Марисоль взяла и слегка ударила по струнам.

– И вы возьмите, сеньорита. Ну же, смелее, – обратился к Вере продавец.

Сейчас, подержав в руках гитарки, подруги обратили внимание на рисунки нанесённые на деки. На образце Марисоли, под слоем лака был виден улыбающийся кактус в сомбреро, а на Верином куатриньо, словно нарочно для неё – две подпрыгивающие собачки, одна из которых была похожа на Жуку, – пёсика, бывшего у Веры когда-то.

– Если вы согласитесь купить мои куатро, то я смогу оплатить своё жильё, ведь сейчас у меня нет работы, и только изготовление этих инструментов поддерживает жизнь бывшего музыканта, чья группа «Кровь и Слёзы» пала жертвой интриг и бессердечности музыкального бизнеса. Вы слышали её? Ну, неважно, нас уж давно нет. Зато вам будет радость на долгие годы, даже если вы освоите игру на «только для себя». Вы ведь любите музыку?

Девушки кивнули.

– Вот видите! Но слушать и играть это совершенно разное. Научившись играть, вы сможете лучше понимать музыку, а также ценить преодоление тех сложностей, через которые пришлось пройти исполнителю для воплощения в аккорды той или иной задумки. Не откажите себе в этой удивительной возможности, прекрасные сеньориты! Пусть мои труды не пропадут даром и окажутся в руках таких, как вы! Я продам недорого. Скажем, фабричная гитара куатриньо хорошего качества, стоит тысяч пять, не меньше, но она лишена индивидуальности. А я отдам за шесть два инструмента. Сделайте подарок себе и доброе дело для нуждающегося мастера!

Через полчаса, подруги, сидя на постели Марисоли в квартире сеньоры Эрнандес, вертели в руках гитарки.

– Как ловко он уговорил нас купить эти куатро, – удивлялась Вера. – Конечно, это очень хорошие вещи, но мы совсем забыли о велосипедах.

– Надеюсь, что наши деньги и правда помогут ему оплатить жильё, – ответила Марисоль. – Но что мы теперь будем делать с велосипедами? Ведь шесть тысяч уже потрачено.

– Не знаю, может, всё-таки купим завтра? Может, менее дорогие? – предложила Вера.

– Давай подумаем утром, а сейчас, раз уж у нас теперь имеются эти гитары, мы должны поискать какой-нибудь урок игры на таком инструменте. Кстати, как тот сеньор называл свою бывшую группу? «Кровь и Слёзы»? Или «Слёзы и Кровь»?

Вера неопределённо кивнула и обе стали искать. Песен той группы нашлось всего две. Записи были плохого качества, но, послушав их, подруги удивились мастерству исполнения, как они его понимали. Хотя тексты были очень глупыми и надрывными, впрочем, вполне традиционными для этого жанра, – жанра застольных песен и, вполне возможно, что другие тексты публика просто не приняла бы, будучи приученной к определённому способу проявления сильных чувств в песнях, да и вообще приученная к музыкальной пошлости и фальши. Далее, посмотрев привлекшее их внимание видео, обе попытались хоть что-то повторить, но первый блин вышел комом. В дверь постучала Мануэла, заинтересованная жуткими аккордами доносящимися из комнаты Марисоли. Ей всё объяснили и показали, заверив, что шуметь не будут, поскольку у них имеется отличное место для репетиций. Мануэла сказала, что всё в порядке и она просто так, а играть на музыкальных инструментах – это занятие превосходное!

– Мы можем попробовать завтра у папы, – обратилась Вера к подруге, – после того, как всё же купим велосипеды, коли надумаем. Это если какой-нибудь уличный торговец опять не продаст нам то, о чём мы и не думали.

– Ну уж нет! Теперь мы научены сегодняшним опытом и ничто не отвлечёт нас от покупки велосипедов, – решительно заявила Марисоль.

– Но всё же я думаю, что мы правильно сделали, купив эти куатриньо у того человека, – высказалась Вера. – Кажется, он не обманщик и гитары сделаны хорошо. И чехлы для гитар дал нам в подарок!

– И то верно, – согласилась подруга.

– Ты знаешь, я вспомнила прямо сейчас то, о чём совсем забыла! Ведь у моей мамы тоже была маленькая гитара, и я немного помню её игру, но только немного, ведь я была тогда совсем маленькой. Это ещё до знакомства с тобой.

