Коротко прыснув, он спускает мое орудие мести на пол. А через секунду я понимаю, что вынуждена рисовать ногами круги, пока Алекс нагло врывается в мое пространство.

Сакада12. Кажется, ко мне возвращается память.

Хочу нырнуть ему за спину в попытке прекратить затянувшееся наступление, но тут же оказываюсь оторванной от пола простым движением натренированных рук, для которых мое тело, видимо, всего лишь пушинка.

Мы наступаем по очереди, меняясь ролями с завидным упорством. Я успеваю одарить обувь Хорнера памятным отпечатком своих босоножек: пригвоздив взглядом, не даю ему увернуться. Он же рискует, в очередной раз поднимая меня в воздух для сложного элемента. Дважды поворачивает и отпускает, позволив мне свободно двигаться в полуметре от него.

Лидер среди нас так и не определяется. Я обхожу Алекса, прислоняюсь к спине и обнимаю руками тело, ограничивая его движения. Он хватает меня за руку, пытаясь освободиться, но я крепко держусь и улыбаюсь, глядя ему в затылок.

– Я тоже умею давить на ноги, – глухо отзывается Хорнер, повернув ко мне голову.

– Попробуй!

Он принимает вызов, но я отступаю на шаг и, повиснув, крепче жмусь к его спине. Мышцы под ладонями начинают подрагивать в непостоянном ритме. Я не вижу лица Алекса, но чувствую, что он еле сдерживает смех. Его веселье словно преобразуется в электрический импульс: начавшись легким покалыванием в кончиках пальцев, мягкой волной бежит по рукам и взрывается в груди.

Спустя несколько секунд я сама уже едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Это окончательно расслабляет меня, позволяет ему освободиться от крепкого замка моих рук и перехватить инициативу.

Я снова парю над полом. Хорнер держит меня за талию, крепко прижимая к своему телу, и позволяет смотреть сверху вниз в бездонное море серо-голубых глаз.

Наше танго все больше походит на что-то другое. Сердце бьется в сумасшедшем ритме, который уже никак не получается связать с музыкой.

Мы точно танцуем?

Я отвлекаюсь всего на мгновение, ловлю удивленный восторг в глазах подруги и, вернувшись к танцу, быстро отвожу руку Алекса от своей талии. Вторую он убирает так же быстро и совершенно неожиданно.

Музыка стихает с последним аккордом. Покачнувшись, я едва удерживаюсь от падения, но успеваю вовремя схватиться за плечи Алекса.

Эффектный финал, ничего не скажешь!

– Я чуть ногу не подвернула! – возмущаюсь я, сцепившись взглядом с криворуким тангеро.

– А я тут причем? Ты сама убрала руку еще до того, как я спустил тебя на пол.

– Одну руку!

– А я – вторую. Пока ты не исполнила свое обещание, – прыснув, он кивает на ширинку.

– Вас только могила исправит, – шумно вздыхает Милли, поспешно заполняя раскалившееся между нами пространство.

– Или хороший секс, – поигрывая бровями, ухмыляется Спенсер.

– Да она скорее меня кастрирует.

– Скорее отрублю твои кривые руки.

– Маньячка.

– Зато танцую лучше тебя.

Он на мгновение задумывается и кивает:

– Классно танцующая маньячка.

Его слова отзываются во мне теплой волной, которая накрывает и растворяет тысячу колючих иголок привычного ехидства. Но я не подаю виду, что мне понравилось. Что и говорить – признаться даже себе сейчас было бы преступлением.

Алекс

Чип и Дейл в женском обличье укатили спасать от скуки припозднившихся Паркеров.

Ноги Саманты странным образом растут с каждым выпитым стаканом алкоголя. Или причина в шортах, которые задираются все выше и выше?

– Видимо, кожа сейчас стоит дорого.

– Ты о чем? – спрашивает Спенсер, стараясь незаметно забрать у меня коктейль.

– Да так… Дизайнеры, говорю, экономят по-жесткому.

– А, ты про эту кожу? – ухмыляется он, поймав направление моего взгляда. – По-моему, вполне прилично. Тут у половины девчонок юбки короче, приятель. Ты думал, она в клуб монашкой оденется?

