Я сидел в кабинете размером в пять на шесть метров и медленно оглядывал все детали в нём.

 Серый диван, на котором я сидел, был мягкий. Мог бы даже провалиться в сон, если бы Кирилл Николаевич, сидящий напротив, не сверлил меня взглядом через толстые линзы очков для дальнозоркости. На стене напротив висела куча дипломов. Что-то на русском, что-то на английском, не было желания вчитываться. Уверен, другие клиенты наводят детальную справку о психологе и его местах обучения прежде, чем прийти на приём, но мне это не было интересно. Я пришёл сюда не для того, чтобы изливать душу, меня сюда послала жена.

– Я записала тебя к психологу. – Сказала она три дня назад.

Дело было утром – перед тем, как я собирался уйти на работу. У Ангелины есть привычка молчать всё утро, а потом в последний момент, когда я уже у двери, начинать разговор – чаще всего неприятный.

– Со мной всё в порядке. – Ответил я, зашнуровывая ботинки, присев на пуф у входной двери – новая дизайнерская мебель, ничем не отличающаяся от старой. У жены мания менять мебель хотя бы раз в сезон.

 Она посмотрела на меня строго, как суровый родитель на непослушного дитя, и коротко, зато ясно дала понять:

– Во вторник в шестнадцать ноль-ноль. Если ты не пойдёшь, клянусь, я подам на развод.

Перспектива развода меня не пугала, а может, даже радовала. Думаю, жена об этом догадывалась, и именно поэтому сформулировала свой ультиматум этими словами и этой угрозой – она хотела меня проверить.

– Напиши мне адрес в сообщении. – Сказал я прежде, чем закрыть за собой дверь.

 И вот настал вторник. Стрелка на часах показывала десять минут пятого. Я, взрослый, без двух лет сорокалетний мужчина, сидел в кабинете психолога и не решался начать разговор. Конечно, не решался. Мне нечего было сказать. У меня всё в порядке, только жена считает иначе.

 Продолжил и дальше скользить взглядом по помещению.

 Вдоль стены по правую сторону от меня располагался стеллаж интересной формы. Полки как ромбики, расположенные острыми углами к полу и потолку. Книги, книги, и опять дипломы. Жёнушка говорила, что это лучший психолог в городе. Ни подтвердить, ни опровергнуть её слова не могу, так как не наводил справок на специалиста, которому предстояло копаться в моих мозгах, но дипломов у него больше, чем способны были вместить эти четыре стены. Уверен, Ангелина действительно постаралась и нашла лучшего психолога Москвы, она прекрасно умеет наводить справки.

 Живу я в Москве.

 Чудесный город. Большой. Многолюдный… И все друг другу чужие…

 Снова отвлёкся на мысли о неважном, лишь бы оттянуть время. Может, удастся так промолчать целый час, а потом уговорю Кирилла Николаевича сказать Ангелине, что со мной всё в порядке. – Подумал я.

 Он сидел напротив и всё смотрел на меня через очки с золотистой оправой. На вид ему было лет слегка за шестьдесят. Одет он был в рубашку и клетчатый пиджак. Он не отрывал от меня взгляд, словно проводил надо мной мысленный эксперимент и фиксировал в своей седой голове мои невербальные сигналы.

– Дмитрий, – произнёс Кирилл Николаевич хрипловатым баритоном через пять минут тишины. – Что вас беспокоит?

 На тот момент меня беспокоило только то, что мне нужно было ныть, как девчонка, перед другим мужиком. Но психологу я выдал другой ответ:

– Меня чрезвычайно беспокоит ваша секретарша с третьим размером. Но в последнее время всё чаще донимает одышка. – Сыронизировал, нахально улыбаясь при словах о секретарше, а после упоминания одышки достал из кармана портсигар, заполненный доминиканскими сигарами, взял одну и начал раскуривать.

– Я это не приветствую, – сказал мой психолог, когда я пытался зажечь.

 Поднял на него резкий и враждебный взгляд, что он даже вздрогнул и замолк, зажёг сигару со второй попытки и затянулся.

– Я тоже. Говорят, это медленная смерть. – Ответил, с безразличием выдыхая дым над своей головой.

