Ли́са вдруг резко проснулась и села в кровати. Она не могла вспомнить, что ее разбудило – звук, сон, свет? Луна смотрела прямо в окно, освещая кровать – каждую складку одеяла, каждую вмятину на подушке, каждую пылинку на простыне. Лис огляделась. Вся комната была завалена коробками, книгами, игрушками, одеждой. Когда она наконец разберет все эти вещи? Лиса вздохнула, вспомнив свою прошлую комнату. В их бывшей городской квартире, которую родители так опрометчиво, по ее мнению, продали, чтобы купить этот дом в этом поселке с совершенно дурацким названием Счастье. Лис не удержалась и хмыкнула – слишком уж иронично выходило. В той комнате у нее была кровать–чердак под самым потолком, оттуда открывался шикарный вид из окна. Ложась спать, она могла видеть с высоты их 22 этажа весь город и его вечерние огни. Здесь же было видно лишь небольшой кусок неба с огромной белой луной, бесцеремонно заглядывающей к ней в окно, да несколько деревьев, которые росли на их участке. Комната Лисы была на втором этаже, как и спальня ее родителей. После 22 этажа это было слишком близко к земле, на ее вкус.

Лиса легла и попыталась снова заснуть, но сон не шел. Она поворочалась с боку на бок, потом снова села. На широком подоконнике за тонкой занавеской стояла большая клетка. В ней слышалась какая-то возня.

– Что, тоже не спишь? – шепотом спросила Лис и спустила ноги с кровати. Она тихонько встала, подошла к окну, отдернула занавеску и заглянула в клетку. Кролик Ронни смотрел на нее своими глазами-бусинами и что-то жевал.

– Все ешь и ешь, даже по ночам, – укоризненно прошептала Лиса. – Ты и так ужасно толстый.

Она протянула руку, открыла клетку и взяла Ронни на руки. Он был очень мягкий, теплый и тяжелый. Лис прижалась к нему лицом. Она очень любила Ронни, да и вообще всех животных, но больше всего она мечтала о собаке. Может быть, теперь, когда они переехали в этот дурацкий коттеджный поселок, родители хотя бы разрешат завести собаку? Хоть какой-то плюс от этого переезда.

Лиса еще какое-то врем погладила Ронни, потом убрала его обратно в клетку и заперла дверцу. Она хотела снова вернуться в кровать, но взгляд ее упал на одну из коробок с книгами и тетрадями. Лунного света было вполне достаточно, чтобы прочитать, что написано в любой книге. Лиса взяла наугад первую попавшуюся тетрадь, это оказался ее старый дневник. Ну, то есть он был не очень старый, просто сейчас она уже завела новый, а этот просто бережно хранила. Это была такая особая тетрадка, которая закрывалась на маленький замочек. Ключ от него Лиса долгое время носила на шее, а потом потеряла. Конечно, замок можно было бы и взломать, но ей было жаль портить дневник. Она решила, что будет хранить его так, а когда она вырастет и ей ужасно захочется почитать свои детские записи, то тогда и взломает.

Лиса положила дневник в один из ящиков письменного стола. Что ж, ночь – самое время, чтобы разобрать коробки, решила она и стала вынимать и раскладывать в столе и на полках своих вещи. Когда она так увлеклась этим занятием, что даже забыла про ночь на дворе, дверь ее комнаты вдруг скрипнула и приоткрылась. Лиса подняла голову, ожидая увидеть кого-то из родителей, подумав, что своим шумом разбудила их, но никто так и не вошел. Тогда Лиса подошла к двери и выглянула в коридор. Почти напротив ее комнаты была дверь в ванную комнату, а справа по той же стороне – дверь в спальню родителей. Она была плотно закрыта, и оттуда не доносилось ни звука.

