Ненавязчиво подхватив под локоток, мужчина увлек меня … опять в тот угол.

Я, помнится, говорила, что природа не наделила меня писательским талантом? Так вот – талант вести разговор с представителями привилегированных сословий тоже поделили без моего участия.

– В первый раз я на таких мероприятиях, – начала я, и заметно порадовалась, что глухая маска, открывающая только волосы со спины, слегка искажает мой голос, еще утром костеривший этого дворянина на чем свет стоит.

– Это еще что! – откликнулся мой визави. – Вот в Нолании приемы так приемы, хотя по местным меркам это, конечно, аншлаг. Впрочем, придется привыкать к провинции – мне здесь работать. Но не буду утомлять Вас такими скучными разговорами – это слишком обыденно, и такой очаровательной даме вовсе незачем думать о столь приземленных материях. А Вы знакомы с хозяевами бала?

– Да, я знаю Наину, – пробормотала я. Заикнуться о том, что и с Альтером я пересекалась и даже участвовала в операции по его спасению, поостереглась.

– Наину? Начальницу местного «мертвецкого» департамента? – переспросил меня мужчина, заметно напрягшись.

– Да, – подтвердила я.

Мужчина окинул меня внимательным взглядом:

– Вы имеете отношение к профессиональной деятельности Наины, или просто дружны с нею? – решил уточнить он.

Какой приставучий. Ну чего тебе надо? Угораздило же. Похоже в день моего рождения на неприятности была скидка, и я огребла их оптом, не глядя, в десятикратном размере. А потом подумала, что юлить не собираюсь, да и с какой стати? Честность – лучшая политика! Так, по-моему, говорят наши державные мужи, замышляя при этом очередные пакости и подставы?

– И первое, и возможно даже второе, – заявила я, вздёрнув подбородок. В конце концов, я не утверждала, что аристократка – это раз, на мне маска – это два, аристократкам не возбраняется работать на государственные структуры – это три.

Собеседник озадаченно рассматривал меня, желая, очевидно, избавить меня от маски. А вот дудки!

– И при каких обстоятельствах состоялось ваше знакомство? – продолжил допытываться тот, кто решил окончательно испортить мой день.

– При устройстве на работу! Я подчиненная Наины! – ответила я, гордо распрямляя плечи. Казалось, даже если к ним палку поперек привязать – прямее они не станут.

– Что ж, это вызывает уважение, – неожиданно мягко сказал он, – я уж побоялся, что Вы одна из охотниц за женихами и присматриваетесь к кому-то из друзей Его Высочества.

– Помилуй заступники! – облегченно рассмеялась я. – Не знала, что создаю такое впечатление.

– Я ни в коем случае не хотел Вас обидеть, но явились Вы без сопровождения, одеты броско, хоть и со вкусом, скрываете лицо, словно собираетесь позволить себе вольности и надеетесь поймать на крючок рыбку покрупнее.

– Очень мило с Вашей стороны, – буркнула я.

– Повторяю, не хотел Вас обидеть, просто объясняю, почему решил подойти к Вам, особенно, когда Вы направились прямо к будущим молодоженам, – мягко укорил он меня.

– Знаете, Наина лично пригласила меня. Произошло это спонтанно, не думаю, что она действительно хотела меня здесь видеть. Но я все равно решила засвидетельствовать ей свое почтение, особенно теперь, когда она не сочтет это актом подхалимажа, так как сегодня Наина объявляет об отставке и представит нам свою преемницу. С завтрашнего дня у меня новое начальство. Я сочла этот перерыв между танцами подходящим моментом. И если Вы так мастерски меня спасли от позора – я благодарна.

– Невеста принца еще не делала официальных заявлений, – улыбнулся он. – Не стоит благодарности. Просто я друг принца, и не хочу, чтобы ему, и его близкому окружению досаждали. И все же, когда я заметил Вас, клирра – это слово он выделил интонацией, словно предлагая мне его поправить – первое, что пришло мне в голову, помочь Вам не попасть впросак.

