— Залетай, — и махнула во внутрь гаража.

Давид наклонился, чтобы не стукнутся о низкий проем железной двери, и вошел в автосервис.

Андрей, словно пантера, быстро и бесшумно выбежал из машины, которую припарковал за кустами у соседнего здания, и подбежал к двери гаража. В узкую щелку незапертой двери он увидел, как рыжий парень вынимает из бумажного пакета паспорт и передает ее Давиду:

— Оригинал, ни одна собака не докопается. Хорошо, что вы даги все на одно лицо! — усмехнулся парень.

Давид открыл паспорт и присвистнул:

— Нигматулин Ислам Рамзанович… Слушай, реально похож! Респект! Надо только бородку опустить, и родная мама не отличит! Саул! — поблагодарил он с кавказским акцентом. Потом вынул из кармана рулон свернутых трубочкой и перетянутых денежной резинкой банкнот. — Тут как договаривались…

Андрей не стал дослушивать и побежал к своей машине, боясь, что Давид его увидит, когда выйдет из шиномонтажки. Сев в машину, он со злостью ударил ладонью по рулю:

— Липовый паспорт? Что ты задумал, чертов ублюдок?

***

По дороге домой Аня надутая сидела на заднем сиденье машины и ворчала:

— Ну и сколько у вас еще секретов? Вы что все специально ополчились против меня? Или вы решили меня просто до психушки довести? Нервы ни к черту уже!

Ирка обернулась к ней с заднего сиденья:

— Анют, ну что ты такое говоришь? Ну так сложились обстоятельства, понимаешь? Никто не хотел тебя обманывать, никто не хотел делать тебе больно, поверь, пожалуйста!

Славик, как всегда, решил поддержать свою вторую половинку — глядя в зеркало заднего вида, он закивал головой:

— Да-да, Анют. Прости нас, пожалуйста! И Андрюху тоже прости! Давайте просто все будем жить дружно и счастливо. Ну видишь, как хорошо, что у нас с тобой ничего не получилось. Благодаря мне, ты хоть на Андрюху внимание обратила. Вон какого благородного жениха себе отхватила — у меня столько денег нет, чтобы твои машины и квартиры выкупать, — и он захохотал, радуясь своей, как ему казалось, остроумной речи и пытаясь разрядить обстановку.

Но Аня продолжала упрямиться:

— Я, конечно, ему за это благодарна, но почему ему все время удается все испортить? Я уже поверила, что мы действительно можем быть счастливы, но я просто отказываюсь понимать, как можно так играть людьми для достижения своей цели?

Ирка заулыбалась:

— Какой цели? Тебя что ли? Так он всю жизнь идет к этой цели, ты же знаешь, Ань! Он ради тебя не только квартиру выкупит, он луну с неба достанет!

— Конечно я знаю… но не по головам же идти! Это надо додуматься: подговорить тебя напоить Славку, чтобы залезть ко мне в постель? Моему уму это просто непостижимо! И ведь он знал, как я переживала, когда узнала про ваши отношения, и он слово мне не сказал! Это же получается, что он не за меня, а ПРОТИВ меня был. Ну и как это можно простить? Мне что с ним жить в постоянном ожидании какого-то подвоха и обмана? — Аня задумчиво смотрела в окно, принимая одно из самых важных решений в своей жизни.

Она умом понимала, как нужно сделать правильно, но сердце искало оправдания поступкам Андрея, потому что терять уже ставшего родным человека ей очень не хотелось. Она действительно впервые за долгое время полюбила и отдавала себя без остатка. Но он не оценил, умолчал, считай, предал…

Через какое-то время она тяжело вздохнула и с горечью выдавила:

— Жить в ожидании беды? Неееет… Такой жизни я себе не хочу…

***

Когда Ирка со Славиком зашли в квартиру, в которой будто «Мамай прошел», поскольку везде все было заставлено коробками с вещами в ожидании скорого переезда, Ирка сразу услышала плач Васьки:

— Ну почему твоя мама против твоего приезда? А как же я? Кто тебе важнее мы или твоя мама? Уууууу, — было слышно, как она еще горше разрыдалась.

Ирка, не включая свет, бросилась в спальню к дочери, по пути в темноте ударив мизинец на ноге о стоящую в коридоре коробку:

— Мать твою! — взвизгнула она от боли, рефлекторно хотела попрыгать на здоровой ноге, но, когда вспомнила про беременность, положила руку на живот и похромала в комнату.

