– Как знаете. – Пожал плечами начальник отдела. – Но, если выходных не хватит, принесите заявление на отгул лично ко мне. Распоряжусь, чтобы оформили как больничный и оплатили в полном объёме. Профессиональные выгорания мне тут не нужны. Предпочитаю сотрудников, которые работают на энтузиазме.

 Я поблагодарила и покинула кабинет.

 Вернулась в курятник и попыталась отыскать сотрудников, работающих на энтузиазме, не веря, что в таком беспросветном месте таковые могли найтись. Нашла шестерых, напоминающих меня год назад – живые, подвижные и даже улыбаются. Кроме меня и Марины все работали с энтузиазмом и, кажется, даже любили корпеть над цифрами.

 Невероятно! – Подумала я. Кажется, одна я, да Марина тут ощущали себя отрешёнными от жизни. Но, если Марина была такой изначально, то из меня энергия уходила постепенно – с каждым днём я всё больше напоминала овощ. Если и дальше так пойдёт, неизвестно, что со мной сделается.

 Между нами было ещё одно отличие: Марина поднимала себе настроение чаепитием, а мне силы не восстанавливали даже выходные. Напротив, возвращаясь в офис после воскресенья, я чувствовала себя ещё более измотанной, чем в вечер пятницы.

После работы я обычно сразу ехала домой, но сегодня решила потратить зарплату, остаток которого копила на карте для покупки нового телефона на смену старому, купленному ещё в студенческие годы. Может, хотя бы новый смартфон добавит пару баллов к моему настроению.

Вышла из офиса, пешком дошла до ближайшего торгового центра и зашла в отдел электроники. Заметив клиента у витрины, ко мне подбежал очень энергичный продавец и стал расхваливать новые модели телефонов, рассказывая про плюсы каждого из них.

Пока он рассказывал про более производительный и энергоэффективный процессор, который на пятнадцать процентов мощнее, чем в модели прошлого поколения, мой взгляд упал на ряд фотоаппаратов.

В университетские годы я состояла в профкоме как фотограф. Надо сказать, это было очень весело, и я с радостью делала вылазки во всевозможные мероприятия. У нас была целая команда – фотографы, операторы, корреспонденты и журналисты. Мы заполняли новостной сайт университета. Многие говорили, что я хорошо фотографирую, а я всерьёз думала, что после окончания университета продолжу это дело как хобби. Но те мысли давно забылись – сначала у меня, вчерашнего студента, не хватало денег на фотоаппарат, а потом, когда я заговорила с Ромой, своим парнем, о его покупке, он наотрез отмёл эту идею, сказав, что будет глупо выбрасывать большие деньги на ерунду, а от дешёвого оборудования толку мало.

Сейчас прежние воспоминания снова нахлынули на меня волной.

– В этой модели самый новый тип оперативной памяти… – Продолжал говорить консультант, крутя в руках телефон.

– А покажите мне лучше фотоаппараты. – Перебила я его.

– Оке-е-ей. – Протянул он, закатив глаза. Резко пропавший ко мне интерес подсказывал, что он решил, будто я очередной «турист», зря отнимающий его время рассматриванием дорогой электроники.

Он закрыл на ключ стеклянную витрину с телефонами и другим ключом открыл соседнюю дверцу.

 Может быть, не самый разумный поступок, но я вернулась из магазина с новым Canon вместо нового смартфона. Распаковала коробку и стала возиться с настройками. Надо сказать, что я тогда и сама не заметила, как в меня вернулись жизнь и энергия. Я собиралась позвонить подруге, чтобы предложить ей прогуляться по Бауману и сделать пару кадров, вспоминала как мне было весело в студенческие годы, когда мы командой отправлялись на мероприятие, а потом, загрузив результаты своей работы на новостной сайт, отмечали свой мини-успех в кафе или, на худой конец, в столовой университета.

Вернулся Рома и прокричал:

– Я дома!

– Да, слышу. Привет! – Крикнула я из комнаты. Наверное, впервые за год, что мы жили вместе, я была чем-то увлечена и не вышла его встречать.

Он разулся и вышел ко мне. Оглянул коробку, лежащую на полу, и меня, целясь в видоискатель1 пытающуюся уловить нужный ракурс для орхидеи в горшке.

