Никого. Никто за ним не гнался и не ждал у дверей. Порфирий шагнул на крыльцо. Во дворе было пусто. «Куда они делись?» И тут же до него дошло, где могут быть эти – он даже не знал, как сейчас назвать своих близких. Наверняка, в сарае. «Нашли, наверное. Эту штуку сатанинскую. Хоть бы священник какой, был бы в деревне. Может, помог бы». И сразу некстати вспомнилось, что иногда роль священника исполнял тот, кого он убил вчера, и с которого все это началось. «Где же Васька взял эту напасть?» Он только сейчас сообразил, что совсем не задумывался, откуда мог появиться такой странный предмет. Особенно в их глуши. Лукавого козни! «Ладно, не до этого. Потом все. Если, отобьюсь, если выстою, уверую! Уйду в тайгу, скит построю и всю жизнь отмаливать буду! Лишь бы дочку вырвать из сатанинских лап».

У него не было плана, он не знал, что делать с людьми захваченными бесами. В страшных рассказах, что рассказывали в детстве, о таком иногда тоже говорили. Но ничего из тех рассказов, сейчас не подходило. Нет у него ни иконы чудотворной, ни такого же креста. Никогда такой ерундой не интересовался. А оказывается, надо было. «Может, вернуться, взять иконку с красного угла. Глафира-то верила в бога. Вдруг, поможет».

Однако он не успел. Вдруг, как-то совсем по предсмертному завыл Верный. Он за все утро, так и не выполз из своей будки. Заскрипел снег. Порфирий вскинул винтовку и едва удержался, чтобы не кинуться обратно в дом. Из-за угла вышел Василий. Он еле переставлял ноги. Мертвец. Тут не было никаких сомнений. Порфирий впервые видел его при дневном свете. Все, то, что он натворил с односельчанином, сейчас было видно особенно четко. На груди, вокруг винтовочной раны, темнело заледеневшее черно-красное пятно крови. От вил остались лишь дыры на зипуне. Никакой крови там не было. В спутанных длинных волосах набился снег. Глаза, похожие на ледышки, слепо таращились в никуда. Все это Порфирий ухватил одним взглядом. Но тут же его глаза прикипели к тому, что мертвец держал в руках. Золото! Проклятое золото! Все из-за этого самородка.

Порфирий, вдруг, с удивлением понял, что он уже не боится мертвого. Прошлым летом он встретился с раненным медведем, так вот это было гораздо страшнее. Если конечно не думать, что это оживший мертвец. «Может, это потому что день? Или потому что он такой медленный?» Ночью было совсем не так. Но он тут же пожалел о том, что так расхрабрился. Из-за спины Васьки появились жена и дочь. Однако сейчас это были только их оболочки. От белых страшных глаз, по спине пополз холод. У них даже походка сменилась. Обе сейчас двигались, словно рыси: мягко и настороженно. И они точно понимали, что у него в руках. И мать, и дочь, как только увидели направленный в их сторону ствол, мгновенно спрятались за Васькой.

– Не дури, Порфирий, все будет хорошо. Тебе понравится.

Это был голос жены, но звучал он совершенно незнакомо. В голосе Глафиры всегда присутствовал испуг. С самой свадьбы, когда ему пришлось первый раз поучить молодую жену жизни. Чтобы сразу поняла, кто в этом доме хозяин. Он бил тогда не сильно, просто для проформы. Пару раз ударил. А что такого – его отец всю жизнь мать вожжами учил. И ему досталось тоже, пока в силу не вошел. С тех самых пор, в голосе Глафиры всегда слышались слезы. Да и по-настоящему заплакать она была готова в любой момент. Но вот теперь никакого испуга, а тем более слез.

– Замолчи, сатана! – как можно тверже ответил Порфирий. – Не посмотрю, что ты в личине моих близких, пристрелю обеих. Лучше так, чем ад вечный.

– Он ничего не понимает.

Это уже был голос дочки. Тот же, тоненький, детский, но уже не родной. Порфирий постарался не думать о том, чьи это тела. Перед ним были враги. И они боялись оружия. Это надо использовать.

– Кто ты? Сам Вельзевул? Если, ты за мной, то отпусти их и забери мою душу. Или хоть дочку. Я сам пойду с тобой.

– Да. Ты мне нужен. Пойдем в дом и там поговорим. Так для всех будет лучше.

