— Полби, можно продолжать.

Самый большой экран ожил, являя уставшее лицо немолодого мужчины. Короткий ежик седых волос и бородка, морщины на лбу и упрямый взор синих глаз.

— Вот вы и добрались в центр, — проговорил он, сложив руки на столе. — Хочу еще раз представиться. Меня зовут Виктор Ермолов и мою запись вы слушали до этого. Так, на чем я остановился, ага. Бунты, — он невесело хмыкнул. — Вместо того, чтобы всем вместе налаживать быт, стремиться к развитию и спасению планеты, некоторые несознательные люди решили прорваться к запасам ресурсов и распоряжаться ими на свое усмотрение.

Виктор включил несколько записей, показывая слушателям настоящие демонстрации в городе. С транспарантами и прочими атрибутами.

Они внедряли в общество идеи левого толка, разжигая неповиновение и заставляя людей собираться в группы. Пробовали устраивать бунты, но на тот момент еще сильна была охрана, которая их быстро подавила.

Мы не обольщались, прекрасно понимая, что затишье временно и в один прекрасный момент грянет буря. Решение мы никак не могли найти, и тогда Иван предложил радикальное средство.

Он до этого проводил эксперименты на крысах по стимулированию выработки гормонов радости дофамина и эндорфинов. Эксперименты, в целом, были успешны. Так вот Иван предложил начать вырабатывать эти гормоны у населения. — Виктор потер лоб и потупил глаза. — Если бы я знал, к чему все это приведет, я бы никогда не согласился на подобное, но тогда такое решение показалось хорошим выходом.

Инжер покосился на труп Глеба в капсуле, а потом на детишек, завороженно слушающих своего предка. Интересно, понимают ли они, что он сейчас сказал? Инжер до конца не понимал, но шестым чувством догадывался, к чему привел эксперимент, последствия которого они имели неудовольствие лицезреть.

— В общем, он разработал средство помогающее вырабатывать гормоны в минимальных количествах. Дозу точно рассчитали так, чтобы люди испытывали подъем настроения, готовы были работать и развиваться. Мы прекрасно понимали, что сыворотка может вызвать привыкание, а после прекращения ее приема эмоциональный спад и депрессию, но лучшего варианта тогда не было. — Виктор тяжело вздохнул.

— На самом деле я сейчас понимаю, что вариант был. Нужно устранить зачинщиков и, скорее всего, ситуация пришла бы в норму, но мы все гуманисты, — он невесело рассмеялся, — были гуманистами и считали такое решение очень плохим выходом, — ученый откинулся на спинку стула. По его лицу стало заметно, насколько тяжело ему рассказывать эту историю.

В коридоре раздался топот шагов, и в центр управления вошла остальная часть команды: — Что у вас здесь?

— Слушаем историю этого места и частично историю катастрофы, — буркнул Ванька, о чем-то раздумывающий с крайне серьезным видом.

— Для того, чтобы не вызвать бурю негодования, решено сыворотку добавлять в пищу вместо уколов. Уколы, после которых у людей поднимается настроение и желание жить и работать, слишком подозрительны, — объяснил решение Вадим.

— Поначалу все шло отлично. После недели приема препарата население прекратило вспоминать старую жизнь, настроение поднялось, люди заговорили о будущем. Мы помогали направить энтузиазм в нужное русло трансляциями. Забылись обиды и распри. Кто-то из людей, даже не мы управляющие, предложил идею отстроить город. Настоящий город, чтобы как на земле. Воссоздать частичку старого быта и начать с нее возрождение человечества, а потом и планеты, — голос Виктора окреп и налился силой, энтузиазмом и верой. — Мы верили, что достигнем всего. Начался такой подъем. Вы просто не представляете! Люди, окружающие нас превратились в Атлантов, гигантов мысли и труда, готовых на своих плечах поднять этот мертвый мир! — Виктор подскочил с кресла, принявшись расхаживать туда-сюда. — Мы работали как проклятые, исследуя, изобретая, чтобы не отстать от них! Иван даже сам начал принимать препарат, но мы договорились не распространять его за центральный модуль. Длительный эффект его все еще не был исследован до конца, — мужчина отхлебнул из кружки и продолжил. — Все шло отлично лет пять. К тому моменту и город отстроили, и других полезных вещей сделали целую кучу, но, увы, всему хорошему приходит конец. Так случилось и у нас. Началось привыкание людей к препарату. Старые дозы уже не действовали. Начался откат и массовая депрессия с упадком сил.

