Ферицци не сводил с Людивины глаз, всем видом выражая удивление: как это звезда ПО ухитрилась пасть так низко?

Ее внезапно охватил гнев; захотелось рассказать, как с помощью этих методов она закрыла несколько крупных дел, сделавших ей имя в жандармерии. Она уже открыла рот, но тут вмешалась опытная Торранс:

– Расскажите нам все по порядку, капитан, в общих чертах, но с нуля.

Под зорким оком генерала у Ферицци не осталось другого выхода, кроме как подчиниться, изобразив доброжелательность.

– Два дня назад, рано утром в воскресенье, сюда явился фотограф-любитель, чтобы сделать снимки. Он приезжает раз или два в год, поэтому заметил новую трещину в бетонной плите, которая загораживает проход к стволу шахты. Залез внутрь, чтобы осмотреться, и увидел первые тела. После чего вылетел наружу и вызвал полицию.

– Его имя? – спросила Торранс.

– Ксавье Баэрт, – ответил стоявший рядом следователь, поправляя очки в толстой оправе, и назвался: – Старший сержант Бардан.

– Он еще здесь?

Ферицци покачал головой:

– Нет, мы продержали его вчера целый день, а вечером отпустили домой, но он живет недалеко – если хотите, можете с ним встретиться. Надеюсь, шок уже прошел, а то он был слегка не в себе.

– Неудивительно, – бросила Торранс.

Бардан кивнул на стоявший перед ним открытый ноутбук:

– У меня есть запись допроса, можем послушать.

– Трещины, через которую прошел этот Баэрт, раньше не было?

– По словам фотографа, в последний его приезд четыре месяца назад не было.

– Тела прятали в шахте после закрытия или они оказались там недавно? – поинтересовалась Торранс.

– Судмедэксперты выскажут свое мнение, – ответил де Жюйя, – но, похоже, они здесь уже много десятилетий.

Людивина не перебивала начальницу, но профессиональный инстинкт взял верх – тысячи вопросов рвались с языка. Она заставила себя спрашивать по порядку.

– Когда огородили это место?

Ферицци сделал короткую паузу, достаточную, чтобы продемонстрировать свои сомнения насчет Людивины. Так ли она хороша, как о ней говорят, или все дело в счастливой звезде?

– Местная поисковая бригада прибыла сразу после звонка Баэрта, – сказал он. – Они оценили масштаб дела и передали его по цепочке нам, в отдел расследований Страсбурга. Мы прибыли в воскресенье вечером. К этому моменту поисковая бригада уже оцепила всю зону. Когда я увидел количество тел, мигом позвонил нашему подполковнику и вызвал его на место.

– Эксперты здесь с вечера воскресенья? – спросила Торранс.

– Нет, явились на следующее утро: было поздно, а место отдаленное. Вчера они начали с раннего утра, работают и сейчас.

Де Жюйя позволил себе добавить:

– Дело слишком крупное, о нем сразу сообщили в главное управление национальной жандармерии, известили шефа лично. И вот тогда затрубили тревогу.

– Вы спускались в шахту еще раз? – спросила Людивина у Ферицци.

– Нет, мы дали поработать экспертам, но они скоро пустят нас, если наденем спецодежду.

– Шеф позвонил мне, – добавил де Жюйя, – и приказал отправить всех моих людей на усиление. Мобильная лаборатория приехала ночью, они с утра уже занимаются генетическим анализом.

Людивина подумала, что тела находятся в шахте слишком долго, вряд ли ДНК-профили что-то покажут. Надо уточнить даты, но, если преступления были совершены в конце 1970-х или в начале 1980-х, вряд ли виновный (или виновные) продолжал убивать до 2000-х. Возможно, но маловероятно. База «генетических отпечатков» существует всего двадцать лет, в ней лишь чудом может оказаться столь старый материал, а в чудеса Людивина не верила. В лучшем случае ДНК позволит сравнить жертв и женщин, пропавших без вести, если в архивах сохранились дела и есть живые ближайшие родственники.

Женщина в форме, работавшая у дальней стены, закончила разговор по телефону и сказала:

– Они скоро будут, генерал.

Де Жюйя кивнул и бросил взгляд на Ферицци. Тот раздраженно вздохнул.

– Встретьте их, капитан, и кратко проинформируйте.

– Слушаюсь, генерал, – без всякого рвения ответил тот и направился к столу за документами.

