– Наверное, ещё от наркоза не отошли. Мы сделали вам чистку, кровотечение было очень сильное. Пару дней придётся за вами понаблюдать, а потом мы вернем вас вашим родственникам.

– Каким ещё родственникам? – насторожилась девушка, точно зная, что никого из кровной родни у неё поблизости нет.

– Мужчинам, которые вас привезли, – легко объясняла медсестра, – чуть позже придёт врач и вас посмотрит.

Железной хваткой девушка вцепилась в руку безымянной медсестры, пожалуй, слишком сильно врезаясь ногтями в тонкую кожу.

– Что вы делаете? – испугалась брюнетка, – немедленно отпустите меня, вы мне руку исцарапали.

– Бога ради не отдавайте меня им! – кричала девушка в приступе отчаяния становясь намного сильнее, – я вас умоляю, выпустите меня отсюда, пока они не пришли!

– Ненормальная! – вскричала вырвавшаяся из её рук медсестра и отскочила к стене, – тебе в психушку надо!

Брюнетка, отодвинувшись поближе к окну, отчаянно потирала пострадавшие от чужих ногтей руки, зло поглядывая на свою пациентку и тут случилось нечто совершенно неожиданное: под дикий грохот подпираемая ею стена рухнула, оставляя на месте медсестры огромную груду камней. Вся палата наполнилась едкой пылью и запахом гари.

С трудом встав с постели, девушка кинулась к выходу. Кругом все гормыхало, пищало и звенело. Она знала, как следует поступать в таких случаях. Увидев на стуле в углу свою куртку, она машинально схватила её и побежала по длинному темному коридору, со стершимся от времени зеленым линолеумом. Совершенно не зная, где она находится и куда нужно бежать, девушка действовала очень быстро, гонимая страхом попасть в руки тех людей, по чьей милости здесь оказалась. Единственное, что она знала наверняка – это то, что времени у неё очень мало.

Вот боковая лестница ведёт вниз, вот железная дверь и ржавеющий засов. «Хоть бы это был не тупик, хоть бы я смогла её открыть», молилась она пытаясь сдвинуть тугой метал.

Голова очень сильно кружилась, а наверху, прямо над ней с оглушительным рёвом что-то рушилось, грозя похоронить под своими завалами и живых и мёртвых.

Дверь поддалась, и она со странным ликованием вырвалась наружу. Ошарашенные люди, посыпавшиеся из здания, не обращали на неё ни малейшего внимания, и она побежала.

Оглянувшись, девушка увидела начинающийся в здании пожар и прибавила ход. Бог знает, откуда в ней было столько сил. В разгорающемся зареве дорога освещалась как днём, и девушка, не замечая боли от попадающих под босые ноги камней, пулей летела вперёд, боясь только одного – снова попасть в руки своих мучителей.

Сколько она так бежала, сказать трудно, но выносливость собственного организма удивила бы её, приди ей в голову охота задуматься над этим. Было ясно, что больница находилась очень далеко от центра, но где именно она не понимала, постепенно удаляясь все дальше от городской черты и теряясь в темноте пригорода. Огромный город остался позади. Света нигде не было, хотя редкие дома все же встречались на её пути. Либо электричество отключили, либо людям хватило ума покинуть свои жилища. Кругом ни души, а позади, за её спиной, разразился апокалипсис. Дыхание сбивалось, её начинало тошнить, и она вынуждена была перейти на шаг, а чуть позже и вовсе остановиться возле старого одноэтажного дома.

Она попыталась открыть калитку невысокого забора, но та не поддавалась до тех пор, пока девушка с силой не сорвала её с хлипких петель. Она не ожидала от себя такого, но способность чему-либо удивляться полностью покинула её сегодня. Опершись руками о низкий деревянный забор, она позволила своему организму полностью выплеснуть все содержимое желудка. Рвотные позывы не проходили, но ничего кроме желчи в её организме попросту не было. Утерев рот рукавом, она обошла дом, поднялась на крылечко и привалилась спиной к запертой двери. С минуту глядя в звездное небо и слушая удары своего сердца, она отключилась.

Тупая саднящая боль, не дающая покоя все еще душила её, делая сон не спокойным и поверхностным. Стараясь загнать её куда-то подальше вглубь своего тела, Наташа снова и снова прижимала к груди тёплый, мягкий комочек, зарываясь носом в мягкое шелковое облако.

