Спутники обходили рудник по краю, теряясь в галереях, по которым сновали дозорные. Нейтрализовать их теперь значило подставиться под удар на ровном месте. Тагернских бойцов здесь стояло валом: кто погонял бедолаг плетью, кто следил, чтоб никто не отлынивал. Один заключенный, тощий, как жердь, повалился без сил. Добили, чтоб не мучился, из пистолета. Хлопок заставил воришек понервничать.

Только их. Остальные плевать хотели.

От часовых Альдред и Джада прятались в тёмных переходах, что сходились в место добычи руды, либо же в природных углублениях, где позволяла комплекция. Раз уж доспехами они не лязгали, никто и не подумал бы, что в копях ошиваются посторонние.

В невидимости крылось их преимущество.

Мало-помалу они добрались до нужного поворота и уперлись в пещеру, где располагались общие на всех запасы провизии и спиртного. Курятники и свинарники обустроили в прямо противоположном углу копий.

– Бери, что сытнее, – предупреждал Альдред, сразу принимаясь за дело. Он напоминал пса, что сорвался с цепи. – Много унести всё равно не сможем.

Джаде дважды повторять было без нужды. Вряд ли она пережила бы и дня на Клыках, но кое-что смыслила в пищевой ценности. Галеты гребла, ни о чём не думая. Туда же, в сумку, спешно клала свертки с солониной. Сыр не стала брать: заплесневеет по пути – к гадалке не ходи. Прибрала к рукам небольшой мешочек соли – просто на всякий случай. Пристегнула к поясу пару бурдюков с вином. Наполнила из бочки свою флягу под завязку: по дороге, быть может, ещё встретится вода, чтоб развести вместе.

А тем временем Альдред укладывал в походную суму сырокопченые колбасы, вяленые брюшки лосося, где имелся хоть какой-то питательный жир. Взял медовые шарики из тыквенных семечек и орехов, даром что последние скоро бы начали ему сниться в страшных снах. Игнорировать их было нельзя – пищевая ценность превыше вкусовых предпочтений.

Если бы имел право выбирать, Флэй с удовольствием бы поел обыкновенной человеческой еды. Он скучал по кашам на молоке с изюмом и курагой, отварной говядине, бараньей похлебке, свежим томатам и сладком перце, белом хлебе, свежевыловленной рыбе на углях, по яблочному пирогу и треугольничках с куриным филе бедра. Поесть был не дурак, если в Город с сестрой Кайей захаживали.

При мысли о своих любимых блюдах у него потекли слюни. Сломался Равновесный Мир окончательно или нет, он надеялся снова в спокойной обстановке отобедать чем-нибудь таким. Люди сделали много хорошего для уюта цивилизации. Было больно терять это в ядовитом тумане хрустального мора и всеобщей анархии.

Флэй слишком замечтался, отбирая себе еду в дорогу. Ни Альдред, ни Джада не заметили: в этом условном погребе они не одни. В этот курятник забралась и другая лиса.

Заключенный был не дурак, раз под шумок заполз в святая святых узников рудника. Будто крыса, он нажрался до пуза и залил всё съеденное сверху сивухой. Дремал тихо, раз уж ему никто за всю жизнь нос не ломал. Пристроился за ящиками, полными ячневой крупы. Копошение лис пробудило пасюка ото сна…

Он, шатаясь от похмелья, стал неумело красться мимо двух спутников к выходу. Перебирал ногами осторожно, чтобы в общем шуме никто не услышал противного лязга его кандалов. Трезвел на глазах. И обливался семью потами, ясно понимая: убьют ведь.

Ноги его дрожали, что усложняло бесшумное бегство вдвое.

Любой человек на его месте в здравом уме просто бы притих и затаился, где потемнее, чтобы не будить лихо. Рассудок же этого заключенного пленил страх, толкая на чистой воды безрассудство. Ничем хорошим это кончиться не могло. Ни для кого.

– Я всё, – торжественно сообщила Джада, загрузившись под завязку.

– Отлично, – отозвался Альдред, закрывая сумку. Стоял чуть поодаль. – Давай выбираться отсюда, пока при памяти.

Его терзали смутные сомнения. Не покидало ощущение, будто на него кто-то смотрит. Чувствовал чужие глаза затылком, но в упор игнорировал собственную интуицию. Самая роковая ошибка, которую он допускал время от времени. По глупости своей все списывал на всеобъемлющий, но пресловутый страх быть пойманным.