В этот момент Наина сделала знак прекратить музыку и шум в зале затих. Мой собеседник склонился к моему уху и прошептал:

– Должен Вас оставить ненадолго, надеюсь Вы меня дождетесь – мы не договорили. – С этими словами мужчина удалился.

Тем временем Альтер уже начал рассказывать присутствующим историю их с Наиной любви. Зал трепетно замирал от восторга, охал и ахал в нужные моменты, а Наина очаровательно смущалась. Не забыл принц рассказать и о том, как красавица его отвергла, но тем больше он ее уважает и еще сильнее любит, ведь встретил девушку, которая презирает титулы, а ищет настоящие чувства. И только я знала, что Наина скорее покорилась напору венценосного ухажера, чем влюбилась в него.

Затем слово взяла Наина. Девушка заявила, что благодарна случаю, который свел ее вместе с возлюбленным и помог спасти его. Она больше решила не противиться чувству, посвятить себя будущему мужу и оставить ответственную работу во вверенном ей департаменте на надежного человека, которого знают и она, и Альтер. Сразу после этой фразы магический луч выхватил из толпы мужскую фигуру черной маске с серебристыми узорами. Мужчина неспешно с достоинством подошел к героям вечера, неуловимым движением снял маску, отчего его темные волосы рассыпались по плечам, тепло улыбнулся Альтеру, краем губ Наине (видимо, не считает ее ровней своему высокородному товарищу) и поклонился присутствующим.

– Талантливейший некромант королевства, клирр-артан (клирр – обращение к знатному мужчине, артан – указание на кровную связь с королевским семейством) Арион Кайяр, – громко представила Наина мое новое начальство.

Земля не просто ушла у меня из-под ног – она спасалась от меня бегством, развивая бешеную скорость. Теперь можно не беспокоится о том, узнает ли Наина, что я была на празднике. И о работе беспокоиться не нужно: нет работы – нет проблем. Не считаясь уже с правилами этикета и прочими условностями, я рванула к выходу, расталкивая всех встречных и поперечных. Возница меня еще ждал.

***

Такое опустошение, как сейчас, проезжая по уснувшим улочкам нашего городка, я чувствовала всего раз в жизни. Помню, мне было всего 15. Отчим сказал одно короткое: «Вон!». Беременная мать смотрела в пол, оглаживая свой заметно вздувшийся живот. Я же упрямо пыталась поймать ее взгляд, хотела услышать, как она ставит своего мужа на место и, наконец, вспоминает, что я тоже ее дитя, что дом, в котором она живет, достался ей от моего родного папы, как и ферма, на которой теперь хозяйничает ее новый супруг…