Генерал повернулся к Торранс и Ванкер:

– Главное управление хочет быть в курсе, дело получит широкий общественный резонанс, а министерство внутренних дел дышит им в затылок.

– Легко же будет им разруливать все это из Исси-ле-Мулино! – не сдержалась Торранс.

– Потому-то они и поручили ПО взять дело в свои руки, чтобы было с кого спрашивать. Разумеется, в сотрудничестве со страсбургской командой.

Ферицци не слишком старательно подавил обиженное ворчанье.

Генерал наклонился к Людивине:

– В ближайшее время вы не расстанетесь со старыми товарищами.

Людивина изумилась. Парижский отдел расследований. Ее вотчина.

Де Жюйя поручил двух своих протеже Ферицци:

– Капитан, пусть они будут на передовой плечом к плечу с вами. Начальство хочет, чтобы мы выкатили тяжелую артиллерию, так тому и быть. Все ясно?

Тот ограничился почтительным кивком, оставив возражения при себе.

– И побольше энтузиазма, черт побери! – раздраженно добавил де Жюйя.

– По делу сорокалетней давности? – возразил капитан. – При всем уважении, генерал, не понимаю, с чего такой переполох…

Людивина не могла припомнить случая, чтобы де Жюйя утратил добродушную улыбку и сияние своих полупрозрачных глаз. Но на этот раз его лицо вытянулось, а угольки в глазах заледенели. Не отпуская взгляда капитана, он наклонил голову и ответил тоном, от которого стены покрылись инеем:

– Семнадцать женщин, гниющих у нас под ногами, вряд ли с вами согласятся, как и семьи, которые не смогли их оплакать. Не понравятся ваши слова и целому институту, который оказался в центре внимания журналистов, и правительству, которое позаботится о том, чтобы мы выполняли свою работу как положено, Ферицци. И вы станете гостеприимным хозяином для парижан, проведете для них экскурсию. А если вида семнадцати трупов внизу окажется недостаточно, чтобы вас мотивировать, вы вернетесь и скажете: «Пошлите меня на кольцевую развязку, возможно, там я проявлю свои бесценные умения».

Капитан сцепил челюсти, закусил щеки, и тут, на его счастье, кто-то постучал в открытую дверь. Пришел судмедэксперт в белом защитном комбинезоне; капюшон он откинул, открыв пухлое вспотевшее лицо.

– Мы взяли первые пробы, можете спуститься.

Ферицци прошел мимо женщин из ДПН, бросив язвительную реплику:

– Поздравляю, дамы, вы первыми удостоитесь почестей!

Небо было однородно-серым, мрачным, свинцовым. Криво сделанный фильтр «Инстаграма», режим «депрессия», сказала себе Людивина, выйдя на улицу.

Старший сержант Бардан нервно теребил свои толстые очки. Быстрым спортивным шагом он повел их к огромному копру шахты, который смотрел на них со своей стальной башни.

– Шестьдесят четыре метра, – объявил он. – Красавец зверь. В глубину уходит на семьсот пятьдесят один метр.

– Здесь, у нас под ногами? – удивилась Людивина.

– Это «Гектор», второй ствол шахты «Фулхайм». Дюжина уровней. Сотни галерей и тоннелей тянутся на несколько километров во всех направлениях.

– Целое здание, – подытожила Торранс.

– Скорее город. Этот копер – даже не вершина айсберга, он лишь камушек с нее. Там под ним пустая цитадель, где тишину нарушает только стук капель влаги. Монстр пустоты, ослепший на всю жизнь.

– Вам знакомо это место, старший сержант? – удивилась Торранс.

– Я когда-то жил в этих краях. Именно здесь я не бывал, но кое-что знаю о заброшенных шахтах. Их тут много. Район промышленных пустырей.

– Почему эту шахту не затопили, как остальные? – спросила Людивина.

– Об этом спросите у него, – сказал Бардан, указав на бородача в старой бейсболке «Янкиз». – Это специалист по шахтам, прислали сверху.

Специалист оказался спортивного сложения. Пуговицы узкой рубашки расходились на выпирающих грудных мышцах. Глаза цвета крепкого кофе с пенкой по краям. Бородка аккуратно пострижена. Нечто среднее между хипстером и отцом семейства, позволяющим себе некоторое эстетское пижонство. Ему и сорока нет, решила Людивина, пожимая руку. Он больно сжал ее ладонь, будто не осознавал свою силу. Или ведет себя, как тупой альфа-самец, который хочет самоутвердиться…