Он подал знак лакею, из чего можно было судить, что он и есть хозяин дома. Пригубив вино, поданное в тяжёлом бокале из толстого синего стекла, я почувствовал себя бодрее. Беспокойство ушло, становилось ясно, что им что-то было нужно от меня.

– Любезный Антуан, – продолжил маркиз. – Я приношу вам свои извинения за столь экстравагантный способ приглашения, но поверьте, этого требовали обстоятельства. Прежде всего мы должны представиться. Я – маркиз де Шартр, а это мои друзья. Виконт де Сент-Жан, которого вы должны знать, и шевалье де Пелерен.

Виконт ограничился сухим неприязненным, как мне показалось, кивком. А третий, сухопарый, крепкий, с рыжеватыми усами и пристальным взглядом холодных серых глаз, приветственно махнул рукой. Он не мог быть никем иным, как военным.

Я бывший солдат и нутром почуял в нем военную косточку. Ведь как только я его увидел, мне сразу захотелось стать во фрунт, и потребовалось некое усилие воли, чтобы остаться неподвижным. Забегая вперёд, скажу, что за всё время нашего разговора, он так и не произнёс ни единого слова, лишь улыбался да пил. Я пока тоже помалкивал, цедя вино и слушая звучный и обволакивающий голос маркиза.

– Мы пригласили вас, чтобы попросить об одной небольшой услуге, нисколько для вас не обременительной, но хорошо оплачиваемой. Вижу, вижу ваше нетерпение! Вы желаете знать, в чём она будет состоять, не так ли? Не беспокойтесь, вам не придётся делать ничего такого, чего бы вы не умели. Однако, прежде я хочу предупредить вас, что дело это в высшей степени тайное, о его разглашении не может быть и речи.

На этом месте я ощутил металл, появившийся в его голосе.

– Вам не о чем беспокоится, господа, я умею хранить чужие секреты.

– Хорошо, тогда я перехожу к сути. Вам, Антуан, нужно заменить собой виконта.

Вот тебе раз! Нет, я ожидал нечто подобное, не станут же знатные господа приглашать в гости актёра ради пустяков, и всё же, всё же.

– Выбор пал на вас, благодаря вашему удивительному умению имитировать чужие голоса и копировать жесты. Фигурой вы также похожи, есть немного сходства и в лице, остальное доделает грим.

– Допустим, что я обладаю некоторыми малыми способностями имитации. Но с чего вы решили, господа, что я занимаюсь такими вещами вне сцены?

– А разве вам ведь уже не приходилось заниматься чем-то подобным в замке Буа-Лози? – поинтересовался маркиз.

Чёрт! Они знают о проделке, случившейся около года назад! Очень скверно, что они знают. Значит, кто-то из посвящённых развязал язык. Совесть моя до сих пор была неспокойна. Тогда, Буа-Лози, мы давали представление на свадьбе старшего сына владельца замка. Там я поспорил с тремя кузенами жениха, что вместо одного из гостей приду в комнату его супруги и течение получаса проговорю с ней, а она ни о чём не догадается. Споив беднягу в хлам, шутники раздели его бесчувственное тело. Я же переоделся в его одежду, загримировался и отправился к мадам. Шутка удалась на славу, подслушивающие в соседней комнате смогли убедиться, что жена не догадалась о замене. Естественно, я выиграл спор и получил кругленькую сумму. Вот только объектом шутки стал аристократ, человек богатый и достаточно влиятельный. И огласка могла причинить мне большие неприятности. Своей осведомленностью маркиз намекал на то, что кроме пряника у них есть и кнут. А еще я тогда всех надул. Будучи знаком с мадам, всегда нуждающейся в деньгах, я предложил ей поучаствовать в моем спектакле. Выигрыш мы разделили.

– Позволено мне будет узнать, зачем вам это понадобилось?

– Конечно! Дело в том, что наш виконт попал в одну историю, впрочем, он сам вам всё расскажет.

Виконт было нахмурился, но маркиз напомнил ему о том, что мне надо продемонстрировать его манеру говорить.

– История, милейший, в сущности, очень проста. Сегодня утром я подрался на дуэли и был ранен в ногу. Рана пустяковая, и всё же на выздоровление потребуется время, дней пять, не меньше. А послезавтра мой дядя устраивает бал, моё присутствие на нём является обязательным. Если я не приеду или он узнает о дуэли, мне не поздоровится. Маркиз любезно подсказал выход из создавшегося положения. Вы вместо меня поедете на бал, пробудете там около часа или двух, я всегда так поступаю, и, не прощаясь, исчезните. Подобные вещи я позволяю себе частенько, никто не удивится. Затем вы вернетесь сюда и получите деньги.

Виконт поведал всё это легкомысленным тоном, словно речь, действительно, шла о пустяке. Однако, я так не считал.

