Вадим смерил княжича долгим, испытующим взглядом. На его лице явственно читалось сомнение пополам с любопытством.

— Вот как? И с чего бы вдруг такие перемены? — протянул он, прищурясь, — Никак заново родился? Или совесть замучила, что столько времени зазря растранжирил?

Олег передернул плечами, нетерпеливо мотнул головой:

— Неважно. Я просто… кое-что понял, — голос его дрогнул, но тут же вновь обрел твердость, — Осознал, что стою на неверном пути. Что если не возьмусь за ум — грош мне цена как Кривотолкову. Мне нужны новые тренировки, Вадим. Изматывающие, жесткие, на грани возможного. Чтобы после них с ног валиться и думать забыть про вино с девками. Вот что мне требуется. Сможешь устроить?

Брови Вадима поползли на лоб. Он смерил воспитанника еще одним оценивающим взглядом, задумчиво почесал подбородок.

— Значит, все по-взрослому? — уточнил он с каверзной ухмылкой, — По полной программе? Без дураков и поблажек?

— Без дураков, — твердо кивнул Олег. На его губах заиграла мрачная полуулыбка, — Жги по полной. Я готов на все.

Несколько бесконечных секунд тренер буровил княжича тяжелым немигающим взглядом. А потом вдруг оскалился и с силой хлопнул его по плечу.

— Ну, раз так пылаешь энтузиазмом — начнем прямо сейчас! — гаркнул он во всю глотку, — Для затравки пробежишь полосу препятствий десять раз. И чтобы без передышки! Давай, княжья кровушка, выгоняй хмель с потом!

— Есть! — гаркнул Олег и, не тратя время на препирательства, ринулся к полосе.

— Стоять, олух! — рявкнул вдруг Вадим ему вслед, — Экипировку нацепи! Эх… делать мне больше нечего, как всяких лентяев муштровать…

Олег лишь оскалился краем рта. Накинув защитный жилет с утяжелителями, закрепив наручи и набедренники, он вновь устремился вперед. Мышцы пели от приятного напряжения, глаза хищно сощурились.

Ну держись, полоса препятствий! И ты, сестрица, тоже держись!

Архип Кулебякин, сидя в своей тесной каморке, лихорадочно сгребал со стола разнообразный хлам. Шестеренки, пружины, обрезки проволоки — все это богатство со звоном летело в объемистый вещмешок. Руки изобретателя тряслись от нетерпения, в висках бешено стучала кровь. От волнения старика бросало то в жар, то в холод.

«Ох, Микола-угодник, помоги мне, грешному!» — причитал он мысленно, продолжая своё занятие, — «Ежели сегодня улизну — свечку тебе самую здоровущую поставлю, век не забуду!»

Собрав всё необходимое, Кулебякин метнулся к верстаку у дальней стены. Убедившись, что дверь по-прежнему закрыта, а из коридора не доносится ни звука, он пошарил под столешницей и с натугой выволок здоровенный тюк, упакованный в промасленную бумагу.

Порвав обертку, старик придирчиво осмотрел своё главное сокровище — велосипед. Или что-то отдаленно похожее… Тот был донельзя хитрой конструкции — с боковыми колесами, пропеллером и кучей непонятных приспособлений, назначение коих ведал лишь сам изобретатель.

Прикинув на глаз, всё ли на месте, Архип удовлетворенно крякнул и полез в вещмешок. Пошарил там, бормоча и постанывая, и наконец извлек на свет божий пару десятков воздушных шариков. Старательно привязал их к раме велосипеда, то и дело озираясь на дверь. Не дай бог, стражники заявятся не вовремя!

Но в подземельях царила подозрительная тишина. И неудивительно — буквально полчаса назад почти все обитатели бункера умчались куда-то по срочному вызову Госпожи. Остались лишь двое охранников — и те, судя по доносящемуся храпу, дрыхли без задних ног.

«Ну, Архипушка, с богом!» — мысленно подбодрил себя старик, — «Терять тебе уже нечего, окромя своих цепей!»

И не давая себе времени на колебания, он подхватил велосипед и покатил его к двери. Та открылась с противным скрипом, от которого по спине Кулебякина побежали мурашки. Затаив дыхание, он выглянул наружу.

В коридоре было пусто. Храп стражников доносился из-за неплотно прикрытой двери караульного помещения. Кажется, пронесло.

