Лиса выбралась на улицу и вошла в свой двор. Свет на крыльце горел – мама предусмотрительно оставила его, чтобы не спотыкаться в полной темноте, когда они будут возвращаться домой с вечеринки. Вокруг фонаря роились ночные мушки и мотыльки. Лиса вдруг почувствовала, как уже по-ночному холодно, и поежилась. Она скорее достала из кармана ключ и вставила его в замочную скважину. Повернула три раза и толкнула дверь. После яркого света лампочки на крыльце темнота дома показалась ей непроглядной. Она поморгала несколько раз, чтобы глаза привыкли к темноте. Перед ней был небольшой коридорчик, который вел в кухню–столовую–гостиную – большую комнату, которая занимала практически весь первый этаж и выполняла все выше обозначенные функции: там они готовили, ели, пили чай, смотрели телевизор, играли в настолки, валялись, разговаривали, мыли посуду и все такое. Там мама или папа могли сидеть с ноутбуком и работать по вечерам, хотя у папы был еще и небольшой кабинет в дальней части дома за кухней. Гостиная отделялась от прихожей цветастой шторой, сделанной из каких-то пластмассовых бусин, скрепленных между собой леской. Лисе казалось, что это полнейшая безвкусица, но мама была в восторге, когда увидела, – она сказала, что в детстве у них дома были точно такие же шторы между залом и коридором. Лиса считала, что двери были бы уместнее, но шторы было решено оставить.

Лиса уже подняла ногу, чтобы скинуть тапочек и шагнуть внутрь, как вдруг остановилась как вкопанная. Тело ее мгновенно окаменело и перестало слушаться. Руки и ноги похолодели, кровь отхлынула от лица, а живот скрутило так, что стало больно. Она стояла и не могла шевельнуться, даже перестала дышать. Она смотрела немигающим взглядом перед собой. Из-за цветастой пластиковой шторы из темноты столовой выглядывала мама. И широко улыбалась. Но это была не обычная приятная мамина улыбка. Это была улыбка, которой улыбается мальчишка, когда ему удалось своим «Бууу!» из-за угла напугать младшего брата или даже отца. Это была улыбка того, кто только что сделал какую-то гадость и ему не терпится рассказать о ней кому-нибудь. Это была улыбка куклы из старого фильма ужасов. Растянутая на все лицо. От уха до уха. И застывшая. Мама, конечно же, никогда так не улыбалась. Но вот она выглядывает из-за шторы, ее тела не видно, видна лишь голова и эта неподвижная улыбка. Мама не шевелится, лишь смотрит на Лису, продолжая отвратительно улыбаться и словно приглашая ее войти. Лиса стоит, парализованная ужасом и не может пошевелиться. В голове ее проносятся, как вагоны скоростного поезда, мысли одна за другой: который час? Как долго я гладила Лайлу? Сколько я стояла под окном дома Марка? Мама уже вернулась раньше меня? Наконец, ей удалось собрать остатки воли, сделать шаг назад и захлопнуть дверь. Трясущимися руками она вставила ключ в замочную скважину, повернула три раза и бросилась бежать по направлению к калитке. Оказавшись на улице, она выдохнула от облегчения, услышав все те же голоса, музыку и пение. Вечеринка во дворе у соседей продолжалась, и Лиса побежала туда.

Когда она вошла в калитку, Лайлы возле нее уже не было. Впрочем, сейчас у Лисы не было настроения гладить собаку. Она быстрым шагом шла к бассейну, выглядывая фигуры родителей. Вот она услышала голос папы – он все так же сидит в шезлонге, вокруг него собралось еще больше народу, тут же дядя Эдик, он закончил жарить сосиски и хохочет над папиной историей. А вот и мамин шезлонг. Он пуст. Лиса с облегчением выдохнула и остановилась в нескольких шагах от взрослой компании. Она только сейчас заметила, как сильно и быстро бьется ее сердце, как прерывисто она дышит и какие ледяные у нее руки и ноги. Ее начала бить дрожь. Девочка обхватила себя руками за плечи, закрыла глаза и стала считать до десяти. Мама учила ее так делать, когда нужно успокоиться. Раз. Глубокий вдох. Два. Задержать дыхание. Три. Долгий выдох. Четыре. Все в порядке. Это была мама. Она совершенно зря испугалась. Мама все же пожалела, что отправила ее одну домой по темноте и пошла за ней следом. Пять. Мама пришла домой раньше ее, потому что она торчала под окнами Марка и сидела с Лайлой. А когда Лиса пришла, наконец, домой, мама вдруг зачем-то решила ее напугать. Возможно, несколько бокалов вина направили ее чувство юмора в странное русло – вообще у них дома не было принято пугать друг друга вот так, но что тут такого. Шесть. Лиса почувствовала, что ее дыхание выравнивается. Семь. Еще немного, и можно будет открыть глаза и пойти домой. Восемь. Она пошевелила пальцами рук и сделала несколько вращений головой, чтобы размять окаменевшие мышцы шеи. Девять. Мама знала толк в снятии стресса. Этот метод всегда ей помогал. Лиса уже даже невольно улыбнулась своей панике. Десять.

