Я лишь ухмыльнулся, никак не комментируя.
— В общем, я вся аж похолодела! Мелькнула мыслишка — а ну как это за мной пожаловала нежить всякая? Мол, пришло времечко держать ответ за грехи тяжкие! Прямо в котел с кипящим маслом…
Я не выдержал, рассмеялся. Скажет тоже, в котел! Мои дочурки, конечно, с придурью знатной. Но не настолько же, чтобы всех встречных-поперечных на суп пускать!
Краем глаза я приметил у лазарета Марью и Афину. Видать, оклемались красотки, раз уже сами могут сидеть.
И по лицам вижу — каждое слово Светланы ловят! Глазенки горят, губы трепещут! Никак прониклись речью княжны!
Вон, гляди-ка, разрыдались обе! И друг к дружке так и льнут, утешают… Хотя отродясь на дух не переносили друг друга!
Светлана же, похоже, все больше распалялась:
— В общем, как увидала этих трупных невест — будто протрезвела в один миг! — продолжала она, уже не скрываясь, — Весь алкоголь из крови долой, разом… Поняла, что перегибаю палку. Что недостойно офицеру себя вести, как стерва из соцсетей. Ни капельки достоинства не осталось, один гонор дурацкий! И все из-за чего?
Она замолчала ненадолго. Нахмурилась, закусила губу.
— Из-за Черного солнца чертова! Из-за осколка его! — выпалила вдруг с досадой, — Из-за цацки какой-то, ты подумай только! Из-за нее, дуреха, и подружек не пожалела, и от принципов отреклась! А сама же в них всегда верила…
Светлана запнулась, запрокинула голову. В глазах предательски заблестели слезы. Похоже, последнее признание далось ей особенно нелегко.
— Ты прости, Безумов, — прошептала еле слышно, — фигово я с тобой обошлась. Ты классный соперник, один из лучших. Дал сильный отпор! Бой был классный, я… я кайфанула…
Мне показалось или по ее щекам… скользнул легкий румянец? Бой с сильным противником на нее так действует?
— Мне тоже понравилось, — не мог не признать я, — Выложился по полной.
— Почту за честь сразиться с тобой еще раз. Но теперь-то я поняла — победа того не стоит. Ни победа, ни магическая цацка — ничего не стоит того, чтобы калечить друг друга…
Тут ее голос дрогнул.
Ее подбородок затрясся, плечи поникли. Она пыталась сдержаться, но — тщетно. Слезы все же брызнули из глаз, покатились по щекам. Спрятав лицо в ладонях, княжна беззвучно разрыдалась…
А я смотрел на нее и, как ни странно, понимал. Сам не раз становился одержим, в лепешку разбивался ради Цели. Особенно когда был совсем молодым богом… Почем зря крушил судьбы смертных, ломал души… Все казалось — во благо, в светлое будущее!
Я молча обнял Светлану, погладил по спине, чувствуя, как та трясется. Одновременно я почувствовал, как энергия Светланы растекается по моему телу, окутывая меня лазурным сиянием — Светлана излечивала меня, словно извиняясь. Мои духовные потоки наполнились свежей силой, заработала и моя природная регенерация. Раны и синяки исцелялись на глазах.
Марья и Афина в лазарете уже ревели в голос. Сахаринка и Эмми тоже ревели и обнимались. Все трибуны затаили дыхание и молча глядели на нас, ожидая развязки. Люди забыли о панике, о отключенном поле и боялись словно проронить. Даже комментатор заткнулся.
И только Настя и Айсштиль, чью голову ученица держала на руках, смотрели на нас как-то кисло. Кажется, их одних не затронула эпичность момента.
Ну и еще одного человека.
— Кхм… — кашлянул кто-то рядом, — Мне, конечно, приятно видеть, какие благородные юноши и барышни живут среди Одаренных нашей Родины… Но, может, вы уже решите, кто победил?
Мы со Светой вскочили на ноги и только сейчас поняли, что у края платформы стоит сам Государь Император! Он каким-то образом оказался здесь, покинув императорскую ложу. Вокруг него пульсировало золотое сияние. Его лицо было очень серьезным и сосредоточенным, как будто он нес на себе всю тяжесть этого мира…
Только сейчас я сообразил, что золотой покров, продублировавший систему защиты, принадлежал самому Императору! Он все это всем нес бремя защиты зрителей на своем горбу…
— Мы уже закончили! — поспешно произнесла Света.
— Да, битва все, — кивнул я, — Больше никакой магии.
