их найти. А еще — новая любовь. И внезапно вспыхнувшая любовь прежняя. А еще — обстоятельства. Чья сила, порою неумолимо непреодолимая, сама за тебя пишет траекторию твоей судьбы.
Пролог
Персональный поезд командующего ТОФ, западнее станции Канск, 18 апреля 1905-го года
— Не спится Вам, Николай Николаевич? — осторожно, полушепотом поинтересовался у тяжко вздохнувшего Хлодовского каперанг Рейн, поправляя свою накрахмаленную почти до хруста подушку.
— Да, что-то сон не идет. Совсем. Даже перестук колесный не убаюкивает, как обычно во время нашей подзатянувшейся железнодорожной жизни.
— Переживаете, что не получилось проститься с супругой и сынишкой?
— Ну, мы люди военные, Николай Готлибович, приказ есть приказ. Досадно, конечно, но ничего поделать я не мог. Жена поймет, извинит. Да и как можно ослушаться самого Степана Осиповича? С багажом нашим Чибисов порешает. Шустрый малый, не позабудет. Так что приедет все наше добро с Рудневым и немцами, не сомневайся. Нет, меня другой букетец новостей беспокоит. И одна другой краше… Мои же, слава Богу, в полном порядке, Игорек инфлюэнцей переболел без последствий. Так что могу родной мой Иркутск покидать смело и выдвигаться к новому месту службы. Вот только знать бы еще, к какому?
— Что, разве речь идет о том, что Всеволод Федорович в МТК главного кабинета не получит? И мы все, его штаб, идем в разгон? Из моей беседы с Макаровым и Моласом я ничего подобного не вынес. Агапеев, Васильев и Семеновов тоже не в курсе подобных веяний. Даже если наши адмиралы повздорили… допустим, даже пусть по-крупному, только не думаю я почему-то, что Степан Осипович сразу с горяча начнет рубать наотмашь все задумки Всеволода Федоровича.
— Ну, как сказать… наотмашь? — его собеседник в задумчивости пригладил шевелюру, — Нет, это вряд ли. Не гоголевские же они Иван Иванович с Иваном Никифоровичем, право. Малоросской дури ни в Макарове, ни в Рудневе мы никогда не видели. А относительно нашей «крейсерской банды», тут дело касается лишь меня одного, персонально. Как думаешь, на какую тему комфлот твоего покорного слугу после ужина пытал почти два часа?
— Гадать не буду. Интересы у Степана Осиповича разносторонние.
— Красиво вывернулся, Готлибыч, молодца! Только мне наш обожаемый Сом никакой свободы для маневра и отступления не оставил, — Хлодовский вполголоса рассмеялся, стараясь не потревожить уютно похрапывающего на верхней полке их трехместного купе первого класса барона Гревеница, — Он, любезный друг мой Коленька, с первой же минуты общения тет-а-тет взял меня в оборот. В тактический. Тотчас потребовал, чтобы я, как «широко известный в этом деле теоретик», перечислил практические ошибки в тактике нашего Всеволода Федоровича по ходу проведенных им боев, как лично мне это представляется.
— И ты?..
— И, что мне было делать?.. Начал пальцы загибать, особо остановившись на Шантунге. Когда там сначала наш адмирал не построил тотчас фронта после первого сближения с Того, дав этим супостату, пока мы от него отрывались, избить «Россию» до полусмерти. И второй момент выделил, когда мы японца едва не упустили после гибели Чухнина.
— Тут ты не прав: по рапортам получается, что сигнал со «Святителей» с передачей командования явно запоздал.
— Прав, не прав… но разумную инициативу младшего флагмана никто не отменял. И одно дело отчеты, которые ты читал после боя, другое — видеть все с мостика, стоя рядом с самим Рудневым. Там даже пара минут многое решала. Их-то мы и упустили. И я в том числе. Ведь было же у меня ощущение какого-то подвоха. Ну, не мог Григорий Павлович, царствие ему Небесное, так пассивно повести себя в решающий момент! Но… но я не высказал этого тогда Всеволоду Федоровичу. За что себя до сих пор и корю: гибель многих «рюриковичей» на нашей совести.
— Стало быть, Степан Осипович готовит нашему «Нельсону Владивостокскому» фитиль потолще, даже не глядя на дела под Токио и царские милости?
— Не знаю. Скорее, он просто на меня силок расставил, а я в него благополучно и угодил.
— Как так?
— Элементарно. Вытянул он меня после рассмотрения нюансов Шантунгской битвы на обсуждение некоторых скользких моментов в его собственных, небезызвестных «Рассуждениях по вопросам…». Естественно, с учетом всего нашего опыта последнего года. И естественно, кое в чем я позволил себе усомниться, а кое-что предложил подправить… Нет, ты сам рассуди, когда бы мне еще такой случай представился? Тем более, что наш генерал-адмирал сам напросился. Ну, и…
— И, что?..
— И нарвался я на предложение отредактировать его «Тактику». Дать свои предложения и замечания, а затем выпустить новое издание книги за двумя подписями. За его, как командующего всем Императорским флотом, что, похоже, дело уже решенное, и за моей… Как начальника секции тактики и боевой подготовки Главного штаба действующего флота, а до кучи — его флаг-капитана.
— Даже так?.. Неплохо, неплохо…
— Особенно для сына польского политического ссыльного и к тому же самолично — участника юношеской дурости «дела восемнадцати».
— Было оно по молодости, да давно быльем поросло. И сам Константин Николаевич за вас всех ходатайствовал… На счет глупости напраслину на себя только не возводите. Другое дело, что тогда ни малограмотный народ, ни администрация, ни индустрия, к масштабным реформам, которые ныне затевает Государь, не были готовы. И тогда из подобных благих побуждений мог выйти и не прогресс вовсе, а смута. Похлеще Болотниковской… Молодежи всегда хочется всего и сразу. Но сам Победоносцев признал, что тот, кто по молодости не грешит горячкой максимализма — тот дурак, а кто в зрелые годы не стал трезвым, рассудительным консерватором — подонок.