… Врагами с ним мы стали не сразу. Как сказал бы Кэвин, парень знал берега и если и считал меня досадным довеском, то имел достаточно ума, чтобы не показывать этого. Мой настоящий папа умер от оспы, когда мама только-только почувствовала, как я зашевелилась у нее под сердцем. Каким чудом болезнь миновала ее, не знаю и по сей день, хотя в тот год полегло полдеревни. Понять маму было можно. Управлять таким хозяйством в одиночку с крохой на руках – задача не из легких. А поскольку моя родительница была весьма хороша собой, а полученное наследство делало ее еще краше, то вдовствовала она недолго. Клисс Морган начал охаживать вдовствующую фермершу, едва миновал срок траура. Первые пять лет моей жизни были вполне терпимы. Как я уже сказала, поначалу отчим был весьма благосклонен ко мне. А потом мама родила моего брата. Мне только-только исполнилось 5. И я моментально перестала существовать для счастливых родителей. Звучит вполне ожидаемо, и можно подумать, что я просто капризничаю, ведь старшие дети всегда испытывают ревность к младшим, так как им вполне обосновано уделяют больше внимания. Однако дело было не в этом. Такое ощущение, что клисс Морган устал притворяться, и его истинное отношение ко мне стало сродни ушату ледяной воды, вылитому на голову человеку спросонья. Тогда я впервые услышала слово «ублюдок», и произнесено оно было в мой адрес. Сначала мать слабо протестовала, когда ее муженек награждал меня пинками и тычками, но потом он избил и ее до кровавого кашля. После этого мать навсегда позабыла слово «нет». Я превратилась в прислугу, даже хуже – рабыню. Отчим уволил пастуха, и за коровами стала ходить я. Когда племенной бык «залюбил» телку до смерти, а я не смогла в силу своего восьмилетнего возраста ему помешать, мамин муженек сломал мне ребра. Мать тайком ночью накладывала мне тугую повязку, потому что «папа» строго-настрого приказал ей ко мне не подходить. «Сдохнет – туда ей и дорога», – приговаривал он, пиная меня ногами и буквально вытирая мною пол. Мама только тихо всхлипывала в углу и просила, чтобы я кричала тише, дабы не разбудить спящего в соседней комнате братца. В тот момент я поняла, что она расставила приоритеты, и явно не в мою пользу. Спас меня Трошка. Домовой был единственным существом, который еще помнил, кто в доме настоящая хозяйка. Он притаскивал мне лекарственные травы, именно он носил мне воду и воровал у отчима еду, поскольку, видимо, мечтая о моей скорой смерти, тот запретил домочадцам меня кормить, дескать, в воспитательных целях… В общем, вопреки «заботе» родственничков, я пошла на поправку. Пока я болела, выяснилось, что отчим продал коров, не совладав с ними без помощи «ублюдка». Но без дела я все равно не сидела – помимо домашних обязанностей, ожидаемо взваленных на мои хрупкие плечи, меня «утвердили» на роль няньки для брата. Как ни странно, с мелким мы даже поладили. Благодаря тому, что ему тоже нужно было постигать науки, отчим с матерью раскошелились на учителя из города. Восьмилетний Эрик не слишком успевал в учебе, мне приходилось слушать и понимать за двоих, чтобы потом уже снова и снова объяснять мелкому особенности правописания и втолковывать принцип четырех действий арифметики. И я даже как-то притерпелась к такому порядку вещей, а существование мое стало почти сносным. Но однажды я увидела метку на Эрике. Когда мы снова вместе с ним зубрили грамматику, я обратила внимание на тот самый черный контур вокруг него. И с ужасом поняла, что никто, кроме меня этого контура не видит. Несколько дней я ходила в смутной тревоге, в ожидании чего-то неотвратимого. Я чувствовала, что это предупреждение, но не понимала, о чем. Единственный, кому я могла рассказать об этом, был Трофим. У нас сложилась традиция секретничать вечерами возле печки, за которой был ход в его апартаменты. Они существовали в параллельном пространстве, были отражением реального дома, за который отвечал домовой, но людям туда дороги не было. Трошке я и поведала о своем видении. Именно он и просветил меня о том, что я черная вестница – вижу людей, отмеченных смертью. Откуда он это знал, даже гадать не стала. Для меня само собой разумеющимся было, что магические существа знают на порядок больше. Тут я совершила очередную глупость – рассказала маме, что Эрику грозит опасность, да еще и Трошку указала, как источник информации. Сначала мама отмахнулась от моего пророчества и только предупредила, чтобы я не смела заикнуться о своих «мерзких фантазиях» ни отчиму, ни Эрику. На эту суровую отповедь родительницы я пожала плечами и решила, что может ничего страшного и не случится. Но теперь на Эрика старалась лишний раз не смотреть. Тяжело было – я понимала, что его судьба предрешена, но не знала, откуда придет удар. Тогда я точно не знала, но подспудно ощущала, что грядущее неотвратимо. Так и случилось – Эрик с друзьями побежал на речку и утонул. Десятилетний мальчишка тогда заявил, что не нуждается в присмотре сестры, а отчим с присущей ему гордыней поддержал сына. Мать тоже не возражала своему любимцу, к тому же тогда она неважно себя чувствовала из-за новой беременности. Родители встревожились лишь когда вечером Эрик не вернулся домой. Тело мальчика вынесло на берег через три дня.