– Конечно, – бледно улыбнулась та. – Нога почти и не болит. По камням с такой не попрыгаешь, но по лагерю-то я запросто… Справлюсь!

Сэнежа еще пару мгновений вглядывалась в лицо сестры, затем решительно кивнула и повернулась к Кипуну.

– Идём! – сказала она.

– Стойте, – воскликнула Алкажа.

Кипун сплюнул себе под ноги.

– Плащ, – быстро заговорила Алкажа, дёргая завязки. – Возьмите плащ! Его как флаг на берегу можно… Сигнальный.

Алкажа справилась с завязками, смяла плащ и сунула бело-синий ком сестре.

– Молодец, – искренне похвалил Кипун Алкажу. – Идея что надо! Теперь-то можем идти?

– Идём, чего стоишь-то? – отозвалась Сэнежа и легко заскакала между камней. – Полдень уж скоро!

Кипун бросился следом. Это вообще нормально? Они тут два часа распрощаться не могут, ноги подворачивают, местами меняются, а виноват в промедлении он, Кипун!

Через несколько шагов он не выдержал, оглянулся. Алкажа с тревогой смотрела им вслед. Маленькая, потерянная. Она обнимала себя за плечи, словно мёрзла без плаща. Ещё вчера круглое румяное лицо осунулось. На нём остались одни глаза. Ярко-голубые, огромные то ли из-за стоящих в них слёз, то ли из-за игры света.

– Мы быстро! – крикнул ей Кипун и бросился за Сэнежей.

До берега и правда добрались быстро. Быстрее, чем вчера от него шли. В те места, что им на плане показывали, заглянуть заглянули, но безрезультатно. Везде было пыльно и сухо. Но не у моря. Мелкие солёные брызги висели в воздухе.

Волны были выше, чем вчера. Они набрасывались на берег, пенясь и рыча. Море каждый раз откусывало кусок суши. Что будет здесь твориться ночью во время танца трёх лун, Кипун боялся даже представить.

Он, не останавливаясь, привычно скинул с себя одежду на гальку и с разбегу плюхнулся в воду. Тело обожгло, словно он не в воду окунулся, а в огонь нырнул. Особенно сильно горели щека и рассечённое плечо. Но и ободранным коленям, сбитым локтям тоже досталось. Ранок, царапин и ссадин оказалось больше, чем думалось Кипуну до сей поры, и теперь все они дружно давали о себе знать.

Неподалёку послышался плеск. И тотчас же раздались визг и оханье Сэнежи:

– Мамочка! – тоненько выкрикивала она, поднимаясь из воды и снова ныряя с головой. – Мамочка родная! Будто кожи и нету!

Кипун и сам бы поохал, щёку даже не жгло – дёргало нещадно, но рядом с Сэнежой терпел.

– Нужно в бутыль воды набрать, – вместо оханья сказал он. – Питьевой не достали, так морской возьмём… Море – лучший лекарь. У меня с детства все ранки враз затягивало.

– А то мы не у моря росли! – отфыркнулась Сэнежа. – Наберём!

Она скрылась в воде и вынырнула лишь в нескольких шагах.

Кипун лёг на воду и сделал несколько мощных гребков, волны сперва выталкивали на берег, затем попытались утянуть в море. Кипун, тяжело дыша, выбрался из воды.

Сэнежа уже стояла на берегу. Крепкая, тугая, ладная. Ветер и солнце слизывали капли воды с золотистой кожи. По всему телу были щедро рассыпаны свежие царапины. Несколько незагорелых белых полос ярко выделялись на руках и щиколотках. Видно, в обычной жизни Сэнежа носила много браслетов. На остров ничего такого брать было нельзя.

Кипуну впервые стало неловко. Он с некоторым усилием отвел взгляд от быстро сохнущих дорожек воды на девичьей спине. Начал искать брошенную бутыль, нашёл и стал её наполнять.

– Жаль, что чистой воды нет, волосы теперь как солома будут, – посетовала Сэнежа.

Кипун, стоя в море по пояс, обернулся. Сэнежа пальцами разбирала влажные волосы на пряди. Все изгибы, плавности и округлости её фигуры были на виду. Посмотреть там было на что, не то что у Теянки. В памяти всплыл образ подружки. Длинноногая, загорелая до черноты, худющая – все рёбра наружу. И насмешливый прищур глаз. Кипун тряхнул головой, отгоняя воспоминание.

Лицо Сэнежи вдруг залилось румянцем. Она бросила волосы и стала живо натягивать тунику на ещё влажное тело.

