С языком выяснили, а вот как я очутилась фактически под забором… А, сорри, под величественными стенами…

– Я себя чувствую так, будто меня откуда-то сбросили. Все болит, и голова раскалывается, – я жалобно посмотрела на Агнес, леденея от страха, что она меня сейчас высадит за первым поворотом. Сделала доброе дело, хотя, может, и не по своей воле, подыграла незнакомцу, и хватит. А я определенно не знаю, как я здесь очутилась и где мой дом.

– Есть хочешь? – спросила участливо Агнес.

Я помотала головой. Сейчас мне и кусок в горло бы не полез.

– И мне, кажется, некуда идти…

– Сейчас у меня аудиенция с канцлером его величества, – по тому, как дрогнули ее губы, я поняла, что Агнес панически боится этой встречи, но хорохорится. – Ты подождешь меня с Густавом, а потом мы поедем обратно.

– Обратно – это куда? – постепенно голова прояснялась, и в ней появились здравые мысли.

– В монастырь Хрустальной Кассии. Если ты не лентяйка, найдется место и для тебя. Но сначала тайком поживешь в моей комнате, придешь в себя. А потом сделаешь вид, что сама пришла просить помощи. Если все удачно сложится, мы вернемся вечером. Я проведу тебя через черный вход, и никто не заметит.

– Почему ты мне помогаешь? – еще одна здравая мысль появилась в голове. Нет, я не подозревала Агнес в злом умысле относительно меня. Но какой-то внутренний голос подсказывал, что число людей, искренне желающих проявлять заботу о моей особе, очень и очень невелико. – А вдруг я окажусь плохим человеком и захочу навредить тебе?!

Агнес горько улыбнулась.

– Скорей всего, мне уже никто не сможет навредить. По сравнению с тем, что мне предстоит, любые козни будут сущим пустяком. А так, может, ты единственный человек, который будет меня добром вспоминать.

В моей голове окончательно просветлело, будто я хлебнула какого-нибудь турецкого султан- чая, от которого слезы наворачиваются и мозги прошибает. Я поняла, что столько информации мне не осилить за один раз. Пришлось насущные вопросы выстроить в порядке значимости. Первое, что надо было выяснить – что происходит. Почему я здесь и что было раньше, до сегодняшнего дня. Или ночи? Ведь неизвестно, сколько я почивала под забором, пока в меня не вцепились блюстители порядка. Второе – что грозит этой сердобольной девушке с лицом ангела. Третье – что за монастырь Хрустальной Кассии, кто она сама такая. И самое главное, более важное, чем все три вопроса – как мне быть и что делать.

Мы проехали широкую площадь, вымощенную отполированным булыжником и остановились перед торговыми рядами, где были «припаркованы» такие же транспортные средства.

Агнес спрыгнула с телеги.

– Если все же проголодаешься – вот тут лепешки, – она ткнула тоненьким пальчиком на лежавший сверток.

– Удачи тебе! – не зная в чем конкретно, пожелала я.

Ответив знакомой печальной улыбкой, Агнес зашагала по направлению к зданию, расположенному за торговыми рядами.

Немного придя в себя, я принялась оглядываться по сторонам, чтоб сообразить, что происходит. Спрашивать у Густава – не вариант. Я только спросила, далеко ли до казначейства, чтоб понимать, когда примерно ждать Агнес. Но возница что-то нечленораздельно промычал и неопределенно махнул рукой. Надо понимать, он немой. Должно быть, это разумно. Не пускать же козла, т.е мужчину, способного речами обольстить неискушенных девиц, в огород!

Оставалось надеяться на собственную память, которая сейчас нагло взяла выходной, и на сообразительность.

Я, определенно, в этой действительности и этой местности инородное тело, потому что знаю точно – на телеге я ни разу в жизни не каталась. Мой мир совершенно другой. Другие дома, люди, транспортные средства. А почему тогда мой наряд не особо выделяется?

Вспомнилась прикольная фраза: «Не знаешь, что делать – ешь!» А почему бы и нет?! Я потянулась к свертку с лепешками и вынула оттуда не первой свежести хлебец. Зубы не сломаешь и ладно.