— Я настаивал, считал нужным дать людям перерыв, чтобы отвыкли от действия препарата и жили дальше, но Иван и Никита не хотели рисковать, не хотели бунтов, неповиновения и прочих последствий, которые после такого долгого срока принятия препарата обязательно наступят. Я отказался поддерживать их, и участвовать в этом всем, но и мешать не стал. Дурак! Черт возьми, трус и дурак! Переложил, получается ответственность на них, а сам наблюдал со стороны! — Виктор скривился как от боли, снова усаживаясь на стул.

— Выдача препарата началась в еще больших дозах. Поначалу все шло хорошо. Коллеги радовались и смеялись надо мной, проявившим малодушие, но мне поведение людей начало казаться странноватым. Слишком большое воодушевление, слишком возбужденная нервная система. Радость и смех без причины. Это меня пугало и я тут же предупредил своих коллег о замеченных мной симптомах, но эффекта это не возымело. К тому времени Иван сам плотно сидел на своем же препарате, а Никита погрузился в свои исследования, ничего вокруг не замечая. Чем дальше, тем сильнее проявлялись признаки ненормального поведения людей и тогда я начал действовать. Разбавлял препарат, уменьшал дозировки и делал все, чтобы замедлить процесс. — Виктор вздохнул и потер лицо ладонями. — Это дало эффект, но мое вмешательство произошло слишком поздно. Неконтролируемая выработка гормонов радости привела к замещению других гормонов и изменению некоторых органов. Мне кажется, что процесс еще можно остановить. Сегодня я убью Ивана и уничтожу запасы препарата, чего бы мне это не стоило. Только в этом случае можно надеяться на стабилизацию ситуации.

Виктор встал и снова принялся ходить по комнате из угла в угол, а потом выключил камеру.

Запись включилась снова, являя нам уставшее, осунувшееся лицо Виктора с черными кругами вокруг глаз. Мужчина дергаными движениями схватил кружку, сжимая в худых руках:

— Если вы слушаете эту запись, значит, произошло худшее, и процесс оказался необратимым, но шансы еще есть. Я все время разрабатывал препарат для стабилизации. Да, он не вернет людей в прежнее состояние, но поможет им обрести хоть какой-то разум. Запасы препарата хранятся в медицинском отсеке в сейфе. Ивана я убил, так как никаких разговоров и доводов разума он уже не воспринимал, скатываясь в полное безумие. Никита застрелился сам. Я нашел его в своей комнате утром. Больше достать этот препарат некому. Коды будут только у того, кто получил мое послание. На этом я прощаюсь с вами, друзья. Нет сил больше записывать, нет сил позориться. Надеюсь, пример моего бездействия послужит для вас хорошим уроком, потомки. Теперь на вас ложиться бремя по спасению планеты и человечества. Я оставил для вас инструкции по функционалу нашего малого центра управления. Все вопросы вы можете задать Полби, если что-то не сможете понять. Прощайте и удачи вам.

Изображение выключилось, оставляя нас обдумывать услышанное в полной тишине. Казалось время застыло в этой комнате. Рассказ шокировал.

— Твою ж мать, — Руби нарушил молчание, в сердцах сплюнув на пол.

— Нехорошо пачкать пол, — хмуро посмотрел на него Полби, достав из недр корпуса тряпочку и начав протирать место. — Потрудитесь так не делать.

— Хорошо, но ты это вон тому грязнуле скажи, — блондин ткнул пальцем в тело Глеба. Кровь уже просочилась через дверцу капсулы и теперь пачкала пол.

— Вызову роботов уборщиков, — согласился с ним Полби.

— Вот, оказывается, что произошло, — следом отмерла Катя, растирая невидимые слезы по щекам. — Вот, что они сотворили. Скоты, ненавижу!

Оглядев девчонку, Инжер вдруг подумал вот о чем. У них же были технологии. Настоящие технологии прошлого здесь. Может, они способны вырастить тело для этих детишек? Как было бы здорово. Разобраться бы еще как они в таком состоянии оказались, правда. Нужно составить план.