– Что это? – Спросил он. Лица я не видела, но в голосе слышался смех.

Я развернулась к нему и сделала пару шагов навстречу.

– Фотоаппарат. – Улыбнулась во всю ширину губ и открыла галерею. – Показать, какие я сделала снимки?

– Я вижу, что фотоаппарат. Но зачем он тебе? – Рома мой вопрос проигнорировал и посмотрел как на сбежавшую из специализированного учреждения для не дружащих с головой. Я эту его гримасу пропустила мимо внимания, потому что была слишком воодушевлена, и радостно ответила:

– Фоткать буду. Знаешь, я подумала, зачем мне новый телефон? Со старым похожу. А вот фотика у меня нет, хотя я давно хоте…

– То есть ты потратила на это все деньги, которые копила на прошку? – Голос звучал прединфарктно, и я не стала говорить, что денег, накопленных на Pro версию смартфона, не хватило, и я ещё и добавила.

– Ты же помнишь, в универе я фотографировала для сайта, а потом хотела купить фотоаппарат, чтобы фоткать для себя. – Ответила, оправдываясь и начиная чувствовать себя глупой.

 Рома фыркнул.

– Алин, ты давно не в универе. Повзрослей и перестань делать глупости. – Он развернулся и зашагал в ванную.

Узнаю своего парня. Скажет что-то обидное, развернётся и уйдёт. Он всегда так делает. А я всегда молчу. Сначала моему молчанию были свои причины, а сейчас моё молчание уже стало делом привычки… но это не значит, что его слова меня не ранят.

 Ответить я не смогла, просто потухла и убрала Canon обратно в упаковку. Пока упаковывала фотоаппарат, надеялась, что Рома ко мне подойдёт, увидит намокшие глаза и извинится за то, что обидел. Но он и не думал ко мне подходить, потому что не задумывался о том, что его слова меня задели. Глаза высохли без извинений, впитавшись в кожу обидой.

В очередной раз я подумала о том, что давно перестала его любить и задалась вопросом «А не пора ли мне уже от него уйти?».

 На следующий день я вернулась в магазин, чтобы вернуть покупку. Тот же продавец встретил меня с улыбкой и плохо скрываемой надеждой на ещё одну продажу, но его надежд я не оправдала и попросила оформить возврат.

– Простите, но фотоаппарат – это невозвратный товар. – Ответил он.

Я вернулась домой и убрала злосчастный Canon на закрытую полку, чтобы он не мозолил глаза, заставляя чувствовать себя идиоткой, потратившей немалые деньги на ерунду.

В пятницу я по настоянию жены снова оказался в кабинете размером пять на шесть. Я пытался отмахнуться, сказать, что мне не нужны психологи, но жена без суда и следствия записала к Кириллу Николаевичу, при этом дав понять, что мне придётся посещать его сеансы до полного излечения.

– Дмитрий, а я гадал, как скоро вы придёте. – Такими словами встретил меня психолог.

– А я думал, что вы психолог, а не гадалка, – ответил я, не думая.

 Оглянул уже знакомый кабинет. На столе стояла пепельница. Новая. Очевидно, купленная специально для меня.

– Радует, что уровень сервиса стал выше. – Сказал я, кивком указав на пепельницу.

 Мы уселись друг напротив друга и смотрели: я – на ромбиковый стеллаж, Кирилл Николаевич – на меня.

– Дмитрий, дело ведь совсем не в том, о чём говорила ваша жена. – Произнёс психолог догадливо.

– Какая проницательность! А вы точно не гадалка? – Съязвил я, сам себе дивясь. Я всегда был вежлив и дипломатичен, но в последние недели эти два качества из меня будто выжили плетьми.

 Конечно, дело не в том, о чём говорила жена! Разве дело когда-нибудь бывает в том, о чём говорят вслух?

 А доку, я видел, так и не терпелось вывернуть мою душу наизнанку. Мои колкости его нисколько не задевали, и он продолжал смотреть добродушными глазами, ожидающими часа, когда я решусь заговорить.

 Кажется, у меня не остаётся вариантов. – Решил я. – Жена так и будет отправлять меня к психологу, пока не убедится, что со мной всё в порядке. А если мне всё равно придётся к нему ходить, так и быть, расскажу кое-что из своей жизни. Не сидеть же молча.