Просыпаться она начала от того, что рядом кто-то ворочался. Наташе стало настолько тепло и уютно, что мелкое копошение где-то в районе плеча не особо донимало до тех самых пор, пока вихрастая макушка не возникла прямо перед её носом. Ещё немного сонный ребёнок с интересом её разглядывал и неожиданно обнял.

– Мама и Ангелина никогда со мной не спят, – немного перевирая буквы поделился он, – они говорят, что я уже большой.

Наташа прижала к груди маленькое тельце, стараясь постепенно прийти в себя.

– Писать хочу, – сказал ребёнок выбираясь из ее объятий, а через секунду в дверь протиснулась голова его старшей сёстры.

– Я услышала, что вы встали, – пояснила она, внедряясь в комнату и начиная складывать скомканный на кровати плед.

– Да, – кивнула Наташа, все ещё не до конца осознающая свою роль няни, – а сколько времени?

– Почти половина четвёртого. В это время у нас бывает полдник, – объясняла ей девочка.

– Мама ещё не вернулась?

Девочка отрицательно покачала головой, а Наташа нахмурилась – хозяйки не было уже три часа.

– Что вы обычно едите на полдник? – спросила она, понимая, что дальше справляться ей придётся самой.

Девочка ненадолго задумалась, с хитрецой поглядела на Наталью и, лукаво улыбнувшись, сказала:

– Мороженое или чипсы. Иногда чай с конфетами и пирожными.

Олежка, по своему малолетству врать не умеющий, удивленно посмотрел на сестру, рискуя испортить её гениальный план.

– Серьёзно? – с лёгким прищуром посмотрела на подростка Наташа и та нехотя призналась:

– Нет. Запеканки всякие. Иногда оладьи.

– Что ж, давай делать «всякие запеканки», – едва не смеясь, предложила Наташа

– У нас ещё вафельница есть! – обрадовалась девочка и они решили печь вафли.

– Хвала интернету, – сказала Наташа оставляя перед ними две одинаковые кружки с какао и небольшие тарелочки с подрумяненными венскими вафлями в форме сердечек. Она и сама не ожидала, что совместная готовка с Диной принесёт ей столько удовольствия.

– Мама, – с набитым ртом крикнул Олежка, заслышав открывающуюся входную дверь.

– Сначала прожуй – подавишься, – наставительно изрекла старшая сестра, наблюдая за тем, как маленькие детские пальчики запихивают в рот большую вафлю.

– Вы уже едите? – обрадовалась возникшая на пороге кухни Снежана. В обеих руках женщина держала объемные пакеты и по громкому звону угадывалось, что в одном из них спряталась пара стеклянных винных бутылочек.

– Обычно я все оформляю доставкой, – делилась женщина, сбрасывая пакеты на диван, но сегодня решила воспользоваться случаем и пройтись по магазинам, тем более, что алкоголь доставка не возит, – загадочно улыбнулась женщина, поворачиваясь к ней с двумя бутылками вина в руках. – Уложим детей и отметим твоё трудоустройство. Ты меня правда очень выручишь, как же повезло нам встретиться!

– Действительно, – согласилась Наташа, глядя на прихлебывающего какао карапуза.

– Мама, тетя Наташа испекла нам вафли! – рассказывал Олежка, – очень вкусные, ты тоже можешь поесть.

– Сейчас, сынок, – ответила мать из недр двустворчатого холодильника.

Распаковав все покупки, Снежана налила себе кружку кофе и уселась во главе стола.

– Правда вкусно, – сказала она, взяв одну вафлю, – и сахара не много. Я стараюсь избегать сладкое, в моём возрасте метаболизм уже не тот.

– Да какой там у вас возраст, – отмахнулась Наташа, почувствовав странное беспокойство.

Она поочередно осмотрела распущенные светлые волосы Снежаны, хорошо подведенные глаза и лёгкий леопардовый комбинезон, очень удачно сидящий на фигуре хозяйки и не могла понять, что же не так? Снежана что-то говорила, то ли о диетических предпочтениях, то ли о возрастных изменениях, Наташа не слышала, пытаясь нащупать то, что её так смущает. Снова оглядев женщину она наткнулась взглядом на зажатую в её руках кружку и поняла: ногти! Женщина, утверждавшая что ездила на маникюр, вернулась домой спустя четыре часа с тем же самым малиновым цветом ногтей.