— Васюш, малыш, ну ты чего ревешь?.. — начала она, как только вошла в спальню.

Васька вскинула на мать красные заплаканные глаза, сбросила на телефоне разговор и со злостью выкрикнула:

— Почему вы все за нас решаете? Мы любим друг друга! Мы хотим быть вместе. Ты сама говоришь, что он может меня бросить, пока я тут, а он там! Значит это ты и тетя Аня будете виноваты! Это вы нас разлучаете! — Васька закрыла лицо ладонями и уткнулась головой в подушку, громко и горько всхлипывая.

Ирка села на кровать, положила руку дочери на спину и начала ее гладить, успокаивая:

— Дочь, пойми, пожалуйста, что ни я, ни тетя Аня, никто не желает вам зла. Когда ты родишь, вас кто-то должен содержать, ты же еще не скоро устроишься на работу, поэтому работать придется Кириллу. Для этого ему нужно окончить университет и получить высшее образование. Не переживай, пожалуйста, приедет твой Кир на роды, встретит вас из роддома, будет он рядом с вами в самый сложный момент. Не бросит он вас — мы с тетей Аней этого не допустим! Ему осталось учиться совсем ничего! Я, мы, все с тобой! Мы тебе поможем его дождаться. Если он сейчас кинется к тебе с последнего курса, все бросит, то он потом всю жизнь может тебя попрекать тем, что ты испортила его жизнь, и ему приходится работать за копейки! Пойми…

Васька мокро всхлипнула, не отнимая лица от подушки и промычала:

— Ладно…

— Ну вот и хорошо, — Ирка крепче обняла дочь и поцеловала в плечо.

Васька повернула голову на Ирку и, заглядывая матери в глаза, с беспокойством спросила:

— А вдруг он не успеет на роды?

— Не переживай, успеет, успеет. Мы с врачом проконсультируемся, чтобы он за пару недель прилетел домой, — не переставала гладить дочь Ирка.

Васька вроде немного успокоилась, вздохнула, но потом снова нахмурилась:

— А что ты там материлась и визжала в коридоре?

Ирка посмотрела на свой синий мизинец на ноге и улыбнулась:

— Да в очередной раз убедилась, что коробки все еще на месте.

Аня бегала глазами по монитору ноутбука, читая новости об изменениях в бухгалтерском учете отчислений по заработной плате, когда в дверь постучали.

— Войдите, — крикнула она, не отрывая взгляда от статьи.

В кабинет протиснулся Давид, держа одну руку за спиной, создавая интригу, что у него в руках. Аня не выдержала и улыбнулась:

— Ну давай показывай, что у тебя там…

Давид достал из-за спины два стаканчика десертов «Красный бархат» и демонстративно покачал ими перед Аниными глазами, соблазняя мягким бардовым бисквитом и воздушным кремом:

— Кофе угостишь?

Аня встала и обошла стол, подходя к кофемашине:

— Ну что с тобой делать? Конечно угощу! — улыбнулась она, доставая стаканы.

Машина начала жужжать, перемалывая зерна кофе, и Аня решила выяснить волнующий ее вопрос:

— А как решился вопрос с сэндвич-панелями? Они приехали? Где документы? Ты так ничего и не передал в бухгалтерию. Михаил Борисович может вызвать с минуты на минуту, а у меня так дебиторка по ним и висит в бухучете…

Давид как-то сразу сник, даже плечи опустил, не зная, что сказать:

— Знаешь, там чанда какая-то мутная, — начал он на своем, но Аня его быстро перебила:

— Чанда? В каком смысле? Что это?

Давид задумался на доли секунд, но быстро пояснил:

— Ну как это на русском… Херня, ерунда…

Аня вскинула брови и кивнула головой:

— Поняла. Там с панелями какая-то ерунда. Так… Какая? Продолжай…

Давид опустил глаза и потер костяшки кулака о другую ладонь:

— Зря ты им счет оплатила! Ничего они не привезли и не привезут! Жи есть!

Аня выпучила удивленно глаза:

— Я оплатила? Ну да, платежку сделала я, но ты принес мне счет на оплату, завизированный Михаил Борисовичем! — она возмущенно повысила голос.