Она заперла её! К удивлению, Паола не испытывала шока или возмущения. Наоборот, внезапно возникли необузданные фантазии; по телу растекалась сладостная истома, становилось всё труднее противостоять чарам любимой когда-то женщины. Паола вдруг вспомнила, что личный магнетизм был одной из отличительных особенностей Руны Рассел. Критики писали, что достаточно её взгляда, чтобы вызвать желание в ком угодно. Зная её дьявольское очарование, нужно быть чокнутой, чтобы позволить себе поддаться ей.

– Выпусти меня, – потребовала Паола, ужасаясь предательской хрипоте собственного голоса. – Что подумают люди?

– Они подумают, что мы так любим друг друга, что не можем дождаться первой лесбийской брачной ночи.

Итак, это опять забота о репутации, с тем чтобы добавить весомости той фикции, которая называется их однополой помолвкой. Паолу охватило чувство разочарования.

– Похоже, мне следует проверить – нет ли под кроватью репортёрши дешёвой газетки?

Руна недовольно цокнула языком.

– Тебе не идёт быть циничной, милая. Газетчики своё уже получили.

– Тогда тем более мне нечего делать тут. И потом, я должна вернуться домой, к Элиоту.

– Нет, не должна. Он у своего друга, готовится к экзаменам по вокалу. Мальчик сам мне об этом сказал.

Паола проклинала бесхитростность племянника.

– Я не готова остаться на ночь, – вновь попыталась противиться она, но слова застревали в её горле.

В любом смысле то, что говорила Паола, являлось правдой.

Хозяйка обвела рукой гостиную.

– Эта квартира снабжена всем необходимым, и наши гости обычно ни в чём не нуждаются.

Паола покраснела.

– Я не собираюсь носить ночнушку, предназначенную для какой-нибудь худышки-бизнесменши.

– Наши гости – не только особы женского пола, – успокоила её Руна, – поэтому твоё суждение несколько поспешно.

– Ты привела меня сюда, заперла и предлагаешь казённый наряд. Откуда мне знать, что это не твоё хобби?

– Я думала, ты меня знаешь лучше, – сказала она, ничуть не тронутая резкостью Паолы. – Я только хотела, чтобы это была наша ночь, ночь вне времени, возможность забыть обо всём на свете, исключая нас двоих.

У Паолы возникли смешанные чувства после этих слов, привёдшие её в ещё большее смятение. Невольно мысли уносились в прошлое, когда ими двигала настоящая любовь. Как можно сравнивать сегодняшний фарс с теми искренними чувствами? Однако бархатный голос искусительницы гипнотизировал. У Паолы стали подгибаться колени. В тот же миг галантная женщина оказалась рядом и сгребла её в охапку.

– Я никогда не прощу тебе этого, – поклялась Паола, когда Руна поволокла её в спальню.

Она толкнула Паолу на широкую кровать. Ворс чёрного покрывала из искусственного меха мягко коснулся обнажённой кожи, и тут же Паолу охватила целая гамма чувств, от которых закружилась голова. Руна склонилась, чтобы расстегнуть пуговицы кофточки.

Паола понимала, что должна сопротивляться, чтобы вырваться из этого сладостного плена. Но даже с закрытыми глазами она чувствовала чарующую близость и пьянящий аромат такой близкой ей женщины; казалось, каждая клеточка её тела стремится навстречу прикосновениям Руны. Чувства отказывались подчиняться разуму. Уже давно никто так не обнимал и не ласкал Паолу, не желал, как желала сейчас она. Разве так уж плохо воспользоваться случаем и воскресить в памяти утраченную любовь? Девушке обещана ночь вне времени. Неужели она не может относиться к этому как к драгоценному переживанию, которое не имеет отношения к её дальнейшему существованию?

<<Нет, – твердил разум. – Руна может овладеть тобой – и уже делает это, если быть честной до конца, – но у неё нет права на тебя без твоего согласия. Она по-прежнему не доверяет тебе, осуждает и потому не может ждать твоего снисхождения и добровольной сдачи>>.

Паола попыталась встать, только расстёгнутая одежда затрудняла движения.

