– Гриша, сука, – обрывает его порыв Руслан, и мы оба хихикаем, пока он сердится.

– На вот, Отелло, привёз тебе, что просил, ты был прав. И по салону. Здесь, Надя, документы на регистрацию. Ты должна подписать. И вот ещё, – он достаёт из кармана бархатную коробочку, и мы оба недоумеваем.

– Это что? – спрашиваю, взяв её в руки, открываю и вижу внутри медаль «За терпение».

Я улыбаюсь, Руслан растягивает губы, застывая в недовольном оскале, а Гриша хохочет как ненормальный.

– Когда-нибудь я тебя линчую, – выдаёт Рус, качая головой.

– Нихуя. Расслабься. Без меня как без рук…Да и мне ещё Кира от тебя оттаскивать, – ржёт он, а я совсем расстраиваюсь. И Гриша замечает это. – Успокойся, я пошутил. Нихрена он твоему опёздолу не сделает.

– Ещё раз меня так назовёшь…

– Всё, молчу… Я, кароч, уехал…Твоим вопросом дальше заниматься. Домой никогда не попаду, походу…

– Хоть кому-то радость будет, – издевательски цедит Руслан, и Гришаня впервые за всё время ударяет его в плечо.

– Бля…Падла. Наберешь мне, Надь, как подпишешь. Я ушёл.

Руслан стоит передо мной и растирает плечо, а я с гордостью достаю из коробочки медаль и вешаю себе на шею.

– Это ещё зачем?

– Заслужила…

– Точно?

– Угу. Сразу, как встретила тебя.

– Вот спасибо, Наденька… – улыбается он, примкнув ко мне лбом. – Надо бы закрыть дверь на ключ и опробовать эту замечательную стойку…Как думаешь?

– М…Обойдёшься. Работу и личное я не мешаю, – выдаю слишком пафосно и ухожу вглубь зала, а Руслан заливается в хохоте.

– Бизнес-вуман реально. Не просто обломала. Убила!

– Что есть, то есть…Давай, Русланчик… – выдаю с улыбкой на лице, обхватывая для него кожаное кресло перед огромным зеркалом.

– Что? – изгибает он бровь в недоумении.

– Я ведь не только владелицей буду. Садись. У меня золотые руки.

– Мда? – спрашивает, вальяжной походкой доходя до кресла и плюхаясь в него. – И что будешь делать?

– Причёску, моделирование бороды, всё, что душе твоей угодно…Теперь ты мой. Полностью мой.

(Рус)

Через несколько дней рождается мелкий, и я тут как тут. На подхвате, хоть Глеб и не особо рад меня видеть. Миримся только тогда, когда готовим дом для приёма родных с выписки.

Он нервничает, а я стараюсь успокоить, хоть он и выглядит так, словно готов меня убить.

– Всё готово…Не хочешь осведомить как так вышло…Что Филичев под нас копает…

– Кто сказал?

– Кенты мои сказали, Глеб. Сказали ты приезжал туда, и заварушка какая-то была…

– Заварушка…Катюха рожать там начала… – садится он на кресло и потирает рожу. – Кароч мы с Киром поехали туда. Не хотел тебя втягивать. Из-за твоих похождений с мелкой не могу даже смотреть на тебя.

– Вот спасибо, младший брат. Бок о бок всю жизнь. Я в курсе, что не святой. Но ты не вмешивайся в то, во что не просят, ясно?

– Рус, ты хоть немного головой думай…Она девчонка совсем…Понятно, что она тебя любит и всё такое…

– Но она из-за меня попала, – говорю и сверлю его взглядом, а Глеб отводит свой.

– Я не так выразился…

– Думаешь, я тупой? Не вижу, что вы что-то скрываете? Я уже понял, что ни она, ни ты мне не скажете…Но в итоге я всё равно узнаю, ты ведь понимаешь это…И по поводу Филичева, вы туда больше, нахер, ваще не лезьте. Я сам всё сделаю. Сиди на жопе ровно, понял? У тебя ребёнок, это важнее.

– Я в курсе…Но и на тебя всё перекидывать не стану. Решили, что вместе, значит, вместе…

– Бля, Глеб, в кого ты такой ебантяй, вот скажи мне? Ну явно же не в меня…

– Да пошёл ты…

– Ага. Давай там. Ведьму не обижай. Сына расти…Рад я за вас, пиздец просто, ребята…

– Спасибо, конечно…Но, надеюсь, вы с Герберой волчат не наделаете…

– Глеб, – сердито смотрю на него и мотаю головой.

– Извини…

Мне вообще нелегко это слышать. Он даже представить не может.