В этот раз говорила дочь. Подобные слова из уст девочки резали слух. «Что происходит? Лукавый серьезно меня уговорить хочет? Может обмануть смогу?»

В это время, остановившийся было мертвец, вновь двинулся к крыльцу. «Нельзя пускать их в дом! Не услежу там за двумя».

– Стой! Сначала пообещай.

Но, как оказалось, никто с ним разговаривать и не думал. Из-за мертвеца, вдруг, выскочила дочка, – Порфирию показалось, что её вытолкнула мать, – и прыгнула к нему. Выстрелить в девочку он не смог. Хотя палец уже лежал на спусковом крючке. Но и подпустить в себе, то, что было в теле дочки, он не мог. Рефлекс охотника и солдата сработал. Он резко поднял ногу и оттолкнул оскалившуюся тварь. Девочка отлетела на Василия, и тот тупо застыл. В лице дочки что-то изменилось. На секунду Порфирию показалось, что глаза потемнели. Пропала страшная белизна. Она скривила личико, словно собиралась заплакать.

Порфирий, сразу же забыл обо всем, и бросился к ней, но ему не дали. Сбоку, словно большая кошка, на него прыгнула Глафира. Она успела подкрасться, пока он был занят дочкой. Удар тела был таким мощным, что он свалился с крыльца. Однако винтовку из рук не выпустил. Жена снова прыгнула на него. Уже с крыльца. Если бы он стал задумываться о том, что это его Глаша, она успела бы вцепиться в него. Но руки среагировали сами – он успел выстрелить прямо в грудь. Тело жены отбросило. Порфирий вскочил и сразу передернул затвор. Им уже завладела ярость схватки, словно он опять бьется с раненным медведем.

Он вскинул трехлинейку и обомлел – жена, не обращая внимания на кровь, хлеставшую из сквозной раны, прыжками неслась к воротам. Следом за ней, нисколько не отставая, мчалась дочь. У самых ворот, дочь даже обогнала, толкнула створку и выскочила первой. За ней исчезла и Глафира. Это было явное подтверждение, что телами завладел дьявол. Человек не зверь, он никогда не сможет так носиться со сквозной дырой в груди. Это косуля, даже с пробитым легким, может еще сто метров галопом пролететь.

Порфирий в ужасе побежал на улицу. Там уже могли ходить люди, а после выстрела, сюда обязательно, кто-нибудь прибежит. Ведь не так уж часто стреляют в деревне, а любопытство, даже в зиму на улицу выгонит. Что будет, когда его переродившиеся родные встретятся с другими людьми, он не представлял. И не хотел даже думать об этом. Пробегая мимо топтавшегося на месте Василия, он на секунду остановился. Эта неуклюжая тварь уже почти не пугала его. Порфирий со всей силы ударил мертвеца прикладом в грудь. Тот, не выпуская из рук самородок, завалился на спину. Отбирать золото было некогда. Потом. Порфирий выругался и побежал дальше. Уже на ходу он удивился сам себе: тут такое творится, а он все равно продолжает о золоте думать. «Правильно меня бог наказал».

Как только охотник оказался за воротами, он понял, что все – не успел. С горки, навстречу бегущим тварям, спускался сам лавочник Керим. Похоже, как раз шел к ним. А снизу от выезда из деревни, спешила старуха Кривова. Вот эту точно гнало любопытство. Но самое плохое было за ней: со стороны речки толпой шли несколько ребят. Наверное, собирались кататься на льду, да услышали выстрел. Все это Порфирий оценил за секунду. До бабки Кривихи и мальчишек было еще далеко, и он перестал о них думать. Надо было предупредить татарина.

– Керим! Убегай! Убегай! – кричал он на ходу.

Татарин остановился и недоуменно смотрел на разворачивающееся перед ним действо. Похоже, он ничего не понимал. Даже не дернулся, услышав крик Порфирия. А еще через несколько секунд было уже поздно. Девочка добежала до него, обняла и уткнулась головой в живот. Охотник остановился, теперь резона, чтобы бежать туда, не было. Что произойдет дальше? Заберет ли Сатана душу у Керима, или ему нужны только близкие Порфирия?

С женой что-то происходило – она двигалась все медленней. Сначала и она, и дочка были одинаково быстры. Но, как только они выскочили на дорогу, все изменилось. Она все больше отставала от дочки, а сейчас уже просто брела. Почти так же, как Васька.