– Отпусти меня, – настаивала она, – это зашло очень далеко.

Ладонь Руны гладила щеку Паолы.

– О нет, моя милая. Совсем не так далеко.

Паола кинула на неё злобный взгляд.

– Я буду презирать тебя за это.

– Ты лишь так говоришь, только, судя по глазам, всё обстоит не так. Стоит мне отойти, и ты сама станешь умолять заняться с тобой сексом.

– Нет, – поклялась Паола, однако где-то в глубине чувствовала, что такое очень возможно.

Она и так позволила Руне делать с собой то, чего, как ей казалось, никогда не допустит вновь. Неужели осталось сделать последний шаг и позволить ей всецело овладеть Паолой? Разрешить… позволить… согласиться… Боже, да она уже сделала это, приняв её приглашение. Разве можно расценить этот шаг по-другому? Паола не могла и вообразить, что способна на такое, однако была бессильна совладать с собой и прекратить эту сладостную пытку.

Она уже и сама не знала, действительно ли ей хочется остановить эти часы вне времени. Стиснув челюсти, Паола пыталась подавить стон, готовый вырваться у неё, и отвела глаза, лишь бы не смотреть на Руну. Она не доставит ей удовольствия. Наивная и неискушённая девушка. Откуда Паоле было знать, какую радость лесбиянке приносит не только собственное, но и доставленное девушке удовольствие. В следующую секунду Руна сделала то, от чего вожделённый стон сладострастия вырывается у любовниц ещё со времён первых лесбийских отношений.

– Что это было? – задыхаясь, спросила Паола некоторое время спустя, всё ещё еле ворочая языком от трепета, охватившего её.

На лице певицы появилась ироничная усмешка:

– Это называется прикосновением к точке G.

– Мне всё равно, как это называется. Где ты этому научилась?

– Я много читаю, – последовал её самодовольный ответ. – Следует понимать, что тебе это понравилось?

– Ничего подобного, – гневно замотала головой Паола.

– Тогда ты не захочешь, чтобы я повторила это?

– Нет… то есть… ах, пожалуйста… – почти умоляла Паола, и уже, казалось, ничто не могло остановить её. Несмотря на все опасения недотроги, Руна всё же заставила желать её. Как ни старалась Паола уговорить себя, что ей ненавистны вызванные ею чувства, слова сами вырвались из уст: – Да, милая, да!

Руна быстро разделась.

– Опытные знали, как это делается, – сказала она, приближаясь к кровати. – Ни одна древняя лесбиянка не могла устоять перед этим искусством. А уж в наше время…

Паола напряглась, отказываясь признаться даже себе, как страстно желает снова подвергнуться этому загадочному испытанию. Что же она за девушка? Почему допускает такую распущенность? Ей бы превратиться в камень, только, господи правый, она теряет рассудок и способна на всё в ту же секунду, как Руна дотрагивается до неё. Точно так же, как она, коснувшись пальцами гитарных струн, заставляет их оживать и издавать божественное звучание.

Стараясь избежать взгляда невесты, Паола отвернулась. Руна приподняла её подбородок и заставила взглянуть на себя.

– Ты должна радоваться своим чувствам. Это от господа и потому для нас правильно, понимаешь?

<<Правильно, когда это случается между двумя людьми, которые любят друг друга>>, – подумала Паола.

Тогда это – вершина их любви. А что же происходит между ними?

Она боялась признаться себе, что чересчур хорошо знает ответ.

Было ли это любовью, по крайней мере, с её стороны? Несмотря ни на что, вероятно, она никогда не прекращала любить Руну. Ей хотелось верить, что это просто физиологическая потребность. И, возможно, для Руны всё обстояло именно так. Но для Паолы это было мучительным напоминанием о том, что могло бы быть между ними. Судорожно вздохнув, Паола пыталась разобраться в собственных чувствах. Да, она чувствовала себя более счастливой, нежели раньше, но одновременно росло её смятение. Возможно, лесбиянке хватает физических наслаждений, но разве этого достаточно для Паолы? Наверное, позволив этому случиться, девушка совершила самую большую ошибку в жизни. Стараясь утаить чувства, охватившие её, она решила изобразить легкомыслие.