– Постойте, господа! Хочу заметить, что ваш план хорош только в теории. На самом деле всё не так просто. Я могу не знать какой-либо мелочи, и этого будет достаточно, чтобы меня раскрыть. Вы представляете, сколько всего мне надо будет запомнить за два дня? Это невозможно!

– Почему же? – возразил мне виконт. – Я на балах танцую, а не устраиваю философских диспутов и тем более не завожу ученых бесед. К тому же, достаточно сделать вид, что вы не в настроении, и знакомые станут сторониться вас как чёрт ладана, – при этих словах он усмехнулся.

– Я готов подтвердить слова вам Сен-Жана, – тотчас заявил маркиз. – У него особая репутация. И потом, не забывайте, я ведь буду на балу рядом с вами и помогу, если что. Право, вам стоит лишь как следует постараться, а мы хорошо вам заплатим. Что скажете о ста луидорах5? За часовую работу? Причём задаток вы получите прямо сейчас. Ваш ход, господин Деломи.

Он говорил так, будто у меня был выбор. Огласка той давней истории в Буа-Лози, которой мне пригрозили, делала его эфемерным. Да и деньги лишними не бывают.

– Согласен, – сказал я без долгих раздумий.

– Уверяю вас, молодой человек, вы не прогадаете.

Де Шартр бросил на стол прямо передо мною кошелёк из зелёной замши.

– Здесь ровно половина суммы, остальное – по завершению дела.

Я небрежно вытряхнул несколько золотых монет на ладонь, затем ссыпал их назад.

– Если с оплатой всё в порядке, то осталось оговорить детали, – улыбнулся маркиз, но улыбка вышла приторной и оттого неприятной. Тогда я не обратил на это внимания, ведь золото обладает свойством затуманивать разум.

– Завтра в полдень, – сказал маркиз, – вам в гостиницу передадут костюм для примерки. Надо, чтобы он сидел на вас безукоризненно. Портной, который принесет его, знает, как исправить недочеты. И помните, вы можете нести любую чушь при условии безукоризненности манер.

Я понял его слова, как предложение продемонстрировать мои способности. Что же, я был готов к этому испытанию и показал товар лицом. Поднявшись, я прошёлся по комнате прыгающей походкой виконта и произнёс несколько фраз его ленивым жеманным тоном, растягивая гласные.

– Поразительно! – восхитился де Шартр. – Я рад, Антуан, что вы оказались даже лучше, чем ваша репутация.

Виконт также признал мое сходство с оригиналом, но менее восторженно. Он соизволил сделать мне несколько замечаний для уточнения образа.

– Прощу вас отныне соблюдать осторожность, – напутствовал маркиз перед моим уходом. – Только полное сохранение тайны принесёт успех нашему предприятию.

       В день, когда мне нужно было заменять виконта на балу, в театре разучивали новую пьесу. Она принадлежала перу модного в последнее время парижского автора, пишущего под именем Анри Дефорж, и была прислана оттуда совсем недавно. Хотя большинство его пьес не проживали больше одного сезона, господин Бургони, стремясь из всего извлекать прибыль, включал некоторые в репертуар своего театра. Эта называлась «Вознаграждённая добродетель» и слезливо повествовала о мытарствах одной бедной сиротки и об осаждающих её соблазнах. Истины ради, скажу, что в ней присутствовали две-три сильных сцены, могущие иметь успех у публики, но в целом она была откровенно слаба. И всё же новизна и некий парижский флёр, а тем более дешевизна постановки делали пьесу желательной для нашего хозяина. Репетицию назначили на десять часов утра, но началась она значительно позже, как, впрочем, и всегда. Сегодня задержка была вызвана распределением ролей, вызвавшим склоку между Соланж и наступающей ей на пятки Джульеттой Паратти, двадцатилетней актрисой итальянского происхождения, которой покровительствовал сам Бургони. И не удивительно, «итальяночка» была одинаково хороша, в чьей бы постели не находилась. Последний месяц она согревала её для некого тайного покровителя, как в своё время делала это для старины Жерома. Обе актрисы очень хотели играть сиротку, но победила Соланж, которая имела «постельного» заступника в более высоких сферах. По слухам ей симпатизировал сам интендант, мрачный, украшенный подагрой тип, считавший хорошим тоном иметь в любовницах актрису. Мне же на этот раз досталось роль соблазнителя, небольшая и очень мерзкая. Зато в ней было что играть, и я не стал отказываться. Да и надо добавить, что мысли мои блуждали вдалеке от театральных дел, вечером мне предстояло сыграть куда более серьёзную роль. Не то чтобы я боялся, нет, скорее меня одолевало вполне понятное беспокойство, не давая сил сосредоточиться ни на пьесе, ни на спорах вокруг неё. Хорошо ещё, что Клодетта надулась на меня и потому не вилась рядом как обычно. Безучастный ко всему стоял я за кулисами, пока медвежий рёв дядюшки Бургони не заставил меня встрепенуться и поспешить на сцену.