– Пусть хоть голой приходит. Она же не для парней старается.

– Сам-то в это веришь?

– Не знаю.

– Но верить в это как-то спокойнее, правда?

– Отвали.

Я допиваю последний бокал. Лимит, превышение которого может стать для меня фатальным. Встаю из-за стола и приглашаю подвернувшуюся под руку спутницу Спенсера. Ему явно плевать. Впрочем, глупенькой Барби тоже.

Голова удивительно ясная для выпитой дозы. Я танцую три песни подряд, глядя мимо партнерши, но почему-то взгляд все время падает на ярко-красные в отблесках клубной подсветки волосы. Когда распустить-то успела?

Она умело попадает в ритм сложной мелодии, рисуя круги рядом с подругой. И я в который раз задумываюсь над тем, кто из них сказал правду. Милли или Сэм? Они дружат или встречаются?

И главный вопрос: какое на хрен мне до этого дело? В последнем бокале точно было вино?

Саманта ловит у стойки старшего Паркера и тянет его на танцпол. Милли с сияющим лицом оккупирует младшего.

– Эй, ты где? Алекс! – Я выхожу из транса, обратив крупицу внимания на невысокую блондинку, с которой танцую.

– Сплю, – для правдоподобности еще и зеваю в кулак. – Вертикальное выражение горизонтального желания.

В памяти мелькает другая интерпретация известной фразы. Танец, которым мы с Сэм зажгли тухлый в первые часы вечеринки танцпол.

Сэм оказалась куда лучшим танцором. Энергия бьет ключом без помощи алкоголя. Треки сменяют друг друга, а она все так же светится, окрыленная своей мнимой победой.

Ночью намечается гонка, и меня ждет короткий сон уставшего разума, который должен переместиться в отдохнувшее тело.

Я протискиваюсь сквозь толпу танцующих, не глядя на тех, кого задеваю, и даже успеваю поймать пару недовольных комментариев по пути к выходу из клуба.

Сегодня я уйду по-английски.

Сэм

– Давно я так не веселилась! – кричит Милли, заглушая громкую музыку.

Я киваю, побоявшись за свои связки: перекричать звонкую подругу слишком сложно, не стоит и стараться.

Музыка не останавливается с тех пор, как мы с Хорнером освободили танцпол, прежде разбудив в зрителях небывалый интерес к танцам. Даже Милли удивилась тому, сколько людей крутится поблизости, несмотря на раннее время. Обычно нужный градус они набирают ближе к полуночи и с неизменной помощью алкоголя.

Я могу расслабиться: знаю, что успею вернуться домой до двенадцати, даже если останусь тут еще часа на три. Завтра воскресенье. Долгожданный выходной и возможность проспать в объятиях любимого одеяла до обеда.

Танцы удивительным образом поднимают мне настроение, но еще больше я улыбаюсь, вспоминая признание Алекса. Классно танцующая маньячка. И почему меня так волнует, что кто-то думает о моих способностях в танцах?

Я на секунду злюсь собственным мыслям. Раздражение усиливается, когда вижу Джейка и вспоминаю предмет нашего спора.

А вот и предмет собственной персоной. Набрался нужной кондиции и вышел-таки на танцпол. А для танго ему не нужны были спасительные градусы.

Хорнер уже несколько песен крутится вокруг блондинки в коротком розовом платье, больше напоминающем комбинацию. Могла бы и кружево с подола сорвать…

Мы с Милли, Джейком и Питером держимся единой цепью, обучая друг друга всем известным нам движениям в танцах. Пару раз я ловлю на себе все тот же нечитаемый взгляд Хорнера, остротой которого можно рассечь воздух.

О чем он думает? Убить меня хочет?

Когда включают медляк, наша четверка разбивается на пары: Милли с довольным лицом хватается за руку Питера, а я обреченно смотрю на смеющегося Джейкоба.

– Надеюсь, твоя девушка меня не убьет.

– Обычно роль ревнивца в нашей паре играю я, – улыбается Паркер, чуть приобняв меня за плечи.

– Отелло?

– Не до такой степени!

– Теперь я за нее спокойна.

– Зато я за тебя не очень, – он, прищурившись, смотрит в пространство за моей спиной. – Твой Отелло будет недоволен.