Так что мне приходилось зависать с книгами в читальном зале библиотеки, при хорошей погоде на заднем дворе школы, а дома только поздно вечером, когда мама и бабушка засыпали. Из-за этого я часто не высыпалась и походила на сонную муху.

Поэтому библиотека мне была родней родного дома. Сейчас же, окунувшись в атмосферу настоящих раритетов, я чуть не впала в фанатичный экстаз. Хотелось поздороваться с каждой книгой персонально, погладить твердый кожаный переплет, прикоснуться к страницам, хранящим историю. Глаза буквально разбегались от вида корешков с различным тиснением. А от одного названия я едва успела удержать свою поехавшую от изумления крышу. «Заклинания и амулеты».

Я нерешительно посмотрела на хранительницу и, получив одобрительный кивок, потянулась за сокровищем к верхней полке.

Конечно, это всего лишь книга, и никакой магией она не обладает. Но я всю свою сознательную жизнь мечтала заполучить амулет, способный защитить меня от нападок.

Моя трикотажная майка задралась, и я стыдливо ее одернула. Но старушка успела разглядеть мою некрасивую родинку, уродливым бугорком примостившуюся справа под ребрами.

– Достань-ка мне еще соседнюю книгу, – попросила хранительница. – Проверю, не пора ли починить.

Я выполнила просьбу и, передавая «Историю великих целителей» невольно коснулась ее руки.

– Ты замерзла? – удивленно спросила она. – Руки такие холодные…

– Да они у меня почти всегда такие.  Температура тела пониженная. Но я себя хорошо чувствую, – поспешила я пояснить свою особенность.

Старушка смотрела на меня во все глаза.

– А ты случайно не родственница Финчеров?

Настала моя очередь удивляться.

– Да. А как вы догадались? – в моей голове понеслись галопом всякие мысли, но ни одна из них и близко не походила на правду.

– Хочешь, побеседуем? Я чай вкусный заварю, на травах?

Оттого, что мне уделяют внимание, я готова была растаять и тут же согласно закивала. Вопрос насчет родства с Финчерами меня зацепил буквально под ребра.

– Пойдем в мою каморку.

Оказалось, старушка здесь и жила, при библиотеке. Впрочем, почти все сотрудники тоже никуда не уезжали после работы. Садовники и уборщики оставались в своем флигеле. Охранники, понятное дело, тоже имели свой угол. Приезжали только экскурсоводы, которым после закрытия, делать в замке было нечего.

– Ты не думай ничего плохого, – усаживая меня за небольшой стол, покрытый зеленой, вязанной из простых ниток, скатертью, сказала хозяйка книжного рая.

– Патрик – мой внук. Но невестка распорядилась так, чтоб он забыл о моем существовании. Мой сын, его отец, женился по расчету на богатой бездетной вдовушке. Родился Патрик. Но мне места в их семье не нашлось. Беатрис заявила, что с ведьмой знаться не желает.

Видя мои округлившиеся от испуга глаза, она поспешила успокоить.

– Детка, ведьмы – это не те, кем пугают и малышей, и взрослых. Это женщины с особенностями. Не такие как все. Есть темные, колдуньи. Их, действительно, стоит опасаться. Они и порчу наведут, и со света сживут. А ведьмы – это ведуньи. Им многое дано, главное –  найти свой путь и поверить в себя. Иначе их заклюют, как гадкого утенка.

Она пристально посмотрела мне в глаза и, найдя в них отклик на свои слова, понимающе покачала головой.

– Тебе это знакомо…, – произнесла она скорей утвердительно, нежели вопросительно. – Таким, как ты, туго приходится, пока они не окрепнут и не начнут ценить себя. И тогда им многое открывается. В свое время я испугалась дара и не стала его развивать, не стала искать нужные книги. Боялась, что от меня откажутся и я останусь в одиночестве. Но время от времени я пугала своих родных неожиданными предсказаниями, которые вырывались у меня. Предсказания сбывались, а они говорили, что я накликала. Вот и получилось, что в одиночестве я все равно осталась. И ты для меня как чудо, на которое уже и не надеялась.

– А почему вы думаете, что я …, – я замялась. В моем неокрепшем уме слово «ведьма» взорвалось, как бомба. – Особенная?