— Ну, слава Небу, — выдохнул Император. Защитный покров начал на глазах бледнеть, энергия возвращалась назад к Государю, — Так, а кто из вас победил-то?
Мы со Светой одновременно посмотрели друг на друга. И только сейчас сообразили, что до сих пор обнимаемся! Я крепко прижимаю к себе Свету, а она смотрит снизу вверх и… как-то не торопиться отстраняться.
Щечки княжны тронул легкий румянец. В ее огромных лазурных глазах я видел своё отражение.
Света смутилась, неловко заулыбалась… и, опять же, не торопилась размыкать объятия.
Я улыбнулся и хитро подмигнул ей.
— Ну раз ты пережила такое эпичное нравственное осознание… Может и победа тебе не так нужна?
Света отвела глаза в сторону, хихикнула и неловко произнесла:
— Да, мне-то она даром не сдалась, как и это глупое Черное Солнце. Но… папенька и маменька не поймут, если я иначе поступлю…
Я рассмеялся. Ну понятно. Другого ответа я от нее и не ожидал.
— Ладно, — лихо произнес я и снова подмигнул ей, — Значит, пройдем по Нижней сетке до финального боя. А ты постарайся не проиграть Кривотолковым, усекла? И тогда снова сразимся с тобой в финале.
Света снова посмотрела на меня, в ее глаза заплясали лазурные молнии.
— Договорились! — воскликнула она, прижавшись ко мне еще крепче… — Костя…
Настя и голова Айсштиль дружно закатили глаза, всем своим видом выражая осуждение.
— Бе-зу-мов! Бе-зу-мов! Бе-зу-мов! — трибуны взорвались восторженными криками. И даже Государь Император зааплодировал, с одобрением глядя на меня. Кажется, симпатии народа были полностью на моей стороне…
* * *
В центре управления системой защиты царил полный разгром. Столы были перевернуты, мониторы разбиты вдребезги, провода торчали из стен, словно щупальца диковинных тварей. В воздухе ощутимо пахло гарью и озоном — следы недавней схватки двух сильных Одаренных.
Посреди этого безобразия возвышались две мрачные фигуры — генерал-губернатор Горовой и князь Соколов, оба сильно побитые. Они стояли друг напротив друга, сверля один другого тяжелыми взглядами. Из темных углов порушенного центра робко выглядывали перепуганные операторы, боясь лишний раз вздохнуть.
Наконец Горовой смерил поверженного князя испепеляющим взором. Нехотя отряхнул камзол от крошева штукатурки, поправил съехавший набок кивер. Глаза генерала полыхали яростью пополам с горьким разочарованием.
— Что ж ты, балда, удумал? — прошипел он, стискивая кулаки, — Совсем страх потерял? Какого ляда ты выкинул, Жора, скотина ты этакая?
Но князь Соколов, как ни странно, был само спокойствие. Он принял горделивую позу, расправил плечи. Смотрел на генерала с некоторым холодком и… обреченностью человека, который принял тяжелое решение.
— Сделал то, что должен был, милейший, — произнес Соколов, — Ты сам видел, что творилось на Арене! Моя дочурка вмиг растеряла преимущество, стоило этому прохвосту Безумову выкинуть какой-то финт ушами! Ваша хваленая защита внезапно обернулась против моей Светочки!
Он покачал головой:
— Ты сам понимаешь — выбора у меня никакого не было.
Генерал скрипнул зубами. Ну надо же, какой пафос! Какое самопожертвование! Тьфу, слушать тошно!
— Дурак ты, Жора, — прошипел он, сжимая кулаки, — Идиот, каких свет не видывал! Со своей истерикой всех нас подставил, в том числе и самого Государя!
Князь Соколов презрительно фыркнул:
— Вот как? И это говорит человек, который грудью на амбразуру должен лечь, но систему защиты отстоять? Ты, генерал-губернатор, твою ж! Признай свою ошибку! А не отбрехивайся и подбирай сопли, когда все накрылось медным тазом!
Тут Горовой не выдержал. Лицо вспыхнуло от гнева, на седом виске запульсировала венка. Генерал взревел раненым медведем и ринулся на Соколова, занося кулак для удара…
Но в этот самый миг дверь со скрипом отворилась. В комнату неспешным прогулочным шагом вплыл князь Кривотолков собственной персоной. В своем неизменном сюртуке и при тросточке. Легкая полуулыбка змеилась в уголках губ, глаза поблескивали лукавым весельем.
