Кстати, если говорить об обуви, то в теплое время года дети в основном бегали по улицам босые. А если не хватало денег на одежду, то в холода они попросту сидели дома. Но не все дети могли себе позволить игры со сверстниками или пребывание дома. Даже официальная статистика показывает огромное количество работавших детей (те, кто работал дома, как дочери Ниелли, не были учтены, то есть на самом деле их было куда больше). В 1881 году работало восемьдесят процентов мальчиков от десяти до четырнадцати лет[3] и почти пятьдесят процентов девочек того же возраста. Девочек меньше только потому, что именно они чаще работали на дому. Историками доказано, что введение обязательного начального образования никак не сказывалось на занятости детей, если оно не было подкреплено повышением уровня жизни семьи. Конечно, занятость варьировалась от региона к региону. Именно положение на севере Италии отражают приведенные выше цифры. На юге, где преобладал сельскохозяйственный труд, работало почти сто процентов мальчиков и более восьмидесяти процентов девочек. Во Флоренции, куда с надеждами на лучшую жизнь уехали Ниелли, работало немногим меньше детей. То есть на севере уровень жизни все же всегда оставался более высоким, что и отражает данная статистика.
Обязанность отправлять детей в школу на родителей не налагалась, поэтому те из них, кто нуждался в дополнительном заработке, не давали своим отпрыскам обязательного начального образования. Более того, не все населенные пункты имели школы, а только те, где население превышало четыре тысячи человек. Но даже за этим особенно не следили, поэтому учебные учреждения открывали далеко не везде. В любом случае обязательное начальное образование распространялось лишь на детей от шести до девяти лет, и удовлетворительной считалась посещаемость для мальчиков – тридцать процентов, для девочек – восемнадцать.
Интересно, что противники обязательного образования ссылались на ущемление свободы родителей: мол, именно им решать, отправлять ли ребенка в школу. А противники запрета детского труда считали, что запрет скажется на уровне жизни самых бедных слоев населения, рассчитывавших на заработки своих детей. Но с 1886 года закон все же запретил использование детского труда на опасных производствах. Однако ни в сельском хозяйстве, ни в легкой промышленности никаких ограничений не существовало, не говоря уже о надомной работе.
Несмотря на сложности, старшие дочки Ниелли начали ходить в школу во Флоренции. Но долго так продолжаться не могло: заработки Винченцо падали. От экономического кризиса все больше страдали уязвимые слои населения, и перспективы перестали казаться радужными даже самым завзятым оптимистам. Семья снова засобиралась в путь. На сей раз решили ехать в Монако. Причин для такого выбора можно назвать несколько. Первая и самая простая – близость Монако к Италии, в частности к тому региону на севере, где доселе жили Ниелли. Вторая – перспективы бурно развивающегося княжества. И конечно – мода. Италия в те годы не могла сравниться с Францией по количеству потенциальных модниц и по доходам населения. Именно в то время активно формировались ставшие позднее известными французские курорты, где в сезон открывались модные бутики, а по набережным дефилировали отдыхающие, которые с удовольствием демонстрировали купленные наряды.
С 1861 года княжество Монако снова обрело независимость, отдав, правда, Франции часть своих территорий. А уже в 1863 году «Société des Bains de Mer» (Общество морских ванн) открыло знаменитое казино в Монте-Карло. На землях, отошедших французам, выращивали оливки, лимоны, апельсины и другие культуры. Развитие нового района призвано было компенсировать потери, связанные с резким уменьшением доходов от сельского хозяйства. Это же общество до сих пор владеет зданием оперы, которая открылась в 1879 году, и Отелем де Пари, начавшим свою работу год спустя после открытия казино. Общество основал принц Монако Карл III в 1863 году, так как захотел вслед за Германией и Бельгией открыть курорт, чья прибыль будет обеспечена доходом от игорного дома. Надо сказать, что в Монако ранее уже делали попытку открыть казино. В 1856 году на вилле Бельвю оно начало свою работу, но не очень успешно. И вот в 1863 году с помощью Общества морских ванн началась полная реконструкция района, через три года получившего свое название – Монте-Карло, в честь Карла III.
