– Вероятно, он думал, что я не откликнусь на его просьбу, и не хотел вас разочаровывать. Только письмо Элиота было таким милым, что я не могла отказать. А когда выяснила, кем является его тётушка… – Она оставила предложение незаконченным и с теплотой посмотрела на Паолу.

Казалось, Оливия вот-вот потеряет сознание.

– Вы хотите сказать, что вы и Паола… вы двое…

– Абсолютно верно. – Истинная леди сжалилась над растерявшейся женщиной. – Я понимаю, вы с сестрой жили вдали друг от друга, но уверена, что знали – мы с Паолой были знакомы до нашего отъезда за границу.

– Ну да, только я не знала, что вы вернулись вместе.

– И мы не знали, пока не встретились, чтобы обсудить вокальные увлечения Элиота. Фотография в журнале была сделана в тот день, когда мы решили объявить о нашей нетрадиционной помолвке. Если бы фотограф подождала несколько секунд, она бы запечатлела Паолу, когда та принесла шампанское, чтобы отметить это событие. Для вашего сына, естественно, была предназначена минеральная вода.

– Естественно. Я не знаю, что… конечно, я испытываю волнение за вас обеих. Знаете, я хочу для сестрёнки самого лучшего.

– Не сомневаюсь.

Паола тоже знала об этом. Сестра поддерживала роман Паолы с Руной с самого начала, а после разрыва не позволяла себе даже намёка на нравоучения. Тогда у Паолы не было более близкого человека, чем Оливия. Сейчас удовлетворение согревало душу Паолы, хотя она и считала, что не заслуживает этого. Ей было приятно, что сестра испытывает гордость за неё. Ясно, что Руна очаровала Оливию. Взрослой девушке не нужно ничего объяснять.

Оливия собралась с духом и вновь показала вырезку из журнала.

– Жаль, что я всё восприняла в превратном свете. Когда Паола сама будет с детьми, то меня поймёт. Единственное, чего я хотела, – это защитить сына.

– Мальчику ничего не угрожало, – успокоительно заулыбалась певица, – всё это домыслы бульварной прессы. Полагаю, мы рассеяли ваши сомнения на этот счёт?

Лицо Оливии просветлело.

– Конечно, Руна, и я благодарю вас за помощь Элиоту. Для него это так много значит. – Она окинула их взглядом и доверительно продолжила: – Если хотите знать правду, я всё равно собиралась вернуться домой. И Греция, и Ливан, и Египет показались мне очень суетливыми, хотя Фреду именно это и нравится. Я уехала домой, а он остался.

Руна положила руку Паоле на плечо. Та внешне осталась спокойной.

– Мы понимаем, правда, милая? Вы вернулись как раз вовремя и поможете Паоле с подготовкой к лесбийской свадьбе. Родителей у вас нет, и я, конечно, сама обо всём позабочусь, но всё-таки склоняю голову перед вашим собственным опытом.

Сестра была явно польщена, а Паола старалась сдержать негодование. Как смеет Руна втягивать её сестру в планы, которым не суждено осуществиться?

– Ещё рано говорить об этом, – мило улыбаясь, выдавила Паола. – Оливия ведь только что приехала.

Та устало зевнула.

– Боюсь, что ты права. Я поеду домой, мне необходимо выспаться, а затем я бы очень хотела посмотреть, что вы сделали с этим старым домом. Он, похоже, обретает новую жизнь. – Оливия улыбнулась Паоле. – И не только дом.

Руна почувствовала неловкость, испытываемую Паолой от этого разговора и мягко вмешалась:

– По правде говоря, это я затеяла ремонт. Я поселилась тут, и мне показалось, что будет логично привести дом в порядок.

Однако Оливия не поддалась на её уловку.

– А то, что Паола вся сияет, тоже дело ваших рук?

Руна взяла руку Паолы.

– Надеюсь.

Оливия выглядела довольной.

– Самое время. Ну, мне пора. Я заберу Элиота из школы, а его вещи мы перевезём завтра. Мне не терпится его увидеть.

Гостья пообещала позвонить позднее, когда освоится с разницей во времени и наконец ушла.

Лишь она захлопнула дверцу автомобиля, как Паола накинулась на Руну:

– Как ты могла?

– Что?

– Говорить о лесбийской свадьбе, которой не будет.

– Ты могла сама сказать сестре правду, – заметила она, сохраняя полное спокойствие.

– Если бы я сообщила правду, Оливия могла засомневаться в моих объяснениях насчёт статьи, – пыталась защищаться Паола.