 Психолог пару раз кашлянул и отсел, прячась от густых клубов дыма, что я производил.

– Неверные движения, док. Нужно устанавливать контакт с клиентом, а вы от него отдаляетесь, морщась. – Сказал я, встряхивая пепел прямо в чашку с кофе, что подала секретарша Кирилла Николаевича. Ему это, я видел, не понравилось. Судя по изучающему взгляду, которым на меня смотрел, он листал в своей голове список симптомов, пытаясь отыскать диагноз, подходящий под моё поведение. Ну а мне было всё равно.

 В воздухе снова зависло молчание, сплетённое с дымом табака.

– Дмитрий, мы можем просидеть тут в тишине до окончания сеанса. Но вашу проблему мы так не решим, – подал голос психолог.

– У меня нет проблемы. – Ответил я.

 Потушил не докуренную даже до половины сигару, тлеющей стороной сунув его в кофе, и отодвинул чашку подальше от себя. Курить я начал лишь недавно и до сих пор не научился осиливать одну сигару за раз.

– Ваша жена вкратце обрисовала мне ситуацию. Но хотелось бы послушать вашу версию.

– Обрисовала ситуацию. – Ухмыльнулся я.

 Обрисовывать она всегда умела хорошо. Красноречия ей не занимать, особенно если она говорит обо мне. Но у жены всегда очень однобокий взгляд на всё, что происходит между нами двумя, и взгляд со своего угла она, конечно же, считает единственным верным.

 Ну ладно, слушай, если так хочется. Хоть время скоротаем. – Ответил психологу мысленно.

– На прошлой неделе мы праздновали годовщину. Восемь лет вместе. Зачем праздновать даже не круглую дату – понятия не имею, но Ангелина обожает годовщины. Ни одну не пропускает… – начал я, а док, который ещё недавно добивался от меня слов, перебил.

– Дмитрий, это точно то, с чего вы хотите начать? Я думаю, проблема кроется глубже.

 Думает он…

 Хотелось сказать «Слушай то, о чём я готов говорить, потому что больше ничего я выкладывать не собираюсь». Не было ни малейшего желания говорить о том, что зарыто глубже и что я не осмеливался раскапывать даже наедине с собой. Я старательно заталкивал это в самое дно сознания, пытался не думать, чтобы не скребло на душе будто граблями, а если бы начал всё это доставать наружу, боюсь, сам же потерялся бы в своих словах, а главное, мыслях.

 Обдумал всё это и принял решение героически молчать.

 Зажёг ещё одну сигару, сделал затяг и стал смотреть, как табак без дела тлеет. Встряхнул пепел в ту же чашку с кофе, но не поспешил поднести сигару к губам. Я не хотел курить и, если совсем честно, мне это даже никогда не нравилось. Но это был отличный способ делать вид, будто я занят и не могу говорить. Этот метод я нередко использовал, когда жена заводила пластинку, которую я слушать не хотел.

 Док на мои действия никак не среагировал, только сидел, скрестив пальцы в форме домика, и изредка моргал. Наверняка листал список мысленных заметок, сделанных за время нашего короткого общения, чтобы сузить круг моих возможных недугов до одного диагноза. Ну и плевать. – Думал я, понимая, что меня изучают как лабораторную крысу.

– Почему вы приняли решение прийти на сеанс? – Спросил Кирилл Николаевич, дождавшись, пока я снова затушу сигару, не докурив.

– Я не принимал такого решения. Ангелина поставила меня перед выбором: либо я иду к вам, либо мы идём подавать документы на развод.

Видимо, я произнёс это с сильно заметным безразличием, потому что следующим вопросом психолога стало:

– Вас пугает развод?

– Если вы хотя бы наполовину такой профессионал, каким мне вас описывала жена, вы уже сами должны были выяснить ответ. – Я посмотрел ему прямо в глаза, но он не смутился и не выглядел задетым.

– Тогда всё же, почему вы пришли на сеанс, а не выбрали второй вариант? – Спросил спокойно, снова возвращаясь к тому вопросу, который мы, как я надеялся, оставили позади.