Ли лишь продолжала смотреть на меня, ее лицо было почти таким же, как в последний раз, когда я его видела шесть лет назад. Уверена, она сделала пластику носа. И, вероятно, сделала что-то с сиськами. Когда мы встречались в последний раз, они свисали и были меньше, но это не имело бы значение, если бы она была хорошим человеком. К сожалению, Ли не такая, и я собираюсь извалять и ее лицо в грязи.

— Что ты хочешь, чтобы мы сделали? — спросила она, наконец-то все осознав.

Либо она будет сотрудничать, либо, что вероятнее всего, она умрет и отправится вслед за Кушнерами.

— Прежде всего, мы хотели бы еще раз вернуться к вашим о «друзьям в пути», — промурлыкал Оскар, его серые глаза были того же цвета, что и океан за окном. Как только подступил день, тучи начали скрывать солнце, словно они знали, что время сиять уже вышло. — Любопытно, сколько ям нам придется вырыть, чтобы обеспечить всем место.

— Никто не придет, — вступил Маркус Винсент, наконец обретя яйца для этого. Он посмотрел на свою жену широко раскрытыми глазами и сжал губы. — Здесь только мы, а потом мы возвращаемся на работу в понедельник.

Ух ты. Какой же он гребаный идиот.

— Прекрасно, — проговорил Оскар, отвлекаясь от своего планшета и отодвигая его в сторону. — А теперь, когда я разделался с вашей системой безопасности, мы можем говорить более свободно, — он скрестил ноги, усаживаясь поудобнее, а затем обхватил колено руками, сплетя пальцы в замок. — Расскажите нам, что же такого вы знаете, что, по-вашему, достойно обмена за вашу жизнь?

— Что? — подавился Маркус, снова бросая взгляд в сторону своей жены. Его сломанная рука, а теперь уже и завернутая за спину, должно быть убийственно болит. — Почему это происходит, Ли?

— Если я расскажу вам, что знаю, — начала Корали, метая свою взгляд в мою сторону, а потом снова на Оскара. Она украдкой взглянула на Вика, но затем снова быстро переместилась на меня и Оскара. Она решила, что Вик не был угрозой. Забавно, учитывая, что он самый опасный человек в этой комнате, в чем я вполне уверена. В конце концов, посмотрите каким ночным кошмаром являлся Оскар. Виктор контролировал этот ночной кошмар. Я съела еще кусочек мороженного, стуча пяткой по белым шкафчикам. — Вы убьете меня.

— Если не расскажешь, — сказал Оскар, отвратительно улыбаясь. — Нам придется выпытать информацию из тебя, а потом убить.

Длинным пальцем он погладил татуировку демонических рук на своем горле. Этот парень выглядел аристократом, рожденным не в то время, когда вот так высоко держал свой подбородок с ухмылкой, играющей на губах.

— Тебе выбирать. Есть некая выгода в том, чтобы сохранить вам жизнь, так что надежда есть, хоть и небольшая.

Винсенты обменялись долгим взглядом, изучая, словно они на самом деле обдумывали варианты. Какой выбор, по их мнению, они здесь имеют?

— Ты сказала, что не помнишь, но слышала обо мне, — начала я, снова привлекая к себе внимание Корали. — Не объяснишься?

Хаэль запрыгнул на столешницу рядом со мной, придвигаясь как можно ближе ко мне, имитируя то, как я подсаживалась к Каллуму. Все места, которыми мы соприкасались, горели, а когда я вздохнула, почувствовала кокос и моторное масло — хоть мы и провели в отеле три дня. Этот запах, должно быть, стал частью человека, кем он являлся сейчас. Он украл у меня мороженное, и я локтем ударила его в бок. С таким же успехом можно было бы поколотить чертову скалу, если это принесет пользу. Хаэль Харбин был твердым и накаченным, и он точно знал, как двигать своим тазом.

— Офелия Марс предупреждала про тебя, — выдала Ли, и мне понадобилось около минуты, чтобы осмыслить, что она сказала.

Офелия.

Как мать Виктора.

Как…что, блять, здесь вообще происходит?

— Как ты связана с Офелией, — спросил Виктор, внезапно насторожившись.

Он наклонился вперед и расположил локти на коленях. Взгляд был пронизывающим, все равно что смотреть в темные глаза акулы перед тем, как она укусит. Никакой злости, лишь принцип выживания. Но это не значило, что вы будете меньше истекать кровью.