– Вот тебе на! Значит, мы и впрямь купили эти гитары не напрасно! – сказала Марисоль, обрадованная ещё одним фактом, подтверждающим разумность покупки. – А почему она перестала играть?

Вера ответила, что она этого не знает и уж стала собираться домой, оставив свой экземпляр инструмента у Марисоли, чтобы завтра можно было его захватить по дороге к отцу.

Девушки ещё минут двадцать бродили по улице, удивляясь сегодняшнему происшествию, после чего расстались.

На следующий день Вера рассказала своим подругам-коллегам о вчерашнем случае. Сеньора Суарес ответила то же самое, что и Марко, которому Вера всё изложила по телефону: «В большом городе нельзя ушами хлопать, но вам повезло, и тот человек, видимо, оказался порядочным, раз продал вам стоящие и интересные вещи». Роза же, попросила дать ей как-нибудь поиграть. Она хоть и не умеет, но очень уж хочется подержать в руках такую вещицу. Вера пообещала. Ну а сеньора Ди сообщила, что ей нечего добавить к сказанному Хеленой, то есть сеньорой Суарес.

После обеда в час сиесты Вера смотрела на Мигеля, который снова висел на жёрдочке, тщетно пытаясь левой задней лапкой зацепиться за перекладину.

«Нет, он наверняка воображает! Неужели он не может висеть всеми четырьмя лапами?» – подумала Вера, однако, очень довольная тем, что у неё теперь есть некто вроде мышонка-попугайчика. Разве это не приятно? Когда-то она думала о том, чтобы завести себе маленьких таких попугайчиков – их называют волнистыми, но потом всё закрутилось и уж стало не до этого. Как знать, возможно, в будущем она и заведёт таких. А может… пусть лучше заведёт папи!?

– Мигель, как ты думаешь, мы с Марисолью правильно поступили, что купили те инструменты? Как-нибудь я для всех вас сыграю! – Вера имела в виду, что в числе слушателей будут находиться и Вомбат с Кенгуру.

В пять часов вечера подруги снова сошлись на условленном месте, но Марисоль в этот раз солнцезащитные очки не надела, поскольку толку от них – никакого!

– Взяла?

– Взяла!

– Сколько? – спросила Марисоль.

– Девять.

– И у меня девять. Идём?

– Пошли, – решилась Вера, – но уж сегодня – никаких глупостей! Мы должны купить велосипеды!

По дороге, возле одного из магазинов Марисоль слегка задела стоявшего там мальчика лет пяти. Принеся извинения, она только хотела двинуть дальше, как услышала:

– Ты меня испачкала!

– Это ты мне? – спросила Марисоль.

– Кому же ещё, дылда! Смотри, как ты испачкала мою сандалию.

– Я тебе на ногу не наступала, малыш. И потом, как ты разговариваешь со старшими? Так нельзя!

– А мне можно!

– Это ещё почему?

– Потому что я так хочу!

Из магазина вышла его мать, худая, с измученным лицом.

– Матео, ты опять грубишь прохожим!? Пожалуйста, простите его, сеньориты. Отец Матео работает вахтовым методом и в его отсутствие Матео становится совсем неуправляемым. Меня он не боится.

– Не боюсь, потому что ты врунья! Ты обещала мне мороженое!

– Я не врала, Матео. Я думала, что мне перечислят зарплату на карточку, но они не перечислили – наверное, завтра. А теперь у нас осталось только на хлеб и молоко, да и этих денег уже нет, – она кивнула на пакет с покупками.

– Значит, ты обещала мне мороженое, когда у тебя не было денег, а значит, ты – врунья!

Мамаша не знала куда деваться от этого божьего дара (значение имени Матео), поскольку, как видно, никакого влияния на сына не имела.

– А что ты скажешь, мальчик, если мама отдаст тебя к нам на перевоспитание. Ведь мы из комиссии по исправлению непослушных детей, и мы не церемонимся с такими как ты. Посадим на диету из хлеба и воды, и никакого телевизора!

Матео смотрел на злую тётку, пытаясь понять, не шутит ли она, не берёт ли на испуг, как иногда делает его глупая мама, правда, безуспешно, – её-то хитрость он давно раскусил. Но тётка имела непроницаемое выражение лица, а вторая что-то искала в телефоне.