Отель де Пари и Кафе де Пари должны были составить конкуренцию самым шикарным заведениям Парижа, Лондона и Нью-Йорка. Строились виллы, разбивались сады. Здание оперы проектировал Шарль Гарнье – тот же архитектор, по чьему проекту строилась парижская опера. В княжество начали приезжать знаменитости и богачи. Как и было задумано, они тратили деньги на развлечения, что очень скоро позволило построить железную дорогу, соединившую Монако с Францией. Для раскручивания казино Франсуа Блан, возглавлявший Общество морских ванн, придумал целую церемонию для тех, кому доставался крупный выигрыш (заметим: строго контролируемый со стороны владельцев). Люди надеялись, что им также повезет, и они стекались в казино со всего мира. Так как Блан отдавал часть получаемых доходов государству, уже в 1869 году в княжестве отменили все налоги – ситуация, сохраняющаяся по сей день.
Однако сын Карла, пришедший к власти в 1889 году после смерти отца, относился к казино резко отрицательно и хотел его закрыть. Он женился на богатой американке и считал, что в прибыли от казино более не нуждается. Казалось, дни знаменитого заведения сочтены: Альберт планировал там открыть бесплатную больницу. Все изменилось в одночасье: в казино повадился ездить англичанин, игравший день и ночь и выигрывавший миллионы. Он несколько раз приезжал в Монте-Карло, повторял свой успех, после чего туда просто хлынула публика, мечтавшая пойти по его стопам. Прибыль казино резко подскочила, стоимость акций побила все рекорды. С новым правителем Монако удалось договориться.
Но не только казино, отели и рестораны выигрывали от притока туристов. В Монте-Карло также открывались и бутики. Цены в магазинах никого не отпугивали: главную роль играл престиж и желание выглядеть не хуже других. Конечно, первую скрипку играли те кутюрье, которые пользовались популярностью в Париже и на других курортах. Но и более мелкие ателье имели шанс преуспеть.
Ниелли ехали туда, где пахло деньгами и успехом. Новое место манило и таило в себе обещания избавить семью от бедности, наконец дать возможность Винченцо создавать собственную обувь для более взыскательной публики, чем беднота Турина и Флоренции.
Радужные планы опять не сбылись. Винченцо исполнилось пятьдесят лет, и силы были уже не те, что раньше. Он пытался вписаться в ритм жизни нового курорта, искал клиентов, предлагал новые модели обуви, но успех не приходил. Позже его дочь сможет покорить капризных модниц и воплотить мечты отца в жизнь. До этого момента Винченцо не дожил. Старые болезни и постоянная нервотрепка последних лет, связанная с переездами, неудачами и необходимостью кормить большую семью, окончательно подорвали его здоровье. И тем не менее семья совершенно не ожидала его кончины: в 1891 году, через год после переезда, Винченцо Ниелли умер.
Впоследствии преуспеть удалось не только Нине Риччи. Еще один итальянец, перебравшийся на Лазурный Берег Франции, сумел покорить мир моды именно в области обуви. Андре Перуджа родился на десять лет позже, чем Нина. Его отец был сапожником и так же, как Винченцо, переехал во Францию в поисках лучшей доли. Как и Винченцо, успех ему не сопутствовал. Зато его сын Андре прославился на весь мир. Уже в 16 лет он открыл свой первый магазин в Ницце, а затем ему начал помогать знаменитый кутюрье Поль Пуарэ. В 28 лет Андре Перуджа открыл магазин в Париже на престижной улице Фобург Сант-Оноре. Он сотрудничал со многими известными модельерами. Среди них Коко Шанель, Эльза Скиапарелли, Юбер Живанши… Получается, переезд все-таки переломил ситуацию, но не для старшего поколения итальянцев, а для их детей. Игра стоила свеч!