Руна утвердительно кивнула головой.

– Верно. Теперь, если ты закончила опять спорить, я бы хотела тебе кое-что показать.

Женщины прошли в зал. После замены деревянной обшивки гостиная выглядела очень красиво. Застеклённые двери в столовую были закрыты. Руна торжественно распахнула их, зажгла свет, и её чёрные глаза засветились триумфом.

– О господи!

Комната была отделана в насыщенных светло-розовых тонах, её украшала выполненная вручную лепнина. Те же оттенки розового цвета повторялись в различных деталях деревянных частей, в новом камине и новой люстре. Внимание Паолы сразу приковала фреска. Пока тут шла работа, она не могла попасть в эту комнату, и теперь, впервые за эти дни, увидела её. Отреставрированная настенная роспись предстала во всём великолепии. Участки, выполненные пастелью и темперой, были расписаны заново.

Изображение “Сириуса” стало настолько чётким, что можно было рассмотреть в деталях оснастку корабля, который стоял на якоре после перехода через Атлантику. Эту фреску Паола помнила с детства, но она никогда не видела её в таком великолепии. Девушка задыхалась от нахлынувших эмоций.

– Как тебе это удалось?

– Реставраторы работали целыми днями вместе с другими рабочими.

В тоне Руны чувствовалось удовлетворение. Затеяв всё это, она лишала Паолу последнего шанса оставаться хозяйкой Сквонегала.

Паола посмотрела ей в лицо, девушку колотила дрожь.

– Ты всё спланировала заранее, ведь так? Вчерашнюю ночь ты назвала ночью вне времени и предлагала забыть обо всём. Видимо, ты хотела убрать меня от греха подальше, чтобы без помех прибрать к рукам дом, не так ли?

– Ты выглядишь просто смешной.

– Неужели? Тогда пообещай, что покинешь Сквонегал, когда всё закончится.

На секунду глаза Руны стали непроницаемыми, но тут же в них заиграли весёлые огоньки.

– Я не делала секрета из того, что мне нужен или дом, или его хозяйка.

– Нет. – Паола отрицательно помотала головой, слёзы ослепляли её. – Не будет этого.

Конечно, Руна станет значительно сговорчивее и согласится на любую сделку, только бы заполучить этот дом. Однако Паолу это не устраивает. Теперь придётся взвалить на себя тяжкий груз финансовых забот и попытаться возместить целое состояние, потраченное на затею с ремонтом. Это было так несправедливо, что Паоле хотелось плакать. Она взяла себя в руки, расправила плечи и высоко задрала голову.

– Ни я, ни дом не предназначены на продажу. Элиот уедет домой, и больше нет необходимости продолжать весь этот фарс с однополой помолвкой, поэтому мы можем прекратить его сейчас же. Обещаю, я найду способ возместить тебе деньги, потраченные на реконструкцию.

Руна прижала её дрожащее тело к своему.

– Есть лишь одна форма оплаты. Это – твоё постоянное сотрудничество со мной, – произнесла Руна.

Итак, Паоле предложен выбор потерять или дом, или уважение к себе.

– Ты не можешь от меня этого требовать.

– А я требую. – Большой палец руки Руны мягко касался шеи Паолы там, где лихорадочно бился пульс. – Внешне такая непокорная и такая пылкая внутри. Ты представляешь собой забавную смесь, моя маленькая лесбочка.

– Я тебе не лесбочка. Отпусти меня, чёрт возьми!

– Нет, не отпущу, пока ты не согласишься появиться через неделю в качестве моей партнёрши на премии вручения музыкальных наград. А ещё через неделю после этого я письменно откажусь от моей доли в Сквонегале в твою пользу.

Две недели. Паола сможет выдержать этот срок – иного выхода нет. Возможно, она права, говоря об опасности их быстрого расставания. Кроме того, следует подумать и о племяннике. Элиот так восторженно ждёт предстоящего выступления.

– Превосходно, я согласна, – уступила Паола.

– Мудрое решение.

Прошла целая вечность, прежде чем Руна выпустила девушку из объятий. Паола вышла в кухню, всё ещё чувствуя происходящее в ней сражение. Вопреки рассудку, она обнаружила, что ей действительно хочется согласиться на условия Руны, иначе предстоит сражение не на жизнь, а на смерть. Приходилось признаться, что всё трудней оказывать ей сопротивление. Руна назвала её уступчивость “мудрым решением”, но Паоле казалось, что она совершила непоправимую ошибку.