Надо сказать, давно я этой команды – «по местам стоять» – не слышал. Она звучит, когда отстыковка или выход из трюма происходит в штатном режиме, не в бою и не в аварийной ситуации. Инге, конечно, подключилась к нейросетям Алады, и Марта была на подхвате, а мы с Вовкой – за канонирскими пультами, но сейчас это – просто хорошая космическая практика, а не такая уж необходимость. Что такое хорошая космическая практика? Это такие неписанные правила, которые требуют выполнения существующих правил. Кроме случаев, когда без нарушения этих правил никак не обойтись. Но и тогда надо сначала думать, а потом нарушать. Как говорил один летёха у нас на «Торнадо», командир звена из охранения: «Незаурядный пилот использует свою незаурядную рассудительность, чтобы избегать ситуаций, требующих его незаурядного мастерства»[3].

А Инге и Ник – пижоны, на этом все наши сошлись. Как они корабли развели! Впритирочку, даже полями оттолкнулись, чтобы ускорение на расхождении придать. Марта только головой покачала в восхищении. Так что разбежались и пошли своими курсами: Ник – на Теллур, мы – на Марс.

Когда мы вышли в гипер, Инге спокойно выдохнула, и я было решил, что теперь можно заняться более приятными делами, но тут она накинулась на меня с историей про Диану. Я, честно сказать, даже не сразу понял, о чём речь.

– Ты представляешь, представляешь?! – Инге чуть не прыгала на месте. – Он её на мороженом сделал! Купилась, как… Как девчонка, de puta madre! Как ему такое вообще в голову могло прийти, он же киборг, у него же… как он там говорил… эмоциональное восприятие усечённое! Значит, и образное мышление у него тоже должно хромать, так ведь, да?

– Погоди. Не понял. Кто кого сделал, и кто купился на мороженое? Ник кого-то купил порцией мороженки? – нет, я сам мороженое люблю, но не до такой же степени!

– Да не. В смысле, да, но не одной, а десятком. Ник – эту Лаан-Диану. Я к ней и так, и эдак, а он – бац! – и в два слова её оборону снёс! В хлам. На мороженом!

– То есть?

– То и есть! Считай, он её уже завербовал. Пусть на ней сто мнемоблоков будет, как её на кусочки рвёт, я и так почувствую. – Инге с восторгом начала рассказывать, что произошло, когда она пленную Нику передавала, и чем дальше я слушал, тем тревожнее мне становилось.

Нет, я не ревновал, в этом плане я своей девочке верю. Тем более после того ночного разговора на Марсе, когда между нами словно телепатический контакт открылся. Короче, я в ней уверен, а она – во мне. Плохо, что Инге эти шпионские игры нравятся. И тут авантюрист Николас Асеро-и-так-далее был очень плохим примером. Нет, он как раз из тех, с кем я в любую разведку пойду, но я, а не Инге! Не хочу я, чтобы она в разведку ходила, хоть с кем угодно. Чуть не погибла ведь, дурёха, по глупости и самоуверенности. Неужели не хватило приключений на тощую пятую точку? Ох, похоже, не хватило. Тут одно утешает: Гейнц, директор Комитета безопасности Марса и наш начальник, конечно, та ещё сволочь, но со своими честный.

У нас вообще в этом плане статус забавный. Все Чёрные – или официальные резервисты, как наш экипаж, или действующие сотрудники КБМ, по-другому никак. Инге никто официально на службу в КБМ не принимал, но она – Чёрный. При этом по всем документам мы как были кораблём Братства, так и остались. Вот и думайте, кто мы и что мы. Но при прочих равных, работа на КБМ – не такой уж плохой вариант. А я уж по мере сил прослежу, чтобы с Инге ничего не случилось. И я, и Том Том.

А ведь не поспоришь, Ник красивый фортель с этой Дианой провернул!

– Да, уж. Потом он её свозит на курорт, покормит вкусным, и она окончательно уверится в его правоте…

Я наконец-то до конца осознал замысел отцов-командиров и принцип, по которому поделили трофеи. И Ник молодец, конечно, я рад за него, за Адмирала и за всю Вселенную. Но сейчас дела у меня есть поважнее. Следующий выход в обычное пространство у нас уже на магистральных путях, после Дантея ни одна дикая шавка не посмеет в сторону марсианского корабля даже излучателем шевельнуть, не то что огонь открыть… Короче, сграбастал я свою ненаглядную в охапку, благо она у меня компактная, и понёс в каюту. Отдыхать.