Лиса замялась. Он не то чтобы особо боялась темноты или приведений, но все же стоять ночью босиком в майке и трусах посреди чужого незнакомого дома одной стало как-то не по себе. Она еще раз оглядела коридор, заглянула на лестницу слева от ее двери, ведущую на первый этаж в кухню–гостиную–столовую, но там тоже никого не было видно. Тогда она аккуратно прикрыла дверь и уже собралась вернуться к своим коробкам, как вдруг заметила, что по стене прямо перед ней быстро проскользнула высокая черная тень. Лиса резко обернулась. В окно по-прежнему светила луна. Ронни все так же жевал остатки травы. Все было тихо и неподвижно. Лиса опять посмотрела на стену, по которой несколько секунд назад пробежала тень. Она была освещена так же ярко, как и кровать и вся комната. Огромный прямоугольник света от окна занимал практически всю стену. Лиса еще несколько минут напряженно ждала, поворачивая голову от окна к стене, но больше ничего не происходило. Чья это могла быть тень? Может быть, пролетела гигантская птица, сова, например? Или летучая мышь? Или облако нашло на луну ненадолго? Может, ей вообще это показалось? Не мог же никто пройти вдоль ее окна, ведь она на втором этаже!

Лис поежилась. Ей нестерпимо захотелось подойти к окну и убедиться, что под ним никого нет, хотя она и понимала, что это очень глупо. Даже если бы под ним кто-то и был, его тень нельзя было бы увидеть на втором этаже! Она несколько минут собиралась с духом, а потом медленно начала приближаться к окну. Она успокаивала себя, что, даже если там кто-то и есть, этот кто-то не может видеть ее, потому что на улице очень светло от лунного света, а в комнате темно, к тому же, на окнах висят занавески, хоть они и тонкие, но явно ухудшают и без того плохую видимость комнаты снаружи.

Она дошла до кровати, которая стояла как раз в середине комнаты. Остановилась, встала на цыпочки, но, конечно же, ничего не увидела. Пришлось подойти еще немного. Еще три шага. Еще два. Еще один. Вот она уже стоит вплотную к занавеске, слегка касаясь ее лицом. Ей видна большая часть их двора – от угла дома и до калитки. Дорогу видно плохо, потому что вдоль забора растут деревья, но зато хорошо видны соседние дворы. Слева от них стоит пустой дом, там никто не живет, у него черные обгоревшие стены, а оконные проемы затянуты пленкой и забиты досками, а справа живет мальчик со своим отцом, Лиса не знает, как его зовут. Маму она пока не видела, может быть, они живут вдвоем. Сейчас у них во дворе было тихо и темно. В лисином же дворе горели фонари, хотя сегодня ночью это было явно излишне. Лиса еще раз тщательно оглядела двор и никого не увидела. Ей очень хотелось подойти к окну вплотную и заглянуть вниз. Она нерешительно подняла руку и взялась за занавеску. Посчитала до десяти и медленно отодвинула ее. Ничего не произошло. Ронни перестал жевать и уставился на нее своими блестящими глазками. Лиса осторожно сделала шаг к подоконнику. Наклонилась к стеклу. Привстала на цыпочки и посмотрела вниз на дорожку под окнами.

– Ты чего тут полуночничаешь?

Лиса подпрыгнула на месте от неожиданности и резко обернулась. В дверях комнаты стояла мама, она куталась в халат и сонно щурилась. Лиса схватилась за сердце:

– Мама, как ты меня напугала! Нельзя же так подкрадываться к людям среди ночи!

– Да я же не подкрадывалась, – оправдывалась мама. – Я услышала, как ты тут чем-то шумишь, вот и пошла посмотреть. Что ты, кстати, делаешь? Неужели вещи среди ночи взялась разбирать?

Лиса отошла от окна и села на кровать.

– Ну, да, – ответила она. – Мне не спалось. Ночь такая светлая, и все такое незнакомое, звуки всякие, тени.

Мама подошла и села рядом с ней.

– Да, все очень непривычно тут. Но мы привыкнем, вот увидишь. Нам здесь будет хорошо, я обещаю.

Лиса вздохнула. Они уже на сто раз проходили все эти разговоры. Родители понимали ее недовольство и обещали, что скоро станет лучше. Что ей здесь понравится. Что она заведет тут новых друзей. Но от этих слов ей делалось только тоскливее и еще больше хотелось к своим старым друзьям, в свою старую комнату, старую школу. Поэтому сейчас она решила не вступать в этот разговор.

– Хочешь, я полежу с тобой? – спросила мама.

– Давай, если хочешь, – равнодушно пожав плечами, как и положено уважающему себя подростку, ответила Лиса. На самом деле, она была очень рада, что мама останется с ней. Все-таки ей было немного не по себе от всех этих теней и открывающихся дверей.