– Меня давно так никто не держал, сам знаешь…Просто прошу тебя не лезть.

– Я тебя услышал, – отвечает он, оглядывая гостиную. – А вообще у тебя талант. Может в дизайнеры пойдёшь?

– Ахаха, очень смешно, – кривлю я недовольную усмешку. – Давай уже…Доделываем, да я поеду по делам…

***

На следующий день с утра едем в роддом и встречаем Катерину с моим племянником.

Всё время сканирую Волкова, он так сторонится Яра, что мне становится жаль эту девчонку Соню, которая наоборот тискает его, словно это её ребенок, а не Катюхин. Мама очень рада, носится туда-сюда, и когда оказываемся в доме Кирюха с Глебом уезжают в аэропорт за Катиными родными, а вот мы с Надькой…

Мы с Надькой пиздец друг по другу скучаем. Оттого и притяжение действует немыслимо и безрассудно.

– Тут камеры, Надюх, – выдаю я сразу, поглядывая на красную лампочку. У Глеба тут всё натыкано.

– Но в ванной же их нет, – шелестит она, затаскивая меня через их спальню в личную ванную комнату. Не успеваю запротестовать, как Надька стаскивает с себя платье, а там уже поздно строить из себя тихоню.

Быстро усаживаю её на мраморную раковину и двигаю податливое тело на себя, притискиваясь между её ног.

– Выше подними.

Раскатываю презик, трахаемся на скорость. Потому что нужно вернуться как ни в чём не бывало, мол она ходила пописать, а я покурить. Поэтому не до церемоний.

Зажимаю ей рот рукой, потому что уже знаю, как она кончает. Порой может такую серенаду выдать, что впору записывать свой саундтрек.

– Надь, всё…Щас Кир приедет…Малыш, идти надо, – целую её в лоб и ощущаю себя последним гондоном. И хоть ничего ей не обещал, это это чувство меня не покидает, блин.

Она обнимает, она жмётся ко мне голой грудью, а я одеваю её.

– Малышкааааа… – шепчу, поднимая вверх её платье. – Я пошёл…

– Хорошо, – Надя слезает и смотрится в зеркало, пока я не исчезаю за дверью.

Возвращаюсь ко всем с невозмутимым видом. Единственная, кто обо всём догадывается – моя мать. Я это по глазам вижу. Она нас всегда сканирует.

Проверяет, оба ли мы уходим и когда возвращаемся тоже. Но, Слава Богу, мне она ничего не высказывает. Ещё и её осуждение я бы точно не вывез.

Надюха исчезает с девчонками. Тоже бесконечно тыркает Ярослава. Кажется, ей реально нравятся младенцы.

А ещё я периодически вспоминаю её это… «Ты кончишь в меня?».

«А вообще, если тебе интересно, я бы родила тебе пятерых детей…Или даже шестерых. Представляешь, какими бы они были красивыми? Какими бы были счастливыми…»

И мне становится как-то не по себе…Она так влюблена, что хочет иметь от меня детей…А я…ощущение, что я не подписывался ни на что кроме секса…Но так ли это на самом деле?

Почему же тогда трахаю только её? Почему хочу её видеть? Хочу засыпать ней?

Зачем припёр её в квартиру?

Я же даже перестал писать той девчонке из Варшавы…Да вообще кому-либо другому. Почему, блин?

Так много вопросов, а ответ один и он мне не нравится.

– Руслан, красиво вы тут всё сделали, молодцы, – говорит Соня, подходя сзади, и я благодарно киваю.

– У вас всё нормально? Ну…С Кирюхой, – спрашиваю, глядя куда-то в сторону, и она улыбается.

– Не знаю даже, что ответить, – она пожимает плечами.

Я знаю, какие они с Глебом резкие. Возраст тоже даёт о себе знать. Я в их годы был таким же.

Поэтому, когда речь зашла о Баталове, я напрягся. Потому что это мой знакомый детства. После мы учились вместе в англоязычной школе. Он некоторое время жил заграницей. А потом…

Был сильный конфликт между нами. Связанный с моей Линой. Он не понимал слов и распускал руки. И я поступил с ним не особо красиво, избил до полусмерти, потому что было за что. Он три года провалялся в больничке. И после моей аварии он был первым человеком, на которого я думал. С Гришей мы пробивали его, но нет, это оказался не он и не его люди.

Хоть он в своё время и пообещал мне, что отберёт у меня самое дорогое. Очевидно, что он имел в виду Глеба. И после трёх лет я подумал, что он отпустил ситуацию, понял, что сам был виноват, однако вот сейчас я реально задумался.