Торопливо перекрестившись, Архип покатил своего стального коня вглубь тоннеля. Резиновые шины мягко шуршали по неровному каменному полу, эхо гулко отдавалось под сводами. В нос бил застоявшийся запах сырости, плесени и машинного масла.

Миновав несколько поворотов, изобретатель затормозил у приметной ниши в стене. Убедившись, что вокруг по-прежнему ни души, он пристроил велосипед у стены и принялся рыться в карманах своего замызганного кафтана.

— Та-ак, и где же енти кристаллы окаянные? — бормотал он, пыхтя и кряхтя, — Вот же были, я точно упомню!

Наконец на свет были извлечены два крупных черных самоцвета, тускло поблескивающих даже в полумраке подземелья. Бережно, словно величайшую драгоценность, Кулебякин установил их на полу в нескольких метрах друг от друга.

Оба были правильным образом настроены и синхронизированы друг с другом.

Отступил на шаг, полюбовался. Довольно хмыкнул, утер пот со лба рукавом.

Затем, все так же не меняя сосредоточенно-делового выражения лица, старик вытащил из-за пазухи грязный узелок. Развернул его, и по коридору поплыл тошнотворный аромат тухлых яиц. Поморщившись, изобретатель быстро расколотил один «ароматный снаряд» над каждым кристаллом.

«Ну, с богом!» — в очередной раз прошептал Кулебякин.

Отбежав на несколько метров, он выхватил из кармана огниво. Высек искру, поднес к импровизированному бикфордову шнуру, тянущемуся от кристаллов.

Зажмурился, отвернулся. Заткнув уши, на всякий случай открыл рот — чтобы, значит, барабанные перепонки не повредило ненароком…

*БА-БА-БАХ!!!*

Чудовищный направленный взрыв сотряс подземелье, заставив Архипа отлететь к противоположной стене и больно приложиться затылком. Рыжее пламя с ревом рвануло вверх, к потолку тоннеля. Каменная крошка брызнула во все стороны, забарабанила по стенам.

Но изобретатель, позабыв про ушибы, вскочил и радостно захлопал в ладоши. Получилось! Над его головой зияла внушительная дыра, пробитая направленным взрывом. Далеко вверху, сквозь клубы удушливого дыма, проглядывало синее небо.

Путь на свободу был открыт!

Не мешкая, Кулебякин подхватил велосипед и, путаясь в полах кафтана, забрался в седло. Крутанул педали что было мочи. Пропеллер закрутился, завыл натужно, разгоняясь. Шары через подсоединенные трубки начали стремительно надуваться, наполняться особой газообразной смесью, подготовленной изобретателем…

А в следующий миг чудо инженерной мысли, подхваченное десятками воздушных шаров, со скрипом и лязгом взмыло в воздух. Архип восторженно взвизгнул, вцепившись в руль.

Позади испуганно загомонили очнувшиеся стражники. Затопали тяжелые сапоги по истерзанному камню, забряцало оружие. С десяток арбалетных болтов просвистело мимо, чиркнув по ржавым спицам.

— А ну, стоять! Куды намылился, старый пень⁈ — заорал кто-то.

— Сымай его, братцы! — вторил второй.

Но тут в гомон охраны вклинился истошный вопль:

— Не-е-ет!!.. Стоять, дебилы!!! Ежели старикана пришибете — Госпожа нам башки поотрывает! Он же этот… как его⁈.. ценный кадр!

Выстрелы тут же прекратились. Кулебякин оглянулся через плечо и, узрев замешательство на перекошенных злобой физиономиях стражей, показал им неприличный жест. Те взревели пуще прежнего, но стрелять из своих арбалетов (изобретения того же Кулебякина) уже не решались. Принялись выкрикивать в спину беглецу проклятья да обещания страшных кар.

Внезапно воздух вокруг задрожал, запульсировал. Пространство пошло рябью, сквозь которую проступили светящиеся символы — кто-то из тюремщиков, похоже, владел магией и призывал Печати. Алые всполохи заструились по камням, потянулись к ускользающему Архипу, норовя захлестнуть, стреножить.

Но старик был начеку. Выхватив из-за пояса игрушечный водяной пистолет, он прицелился и несколько раз нажал на спусковой крючок. Черная маслянистая жидкость плевками ударила в магические вязи, на лету растворяя их без следа.