В целом, всё даже лучше, чем ожидал. Они почти не жалуются, не ноют. А когда принес документы о предоставлении трехдневного отдыха, так и вовсе, чуть ли не праздник собрались закатить.

Хотя полноценным отпуском это всё равно не назовешь. Лежать в постели и плевать в потолок не выйдет, так или иначе придется двигаться и развиваться. Армия не любит деградацию, она хочет, чтобы как можно больше бойцов оставались живыми и приносили Империи пользу. Так что, по факту, ты всё равно должен чем-то заниматься.

Просто эти документы позволяют тебе самостоятельно выбирать род занятий, а не идти на общие сборы или строевую подготовку, если ты сам этого не хочешь. Вот они и отправились на полигон, чтобы пострелять из чего-то мощного и тяжелого.

Не знаю, почему многие так не любят строевую подготовку? Я, будучи новобранцем, с удовольствием маршировал по девять часов подряд, и был в восторге от этого занятия.

Большинству может показаться, что это глупейшее времяпрепровождение и от него нет никакой пользы. Ну ходишь и ходишь по плацу, вымеряя каждый шаг. Но я утверждал, и всегда буду утверждать, что тот, кто придумал в этом мире строевую подготовку — гений. Причем непризнанный, но явно мирового масштаба, ведь строевой подготовкой занимаются не только в нашей Империи, но и почти во всех других странах мира.

Многие просто до сих пор не поняли, чего пытался добиться тот, кто придумал строевую подготовку. Ведь это как медитация! Когда ты уже не можешь идти, когда у тебя всё болит, но всё равно ты продолжаешь вышагивать вперед… Именно в такие моменты происходит невольное погружение в себя. Ты остаешься наедине с собой, со своими мыслями, развиваешь силу воли, стойкость духа.

Впрочем, своих бойцов я тоже понимаю. Здесь опасные места, и потому они предпочитают повышать свою квалификацию более приземленными способами. Но будь мы сейчас в спокойной военной части где-нибудь глубоко в тылу, они бы у меня маршировали по шестнадцать часов в день, не меньше. И минимум раза два в неделю.

— Здравия желаю, Семеныч! — воскликнул я, стоило мне заглянуть в рабочее помещение бухгалтерского отдела, где собрались все самые душные его представители, во главе с начальником.

— Ха! Приперся! — хохотнул сгорбленный худощавый старик с блестящей лысиной на макушке. Он поправил тонкие очки, прищурился, и окинул меня оценивающим взглядом, после чего помотал головой. Не увидел во мне серьезного противника? А зря, старик, у меня есть, чем тебя удивить. — Ну что, принес? — недовольно буркнул он. — Или сдаешься? Оформляем твоим бойцам минимальную премию?

— Обижаете, Семеныч, — возмутился я и присел на деревянный скрипучий стул напротив его заваленного документами стола. — Что значит, минимальная? Мои бойцы старались, жизнями рисковали! Так что только увеличенная премия, на другое я не согласен!

— О-хо-хо! Он не согласен! — снова расхохотался старик. — Ну, в таком случае, ты знаешь процедуру. Задание было второго класса, четвертого уровня риска, который в процессе был поднят до пятого. В таком случае тебе нужно собирать документы по вот этому образцу, — он достал из ящика папку и бросил ее на стол. — И собирать их нужно на каждого бойца. Солдату с позывным Орех потребуется заполненный бланк по форме «а» триста пятьдесят четыре «бэ» двенадцать. Бланк должен быть распечатан на зеленом листе размера а-пять и прошит восковой нитью по углам. Хотя, кому я это рассказываю? Всё это указано в образце, — старик снова хлопнул по увесистой папке. — И насколько помню, сегодня утром ты с образцом уже ознакомился.

— Конечно, ознакомился, — я выудил из своего портфеля зеленую бумажку и положил её на стол. — Хорошо ознакомился, — после этой бумажки достал еще одну, затем еще и еще. Так, спустя несколько минут там красовалась целая стопка из самых разных документов.

— Ха! — старик выхватил один из них и поднял над головой. — А почему форма «а» шестнадцать подписана не Свиридовым? Я бы точно узнал его подпись, и это не она! Нет, сержант, так не пойдет. Иди всё делай заново, я такую халтуру принять не могу.

