— Ты же не привел меня сюда, чтобы я тебе отсосала, не так ли? — пошутила, но Аарон лишь натянуто улыбнулся мне.

— Нет, — сказал он, открывая дверь своего шкафа и копаясь в случайном дерьме внутри него.

Там был какой-то старый спортивный инвентарь, грязная одежда, фигурки, к которым он, наверное, не прикасался с десяти лет. Я улыбнулась и скрестила руки на груди, плечом прислоняясь к стене рядом с дверью.

Аарон убрал хлам со своего пути, открывая небольшой стеллаж в углу. Это один из тех пластиковых, которые можно купить в любом универмаге, с маленькими выдвижными ящиками, набитыми всякой всячиной. Он открыл нижний и достал небольшую картонную коробку.

— Что это? — спросила я, когда он поднялся на ноги и повернулся лицом ко мне, держа коробку близко к груди. Аарон на мгновение закрыл свои глаза, словно пытался подготовиться к тому, что собирался сделать. Мой пульс участился, и я оттолкнулась от стены. — Аарон Атлас… — предупредила, когда он наконец открыл свои прекрасные глаза и посмотрел на меня.

— Мы хранили это годами, — сказал он, все еще сжимая коробку. — Вероятно я должен был дать ее тебе раньше, но не хотел, чтобы ты неправильно поняла. Всем своим сердцем я на самом деле хотел, чтобы ты уехала и начала свою жизнь где-то в другом месте, жизнь без крови, оружия и трупов, — он протянул мне коробку, и наши татуированные пальцы сплелись вместе в очень милую картину. — Но раз уж ты здесь, я могу подарить тебе мир — даже если он не совсем такой, каким я его себе представлял.

— Что это, Аарон? — спросила, чувствуя, как капля пота покатилась вниз по позвоночнику.

Я боялась открыть коробку и увидеть, что внутри.

— Просто открой, — скомандовал он, и, потому что я чертовски уверена, что содержимое коробки потрясет меня, села на пол. Аарон присоединился ко мне, и я вспомнила один из тех моментов, когда мы лишь вдвоем играли в бутылочку, чтобы у нас была причина поцеловать друг друга.

На коробку прилипло несколько паутинок, которые я смахнула дрожащей рукой и осторожно приподняла створки, чтобы заглянуть внутрь.

Увиденное выбило меня из колеи.

У меня перехватило дыхание, и так сильно закружилась голова, что пришлось закрыть глаза, чтобы не упасть. Даже сидя, я ощущала себя нестойкой.

— Бернадетт, — прошептал Аарон, и я снова открыла глаза.

Внутри коробки увидела стопку старых фотографий и флешку. Все они были фотографиями Пенелопы, которые, как я думала, были потеряны, когда мальчики сложили все мое дерьмо на заднем дворе и подожгли его. В то время моя сестра была еще жива, поэтому, хотя у меня и было разбито сердце, я не стала самоубийцей из-за всего случившегося. Но потом… Пен убила себя.

Или… была убита. Я не уверена, что когда-либо смогу получить ответ именно на эту загадку. Тинг бы в любом случае не сказал мне. Не уверена, что он бы раскрыл свои карты даже под пытками. Вот в чем проблема с этими психопатами-нарциссами: они буквально могут переписать реальность в своей голове и начать верить в собственную ложь.

Вообще-то в «Южном Парке» был эпизод, который назывался «Рыбные палочки»^[23], идеально отражающий эту мысль.

Я высыпала содержимое на пол, ища одну конкретную фотографию. Слезы снова застилали мои глаза, но я знала, что Аарон не осудит. Вот. Я нашла то, что искала: полоска фотографий из дурацкой фотобудки в игровом зале казино. Мама и папа ходили туда, чтобы пообщаться со своими модными друзьями из высшего света. У меня осталось не так много воспоминаний о нашей жизни до смерти папы, словно мое подсознание блокировали их, чтобы защитить.

В конце концов, как бы я жила в определенных условиях, если бы у меня были воспоминания о том, какой должна быть жизнь? Мне надо было привыкнуть к дерьму, которое мне предоставили, и справиться. Это был единственный способ.