– Пошли обратно, – хрипло сказал ей Кипун. – Воду я набрал.

Он поднял наполненную бутыль и вновь вышел на берег.

– Идём, – отводя глаза, согласилась Сэнежа. – Только плащ пристроим.

Точно! Нужно же ещё сигнал подать. Куда бы плащ этот прицепить? Кипун натягивал штаны, а взгляд его шарил по берегу. Ни дерева, ни палки какой. Куда? На гальке расстелить? Так его не только со Срединного острова не увидят, но и с рыбачьих лодок не заметят.

– Туда! Три внука! – воскликнула Сэнежа и ткнула пальцем в сторону трёх валунов.

Валуны были крупные и издали действительно напоминали трёх тесно прижавшихся друг к другу человек. У самого высокого в центре при желании можно было даже голову разглядеть.

– На среднего наденем, – согласился Кипун. – Это ты здорово сообразила!

Сказать оказалось легче, чем сделать. Впрочем, как всегда. Вблизи камни не походили на людей даже примерно и были выше, чем казалось Кипуну издали. У основания валуны были гладкие, выглаженные волнами. Уцепиться там было не за что. На расстоянии полтора человеческих роста от земли начинались выбоины и трещины, за которые вполне можно было ухватиться. Кипун несколько раз попытался добраться туда с разбега и даже прыжком, но ничего не вышло.

– Давай я попробую, – предложила Сэнежа и, увидев скептическое выражение на лице Кипуна, добавила: – Ты подсадишь…

Кипун посмотрел на неё, на валуны, сам попробовал ещё раз добраться до уступа и только тогда решился:

– Хорошо. Давай.

Сэнежа скатала плащ и закрепила его себе через плечо.

– Я поймаю, если что, – пообещал ей Кипун.

Сэнежа хмыкнула.

– Ха! Ловец… Да ты ещё не родился, а я уже через заборы лазила! – проговорила она и полезла Кипуну на подставленные плечи.

Действовала она осторожно с опаской, но достаточно ловко. Сперва потопталась на плечах Кипуна, ему вновь на контрасте вспомнилась лёгкая, как пушинка, Теянка.

Теянка тоже вечно куда-то залазила. На соседскую ограду, на крышу собственного дома, на самое высокое на всём Угре дерево… А потом им с Булыгой её снимать приходилось. Вот интересно, она в пору войдёт, девичью юбку вместо детской одежонки наденет, по веткам по-прежнему скакать будет?

Сэнежа меж тем с плеч переместилась на уступчик и наконец угнездилась на верхушке левого валуна. Завязок плаща еле-еле хватило, чтобы закрепить его вокруг «шеи» старшего внука.

– Надеюсь, ветром не сорвёт, – пропыхтела Сэнежа, спускаясь вниз.

– Главное, чтобы до вечера провисел, – пробурчал Кипун, принимая её. – По темноте его всё равно никто не увидит…

Сэнежа слезла. Они оба отступили от валунов на несколько шагов и некоторое время смотрели на полощущееся на ветру бело-синее полотнище.

– Пора, – сказал Кипун, ощутив брызги от подкравшегося почти к самым ногам моря.

Сэнежа молча двинулась в обратную сторону.

– Куда дальше? – тихо спросила она спустя несколько минут.

Кипун и сам уже некоторое время пытался поточнее определить направление. Пальца теперь не было. Ориентироваться оказалось гораздо сложнее. Нет, примерное направление ощущалось прекрасно. Да и время от времени на пути встречались ориентиры, пусть и не такие заметные, как Палец. Так что заблудиться навек им с Сэнежей не грозило, но вот поплутать, удлинив путь вдвое, они могли запросто. А время поджимало.

– Что будет, если мы не успеем на площадку ко времени ритуала? – спросил Кипун.

– Проведём его там, где будем, – пожала плечами Сэнежа.

– А так можно? – усомнился Кипун.

– А у нас есть выбор? – мрачно переспросила его Сэнежа.

Кипун хотел согласно хмыкнуть и даже искривил губы. Но не успел издать ни звука. Волосы по всему телу встали дыбом. Сердце задёргалось у самого горла. Дыхание перехватило. Сэнежа повернулась к нему. Глаза у неё стали в половину лица от испуга. Такие же огромные, как у Алкажи при расставании. Она открыла рот, но не смогла произнести ни звука. И тут остров дрогнул. Один, затем тотчас же второй раз.

Текст предоставлен ООО «Литрес».