— Ну почему же сразу халтура? — искренне возмутился я. — А как же пятьдесят четвертый пункт декрета Воздвиженского, в котором четко прописано, что в отсутствие начальника на рабочем месте в рабочее время свыше пятнадцати минут, командир вправе обратиться за подписью к заместителю начальника, если дело касается сверхважных документов, не требующих отлагательств? А?

— Что за декрет такой… — пробубнил старик. — Да и вообще, увеличение премии солдатам на семнадцать рублей — это не сверхважные документы!

— Хорошо… — на моем лице появилась коварная улыбка. Он сам решился сыграть со мной в эту игру, и теперь пути назад нет. — Тогда мы с вами можем открыть свод правил от тысяча восемьсот первого года. Уже в седьмом пункте, если внимательно изучить его и посмотреть на подпункт «г», там указано, что командир сам вправе определять степень важности внутренней документации его отряда.

— Что за звуки? — удивился кто-то из бухгалтеров и стал оглядываться по сторонам. — Будто бы что-то под потолком… хлопает.

Я же не подал виду и мысленно обматерил демона-душнилу, что висел под потолком и хлопал в ладоши, не в силах сдержать своего восторга.

— Ха! Смотри! — старик снова нашел, к чему прикопаться. — А вот теперь ты точно попал! Видишь? Здесь печать не мокрая, а сухая! Так быть не должно.

— Зато здесь проставлены две зеленые печати, вместо одной оранжевой! — парировал я.

— Ну и что?

— Так зеленые печати полностью перекрывают этот документ. Вспомните свод уточнений от шестого мая тысяча девятьсот седьмого года, о правилах пользования цветными печатями! Ну что, вспомнили двадцать второй пункт?

Рембо явно стоит увести отсюда душнилу. А то ему скоро станет плохо, он уже едва держится под потолком, и вот-вот рухнет на голову клерку. А может и не плохо ему вовсе, просто слишком хорошо. Но сути это не меняет.

Пока мы перекрикивались с Семенычем, доказывая друг другу свою правоту, вокруг нас собрался чуть ли не весь бухгалтерский отдел.

— Смотри, вот-вот новобранца вздрючит, — тихо усмехнулась дородная женщина неопределенного возраста и с толстым слоем косметики на лице. — А всё потому, что нельзя так с Семенычем!

— Нет, кажется, Семеныч сдает позиции… — помотал головой мужик в огромных очках и с рыжими пышными усами.

— Глупости, никто еще не побеждал Семеныча, — не согласилась с ним женщина. — Он ведь еще не достал свои козыри из рукавов. Сейчас скажет приходить завтра, потом послезавтра, так и будет солдатик месяц бегать, пока не сделает всё идеально.

— А знаешь что, боец? — Семеныч как-то лукаво улыбнулся мне и выдержал короткую паузу. — У меня вообще-то обед! Ну что, съел? — он откинулся на спинку кресла и сел в позу победителя.

— Разве? А я думал по уставу во время обеда на рабочем столе должна стоять специальная табличка, — поднял я бровь.

— Так вот же она! — старик указал на пустое место, и сам не сразу поверил своим глазам. — Гм… И правда, нет таблички… Кто спёр? Срочно верните на место! — крикнул он, но никто ему не ответил.

Еще бы, Рембо не для того ее унес еще за полчаса до моего визита сюда.

— Ладно, тогда план «б», — кивнул он и продолжил внимательно изучать каждую предоставленную мною бумажку. — Гм… — старик крутил бумажки по всякому, некоторые изучал под увеличительным стеклом, и даже отсюда можно было услышать скрип его мозгов.

— Семеныч, — вздохнул я. — Если ты сейчас спросишь, принес ли я рог единорога, то клянусь, я найду этого сраного единорога, отломаю его сраный рог, и положу его прямо на этот стол. Лучше сдайся, не доводи до абсурда.

— Да чтобы я сдался? — у него аж лицо покраснело, а на лбу вздулись вены, — Да ни за что! И вот тебе новый аргумент! Ха-ха! Я не могу утвердить увеличенную премию! Знаешь, почему? — Семеныч выхватил красную печать и замахнулся. — Так как в документах указано, что вы взяли на задание новое оборудование и вооружение! А вдруг ты или твои бойцы его повредили?