– А что дальше?

– Не понял? Ты имеешь в виду вообще?

– Ну да.

Люблю я эти наши ленивые разговоры. Когда Инге на меня забирается, ложится, кулачки под подбородок подставив, и глазищи у неё тёмные и довольные. А что, она маленькая и лёгкая, ей удобно, мне приятно. Хорошо!..

– Дальше, думаю, нас отправят на обучение. Меня на повышение квалификации, тебя на КМБ. Но не переживай, это примерно одно и то же, так что пугать ежей вместе будем.

– А зачем ежей пугать? И вообще, объясни!

– КМБ – это курс молодого бойца. Ты всё-таки Дракон, и не просто, а Чёрный, даже не просто Чёрный, а одна из Первых, по сути.

– Да ну тебя! Скажешь тоже. Я до сих пор толком ни стрелять, ни драться не умею. А с ежами что? – вот она вся в этом, стоит почувствовать новую информацию, как вцепится клещами и не выпустит.

– Во время выбросов… нет, не так. Ежи. Они очень чувствительны к колебаниям атмосферы. Собственно, ветер – это основной движитель ежа. Во время выброса. Нет, опять не так. Раньше Первые использовали специальные боеприпасы, расчищая места высадки десанта. При этом атмосфера нагревалась, и потоки воздуха тащили ежей и медуз вверх.

– Фу, гадость какая! Они же так помрут все.

– Вот и Первые так решили. И очень быстро начали использовать газовые взрывы, которые просто разбрасывали живность по сторонам. Кстати, гранаты, которые обязательно каждый берет с собой на выход из города, тоже газовые и вреда ёжикам не причиняют. Ну, разве что несколько шипов оторвут, если прямо в ежа кинешь, но поверь, ему это не опасно. Короче, именно поэтому и говорят – пугать ежей. И вот что интересно, уже давно замечено, что в зонах учебных выбросов их всё меньше и меньше бывает.

– Чувствуют?

– Ну. Вообще-то зоны десантирования специально подбирают, по ряду параметров, в том числе учитывая миграции ежей и розу ветров.

– Я прямо-таки слышу «но», – Инге скатилась с меня и завозилась, устраиваясь поудобнее. Вроде как просигналила: сворачиваем разговор, устала и хочу подремать.

– Есть на Марсе такой доктор Рихтер, если правильно помню, Франк Игоревич. Так вот, он всерьёз считает, что у ежей коллективный разум. Чем больше стая, тем разумнее поведение. Правда, у него целая куча совершенно диких теорий. Например, он уверен, что драконы на Марсе на самом деле существовали.

– Ух ты! – Инге наконец перестала шебуршиться. – А можно будет с этим доктором поговорить, или это сложно?

– Это Марс, дорогая, тут всё просто. Нашла контакт по комм-связи и договорилась. Хочешь, поговори, конечно, у него много забавных теорий.

– Угу… – сказала она куда-то мне в плечо и засопела. А я лежал и думал.

Вот на самом деле интересно. По легендам, у каждого ребёнка Первого был дракон. Говорят, они приходили, когда малыш вставал на ноги, вернее, начинал самостоятельно передвигаться. А Инге? К ней придёт дракон? И если да, как это будет?..

Стоп. Что только не придёт в голову, когда лежишь между сном и бодрствованием, в покое и тёплом опустошении. Всё это красивая легенда, не более. Я засмеялся, причём сам не понял поначалу, почему. С одной стороны, правда же смешно – драконы. Кто в это поверит? А потом. Потом я вдруг понял, что смеюсь не над легендой, а над теми, кто считает рассказы про драконов сказкой. Они же и вправду существовали, я же их видел.

Заболела голова, как всегда, когда пытаюсь что-то вспомнить. Ну да и хрен с ним. Упрёмся – разберёмся. А пока спать, а то завтра будет уже не до того.

Когда входили в Солнечную, Терра, вернее, её патрульные корабли, которые «держат» основные точки магистральных выходов, всем своим воинственным видом демонстрировали, что о нашем беспределе уже наслышаны и всячески его не одобряют. Но при этом дорогу не преграждали, мы даже поболтали немного с одним из капитанов. Никаких горящих новостей не было, так что рванули домой. Естественно, прошли мимо Мемориалов, и Оберону ответили. Не то чтобы это было обязательным, просто Чёрные всегда так делали.