Интуицию следовало послушать. Флэй нахмурился, собираясь уже повернуться…

Пьяный заключенный предвидел это, давая слабину. Себя он контролировал из рук вон плохо. Зубы сами собой пустились в пляс. Мешковатые штаны промокли. Цепи, сковавшие голые лодыжки, дрогнули.

Альдред округлил глаза и резко повернулся. Джада – тоже, почти синхронно.

Перед их взором предстал изможденный коротышка с отвисшим мамоном. Он глядел на них, будто олень в ночи, ослепленный фонарями охотников. Недоумевал. Вообще понятия не имел, как ему поступить.

Судьбоносного выбора перед ним не стояло. Каторжник, едва осознал, что происходит, на удивление трезво взвесил свои шансы. Между «бей» и «беги» выбирать смысла не имело. Бегство – лучшее решение, как ни крути.

Флэй скривил губы в неудовольствии. Руки его незаметно пришли в движение. Пальцы нащупали последний метательный нож.

Он сожалел. Без прикрас. Ведь всё так хорошо начиналось…

– Даже не думай, сукин ты сын, – шипел Альдред, гипнотизируя его, будто кобра.

«Его нельзя отпускать…» – заклинал Киафа Сокофон.

«Да знаю я. Знаю!..» – буркнул Флэй, закипая от гнева.

Плана в голове он не имел как такового. Но ненавидел, когда дела шли в обход его.

– Он нас видел. Чего же мы ждем? – рассуждала вслух Джада, в кои-то веки обратившись к гласу рассудка.

Лишь сыпала соль на рану, раздражая Альдреда только больше.

В тот момент он был готов её придушить. Повезло ей: не с руки оказалось.

Ценнейший момент был упущен. Заключенный сорвался с места и бросился на выход. Проявлял незаурядную прыть, ловко перебирая сцепленными ногами. Едва кинулся наутёк, заверещал, что было мочи.

– Стой, тварь! – в сердцах крикнул Киаф Снов. Просто не выдержал.

Распаленный злобой, швырнул метательный нож вдогонку. Джада пальнула из самострела Мятежной Принцессы.

Каторжник мгновенно скрылся из виду. Они промахнулись.

Оба…

– Он ускользнул! – вспыхнула Джада.

Прекрасно ведь понимала, чем это грозит спутникам. Всем своим естеством она противилась такому развитию событий. Бессмысленные потуги. Что сделано, то сделано.

– Что будем делать? – озадачилась брюнетка, кладя болт в ложе на арбалете.

Напарник сохранял завидную холодность. Его горький опыт был богат и оставался свеж. Резкая перемена в положении вещей никак не сказалась на нём. Цепенеть причин у него не было. Более того, Альдред уже знал, как поступить. В следующую же секунду.

– Хер с ним! – сказал Флэй, как отрезал. – Плюнь на него! Мы уходим!

Визги перепугавшегося заключенного не могли остаться незамеченными. Теперь всем в герцогских копях было известно: в их курятник забрались лисы. Дезертирке с Киафом следовало ждать гостей. Через минуту или две.

Их надлежало встретить подобающим образом. Так что наследник Сокофона принялся заряжать и свой самострел. Болтов у него осталось всего ничего. Но на грядущий бой хватить должно.

– Знаешь, куда? – с надеждой осведомилась брюнетка.

Девушка в кои-то веки благодарила случай, что ей в союзники достался полубог, чья сила исходила прямиком из Серости. Чем не залог её собственного выживания? При условии, что он правильно распорядится дарованной мощью.

Так или иначе, Альдред и впрямь видел перед собой примерный маршрут. Ясно представлял себе, через что им придется пройти ради удачного побега. Озвучивать Верде в деталях свой замысел Киаф не стал. Ему было нужно, чтобы Джада сохраняла боевой дух. Иначе всё могло пойти прахом на ровном месте.

Сохраняя молчание, Флэй обхватил арбалет поудобнее и выбежал из погреба. Джада вздохнула тяжко и покачала головой от безнадёги. Понятия не имела, что всему виной недоверие Альдреда к ней. Не нужно было мешать ему тогда. Теперь же брюнетке стоило показать себя с лучшей стороны, чтобы очистить свою репутацию.