Я еле выдавила это слово и почувствовала, как холодок пробежал по спине. Я даже боялась дышать, чувствуя себя на пороге новой жизни.

– Особенную, или ведьму, можно узнать по ряду признаков. Во-первых, наследственность. Во-вторых, признаки на теле – необычные родинки, родимые пятна. В –третьих, пониженная температура тела.

Потрясенная, оглушенная этим открытием, я смотрела на свою прабабушку и не могла вымолвить ни слова. Мне казалось, что огромный камень, который придавливал мою душу, раскололся на мелкие куски, потом на песок и сейчас просто осыпается, даря мне легкость и понимание.

Теперь все становилось на свои места, и я могла объяснить, почему никому до меня не было дела, почему меня преследовали и унижали, хотя я никого и никогда не обижала. В итоге я замыкалась и вызывала еще большее неприятие. То, чего не понимаешь, угнетает, лишает сил и энергии.

Наконец я опомнилась.

– А как вас зовут?

– Маргарет. А ты Симона? Мне приснилось это имя, и я не знала, к чему. А оказалось, к моему чуду.

На глазах старушки выступили слезы, она враз сделалась какой-то трогательно – беззащитной, и острая жалость стилетом кольнула мое сердце.  Почему мои английские родственники так жестоки?! Хотя ответ напрашивался сам собой. Жестоки не только они. Мои мама и бабушка тоже не очень-то добры ко мне. Спасибо, из дома не выгоняют. А бедная Маргарет совсем одна –одинешенька. Ее друзья – это книги и редкие любопытные туристы, отбившиеся от группы.

Я почувствовала горячий горький комок в горле и шмыгнула носом, чтоб не расплакаться. Не спрашивая разрешения и повинуясь душевному порыву, я осторожно обняла ее.

Проплакавшись, мы-таки попили чай, наговорились всласть и расстались с таким теплом в душе, что, казалось, зимнюю улицу обогреть можно.

Провожая меня, Маргарет предупредила охранников, чтоб пропускали меня в любое время.

Оставшееся до возвращения домой время я проводила в замке.  Проверяла вместе с Маргарет книги, определяя, какая нуждается в реставрации. Даже перенесла каталог в компьютер, который выделил владелец, узнав, что у хранительницы объявилась помощница.

На прощание Маргарет подарила мне кольцо.

– Вот детка. Храни его. Когда твой дар будет готов раскрыться, оно поможет тебе.

Возвращалась я с тяжелым сердцем, будто оторвала от души целый кусок. Я понимала, что больше никогда ее не увижу. Немного утешало то, что я научила Маргарет пользоваться интернетом, и мы какое-то время переписывались, даря друг другу радость. Потом она перестала отвечать.

И единственный светлый лучик погас. Кольцо я припрятала на всякий случай. Хоть оно и не золотое, но очень интересное. С витиеватым узором из крохотных птичек по кругу и блестящим, отполированным до зеркального блеска, кругляшком в центре. И его ради забавы мои добрые одноклассники могли отобрать. Не помню, когда я его надела, но теперь оно точно на мне!

Если верить Маргарет, я ведьма?! Тогда мне прямая дорога в лес, и одиночество – мой удел. Трусливо подумала я и вспомнила Агнес. Она, как Хрустальная Кассия, не выдержит издевательств.

А что я как ведьма могу? Эх, бабушка- бабушка! Хоть бы намекнула, на что я теоретически способна! Понятно, что наводить порчу и превращаться в черную кошку может темная ведьма. А светлая? С лесными зверями разговаривать да травки собирать? Стоп! Маргарет упоминала, как ее в детстве ругали за то, что она предвидела будущее.

От волнения я подскочила и села на кровати, чуть не разбудив Агнес. Уставившись в одну точку, я пыталась представить свое будущее, но картинка не складывалась. Я даже не могла себе представить свою жизнь в монастыре. Воображение отказывалось помогать.

Вспомнила, что гадалки используют амулеты и всякие мистические штуки, типа шаров, черепов и сушеных лягушек. За неимением этого, я принялась крутить свое колечко, гладить, даже дышать на него.