Меланхолично разжевывая продукт местных пекарей, я, и правда, успокоилась. Всему на свете есть объяснение. А то, что мы не можем объяснить, все равно имеет свое обоснование, только мы его еще не нашли. Значит, и с вопросом, что за фигня со мной приключилась, разберемся. Потом.

Что-то Агнес задерживалась… Сколько времени прошло? Рука принялась шарить по карманам в поисках телефона.

Что?! Телефон?! Серьезно?! В голове словно пронеслась стая перепуганных лемуров, разметав остатки здравых мыслей. Я зависла…

Кажется, это точно не из этого мира. Ладно. Раз опасность прямо сейчас не грозит, значит, можно переждать, пока не соображу, как я здесь очутилась.

Минуты тянулись, как резиновые. Поток людей, спешивших на рынок, потихоньку редел. Многие уже возвращались обратно, а Агнес все не возвращалась. Беспокойство колючим ежиком зашевелилось в душе. Что с ней случилось? Стыдно признаться, но за нее я тревожилась во вторую очередь. А в первую – за себя. Ведь она моя единственная на данный момент возможность получить крышу над головой и не умереть от голода.

И тут даже у Густава не спросишь, насколько затягиваются такие аудиенции.

Наконец черный балахон Агнес мелькнул в толпе, и я готова была подскочить и бежать к ней, чтоб она не потерялась.

– Ты чего так долго? Все удачно? – накинулась я с вопросами.

– Господин казначей любит держать под дверью, изображая крайнюю занятость. Вот я и сидела…

– Но вопрос хоть разрешился?

Агнес утвердительно кивнула, но выглядела она уставшей и какой-то потерянной. Хотя в моем представлении монахини – это люди, которым присущи невозмутимость и некая созерцательность по отношению к жизни.

– Он тебе ничего не сделал? – противная мысль закралась в голову.

– Нет, – Агнес улыбнулась одними губами. И я поняла, что ее гложет какая-то другая проблема. Совсем юная, трогательная – и запертая в стенах монастыря. Как она туда попала и что ей угрожает? Хотелось побольше узнать о ней, ну и, конечно, обо всем, что окружает. Потому что чувствовать себя суточным цыпленком, не понимающим, куда делась уютная защищающая скорлупа, мне вообще не нравится.

– А ты как? Отошла? Представляю, как ты перепугалась, – Агнес решила перевести разговор на меня. Наверно, чтоб отвлечься от своих нерадостных мыслей.

– Не знаю, отошла или нет. Но честное слово, все, что было до того, как меня пинками растолкали эти блюстители порядка, вообще не помню. Как черная стена. Надеюсь, это пройдет.

– Ты вспоминай быстрей. Мне хочется помочь тебе.., – Агнес опять замялась, и по этой недосказанности я поняла, что она хотела сказать – «пока не случилось…» Только вот что?!

У меня сердце защемило от жалости. Моя новая знакомая не зря носила такое древнее имя – Агнес – значит «ягненок». А еще чистая, непорочная. Мне удалось вырвать клочок воспоминаний из прошлого – уверена, что много читала на эту тему. И Агнес, действительно походила на ягненка – большие карие глаза, смотревшие кротко и грустно из-под пушистых ресниц. Нежный овал лица, аккуратные черты лица. От нее веяло добротой и душевностью.

Но сейчас это ангельское личико было словно подернуто зыбкой пеленой печали.

Я пожала плечами, выражая глубокое сожаление.

– Не вспоминается. Только кусочки какие-то.

Говорить, что я вспомнила слово «телефон» и даже знала, как его использовать, значило автоматом навесить на себя клеймо сумасшедшей.

– Тогда помолчим? – с извиняющейся улыбкой спросила – предложила Агнес. Видно было, что ее все мысли крутятся далеко от меня, Густава, телеги и дороги. И она никак не может найти какое- то решение.

– Согласна, – охотно откликнулась я. Тем более, мне тоже было над чем подумать.

В таком ненапряжном молчании мы приблизились к воротам монастыря, который на деле оказался огромным мрачным замком, окруженным высоченными стенами. Интересно, это монашек оберегают от чужого вторжения или их лишают возможности сбежать? Хотя Агнес говорила про потайную калитку.