— Господи, — пробормотала, смотря вниз на улыбающееся лицо Пен. На этой фотографии ей было всего лишь семь лет, мне было шесть. Мы были такими чертовски милыми, такими невинными, незапятнанными, идеальными. Мой большой палец прошелся по фотографии, желая, чтобы у меня было больше, чем это. Желая вернуть свою сестру. — Убийство Найла не вернуло ее назад, Аарон, — сказала я, хоть это и было глупым заявлением. Очевидно, что убийство Найла не воскресит мою сестру. — Так долго, все, чего я хотела, это причинить ему боль и заставить заплатить, — я подняла взгляд с фотографии и обнаружила, что Аарон осторожно смотрит на меня, словно он не уверен, должен ли слушать или должен ли заключить меня в свои объятия, гладить волосы, шептать сладкие слова мне на ухо. — Теперь, когда его нет, все сделано… но я чувствую себя опустошенной.

Аарон оперся на свои руки и колени и пополз ко мне, моя первая любовь, укутанная чернилами и жестокостью. Но, когда он прижался своим лбом к моему, я чувствовала только его сочувствие, желание защитить. В день похорон его отца Аарон сказал мне, что он хотел бы позаботиться обо всех нас, что он хотел бы быть достаточно сильным.

Он потратил годы, исполняя свое собственное желание. Он может позаботиться о своей семье и делает это, как снаружи, так и внутри.

— Наполни все эти воспоминания моей любовью, — прошептал он с все еще закрытыми глазами. Я тоже хотела закрыть свои, потому что так сильно плакала, но любила то, как он выглядел на четвереньках передо мной. Такой красивый мальчик, и еще более красивый мужчина. — Мы здесь, чтобы согреть эту пустоту, Бернадетт. Привыкай.

Я улыбнулась, уронив фотографию себе на колени. Наши лица потерлись друг о друга, а затем рты соприкоснулись. Аарон как следует поцеловал меня, крадя душу через рот, делая ее своей. Взамен он дал мне свою собственную душу, и я приняла ее жадными пальцами и отчаянно нуждающимся сердцем.

— Ты и я были предназначены друг другу гребаной судьбой, — сказал он, его рот двигался напротив моего, когда он произнес эти слова. Мои руки обвили его шею, когда наши языки сплелись. Он прекрасно позаботился о фотографиях, аккуратно убирая их в сторону, а затем забрался на меня сверху, заставляя лечь на ковер, чтобы он мог разрушать меня своими губами. — Ты — все для меня, Бернадетт. Я дышу и живу по твоему указу.

Аарон стянул мои штаны вниз по бедрами, разрывая наш поцелуй, чтобы опустить лицо между ними. Он прижался ко мне своим ртом, губы были горячими, а язык жадным, одновременно пробуя меня на вкус и постанывая от удовольствия.

Аарон не торопился, прокладывая путь своими губами к моим, а членом — к моему входу, но только тогда, когда был уверен, что я несколько раз была удовлетворена. Мы не покидали эту комнату пока не пришло время забирать девочек, и когда вышли, я убедилась, что фотографии Пенелопы со мной, чтобы я могла отдать их Хизер.

— Держи, — сказала я ей, когда она залезла в машину, и то, как засияло ее лицо, сказало мне, что это все, что было нужно: напоминание, что когда-то Пен была жива, была счастлива, что она была реальна.

Я решила, что позже, когда все в доме уснут, закопаю дневник на заднем дворе, а вместе с ним и все его темные, ужасные секреты.

Отныне я буду хранить в себе только счастливые воспоминания.

Глава 19

Очевидно, Митч был сильно зол из-за того, что случилось в четверг ночью, ведь мы не попали в его ловушку. Сложно было сохранять бесстрастное лицо, когда я увидела Кали в понедельник утром. Видела людей, которым зашили рот, только в кино, но, блять, она выглядела, как монстр.

Нижняя часть ее лица опухла и приобрела неправильную форму, каждая дырочка, в которую девочки Стейси вонзили свои иглы, была покрасневшей и покрылась коркой. Готова поспорить, она знала, что Найл мертв. Как она догадалась? В конце концов, последнее, что она видела — это, как он потащил меня из школы Прескотт в наручниках.

Как обычно, мы работали над поэзией на уроке мистера Дарквуда, но все, о чем я думала написать, было о мальчиках.

Я одержима ими. Полагаю, они также одержимы мной, не так ли? Учитывая все, что знаю, все равно не могла вообразить, что это реально, особенно когда смотрела на них через школьный двор и представляла их моими. Они были и всегда будут моими.