Ли зашипела, как будто ее поймали за руку в банке с печеньем.

— Офелия…что ж, она довольно известна в наших кругах…

Падший социальный работник замолчала, когда Аарон спускался по лестнице, его губы были сжаты, а глаза напряжены. У него слабость к детям, и не из-за его сестры и кузины, а потому, что у каждого дорогого ему человека украли детство.

Невинность — бесценна, а эти люди наживается на ее разрушении.

Нет ничего хуже.

— Девочки смотрят фильм в домашнем кинотеатре, — сказал Аарон, кладя одну руку на стойку у подножья лестницы. Он смотрел на Винсентов, как человек изучающий собачье дерьмо. — И этот ребенок…ей, блять, девять. Ее зовут Алисса.

Его голос был отрывистым, словно механическим. Полагаю, он еле сдерживается, чтобы не убить кого-то прямо сейчас.

— Думаешь, они попытаются подслушать нас, — спросила я, когда Аарон прильнул ко мне, ведомый невидимой силой притяжения, он встал между моими бедрами и положил на них руки.

Похоже он был настолько злым, что ему нужно было постараться контролировать себя, найти за кого удержаться. Я любила быть этим кем-то, солнцем, вокруг которого он вращался в надежде согреться. Интересно, знает ли он, что я чувствую то же самое? Что я жажду его улыбку, одобрение, влияние.

Аарон покачал головой, его легкие каштановые кудри падали на лоб.

— Я предупредил их, чтобы не пытались, иначе под рождественской елкой их всех будет ждать на один подарок меньше, — он улыбнулся, но выражение лица оставалось напряженным. — Если я хорошо знаю Кару, — а, блять, знаю, что так оно и есть — этого достаточно, чтобы она и Эшли оставались в комнате. Для Хизер, вероятно, тоже, потому что Кара дралась бы чертовски агрессивно, чтобы сохранить количество подарков ради Эшли, — он одарил меня дикой ухмылкой, от которой я вздрогнула. Знала, что все — включая Корали и Маркуса — пялились на нас. А еще мне было все равно. — Но я не знаю Алиссу, поэтому подпер дверь шкафом, — он пожал плечами и снова посмотрел через плечо, слегка прищурив взгляд. — Не хотел бы, чтобы они увидели то, что никогда не смогут забыть.

— Что-то на подобии мозгов и костей, например, — добавил Каллум с улыбкой, присоединяясь к разговору.

Он так же стучал ногами, как и я, откусывая часть своего яблока. Голубые глаза блестели, так же как за окном море под лучами. Уже темнело, что было не удивительно. На дворе почти стоял декабрь.

— Офелия сказала, что у сына есть банда и что его новая жена была ребенком, и она провела какое-то время в приемных семьях. Это все, что я знаю, — умоляюще сказала Корали, когда отвела взгляд от Аарона.

К разочарованию Виктора, его тело не хотело двигаться. Однажды, в течение этих первых недель, Вик спросил меня, была ли я многозадачной. Очевидно, что кто в этом хорош: он мог решать вопрос и одновременно быть ревнивым альфа-придурком.

— Все, что знаешь? — повторил Виктор, вставая с дивана и рассеяно расхаживая по кухне. Он открыл безмерно огромный холодильник Sub-Zero, который не имел право служить только двум людям. Он мог вместить в себя еду для семьи численностью в сто человек. Господи. Разве это стоит крови и костей детей? Милый холодильник? Что, блять, с этими людьми не так. — Нет, это не все, — он прислонился к холодильнику и начал переставлять вещи на столешнице. Мясо, пучок салата, помидор. Он делал сэндвич. — Тогда ты бы не предложила продать нам такую крошечную часть информации.

Я вскинула брови от мысли, что Виктор собирался готовить себе сэндвич на кухне двух людей, которые в данный момент связаны и умоляют сохранить им жизни. Почему я нахожу это горячим? Да, пьяна в стельку. Я официально пьяна в стельку.

Подавив стон, снова поворачиваюсь к Винсентам.

— Я нахожу интересным то, что вы продолжаете врать нам, — размышлял Оскар, но, раз он не вытащил свой пистолет, полагаю, он ставит на то, что Винсенты на самом деле могут быть нам полезны. Кушнеры не могли поделиться чем-то годным, и они были пустым местом. Так что их казнили так, словно это, блять, ничего и не значило.