Кто-то положил руки ей на плечи. Знакомый заботливый голос произнес:

– Ты еще здесь? Я думала, ты уже ушла домой и спишь.

Лиса зажмурилась. Потом открыла глаза. Повернулась. Мама стояла перед ней и немного озадаченно смотрела на нее.

– Все в порядке? Ты какая-то бледная. Что-то случилось? Страшно идти одной? Сейчас я позову папу и пойдем вместе, уже поздно.

Мама направилась к шезлонгам у бассейна. Лиса молча смотрела ей в след, не в силах переварить случившееся. Она закрыла рот рукой, чтобы не закричать, и без сил опустилась прямо на землю.

Открыв глаза, Лиса обнаружила себя в спальне родителей. Было светло, в постели никого, кроме нее, не было. Первые несколько секунда Лиса не могла вспомнить, как она здесь оказалась, но потом воспоминания нахлынули на нее сразу одним куском: мамино лицо в темноте за шторкой, ее ужас, когда она обнаружила, что мама все еще на вечеринке, возвращение домой вместе с родителями, сотрясающие ее рыдания, поставившие родителей в тупик. Разгоряченные вечеринкой, они не могли понять, что происходит с дочерью, и просто взяли ее спать с собой. Лиса попыталась вспомнить, когда она последний раз спала с ними, но не смогла, видимо, это было совсем давно.

За окном светило солнце, в комнате было спокойно и уютно, но чувство ужаса и оцепенения не покидало ее со вчерашнего вечера. Она поежилась под одеялом. Свет и тепло наступившего утра не принесли облегчения. Лис огляделась. Нужно встать. Пойти к родителям. Они начнут расспрашивать ее, что случилось. Что она им скажет? Правду? Они наверняка ответят, что ей все показалось. Что ничего не было и быть не могло. Просто разыгралось воображение. Но она знала – ей это не показалось, она видела это наяву, как бы странно это ни звучало. Это случилось. Но родители ей не поверят. Она бы и сама не поверила, если бы кто-то ей такое рассказал. Вдруг ей в голову пришла мысль, от которой она резко села в кровати. Она вспомнила Александра и его рассказ. Его запутанную и сбивчивую историю, в которую он явно верил. Могло это как-то быть связано с тем, что случилось с ней ночью? Ей нужно было найти Александра и поговорить с ним.

Лиса быстро встала и бегом выбежала из спальни – находиться там одной было все еще неуютно. Родители были внизу, папа готовил завтрак, мама лежала на диване с чашкой кофе в руках. Увидев дочь, она махнула ей рукой, приглашая сесть рядом. Папа улыбнулся ей и показал на стопку блинчиков и омлет, дымящиеся на столе. Лиса взяла один блинчик и села на диван рядом с мамой. Та обняла ее. Какое-то время они продолжали сидеть в тишине. Через некоторое время мама встала, поставила чашку в раковину и вернулась к Лисе.

– Ну, что с тобой случилось вчера, рассказывай? Ты что, поссорилась с новыми друзьями? Мы ничего не поняли из твоего рассказа, тебя так трясло.

Лис молчала, не зная, что сказать. С одной стороны, она не любила врать родителям. С другой, ей не хотелось говорить то, во что они заведомо не поверят. Медленно, на ходу подбирая слова, она сказала:

– Просто, когда я пошла вчера домой одна… когда я проходила мимо пустого дома… мне показалось, что я там кого-то увидела… большую собаку! Я очень испугалась и побежала обратно. Вот.