Десяток молний пронзил толпу, перескакивая с одного человека на другого. Люди валились друг на друга, и нижним явно приходилось не сладко, если они вообще смогли после такого выжить. Впрочем, скоро это станет совсем не важно.

Створки начали раздвигаться в стороны, предоставляя возможность потокам воды заполнять помещение. Воды этого безбрежного и темного океана были холодны и безжалостны к людям. Тех, кто стоял ближе всех к выходу, просто разорвало в клочья от напора воды.

Дав команду скафу, я закрепил костюм на полу магнитными захватами, не дававшими тому даже пошевелиться от бушующей жидкости, и молча наблюдал, как мимо меня проплывают куски тел, принявших на себя первые удары океана. Пленники же, отбросив в сторону весь налет человечности, лезли друг на друга, насколько это позволяли сковывающие их цепи, желая хоть на долю секунд продлить свою никчёмную жизнь.

Спустя несколько минут, когда напор иссяк, и вода полностью заполнила помещение, командир дал команду выдвигаться наружу.

Какие-то несчастные были до сих пор живы и едва шевелились посреди своих погибших сородичей. Видимо, мутации настолько извратили их человеческую сущность, что позволяли выжить даже в таких условиях.

– Стой. Не стоит их добивать! – резкий окрик остановил центурия, который направлял свой наплечный лучемет, чей целеуказатель уже скользил по телам выживших.

В штурмовые отряды, подобным нашему отбирали отнюдь не дураков, поэтому мы все прекрасно поняли план легата и, повинуясь его указу, подхватили концы цепей и выдвинулись из шлюза.

Отряд уже полностью вышел на открытую площадку, оставляя за собой шлюз, полный разорванных тел от мала до велика. Я двигался почти последним, оставляя позади лишь центурия.

На секунду система оповещения мигнула красным, сообщая о тепловой аномалии за спиной, и включив заднюю камеру, я увидел, как наш непосредственный командир запустил малый термический боеприпас в открытые створки. Раздался резкий хлопок, вызванный взорвавшимся снарядом, и на какое-то мгновение вся жидкость в помещении, превратилась пар, прихватив даже кусок снаружи. Но этот проклятый океан нельзя было победить такой мелочью, и он почти в то же мгновение возвратил себе ранее захваченную территорию.

Я вдруг почувствовал приступ эйфории, и на мгновенье окружающий мир стал ярче, разгоняя вечную тьму. Это ощущение было мимолетным, но мне было ясно, что это легат был доволен нашей проделанной работой.

Отойдя на пару десятков метров от шлюза, мы встали кольцом вокруг остатков Иных. Наши сканеры работали на пределах возможного, стараясь отследить угрозы, которые мог нам преподнести окружающий мир. Мучительно текли минуты ожидания, лишь изредка прерываемые вспышками орудий братьев, отгоняющих местную живность.

Но вот на моем радаре возникла точка, стремительно приближающаяся к нам. Спустя три секунды столб яркого света залил наш отряд, заставив меня процедить сквозь зубы ругательства, визоры скафа не успели вовремя среагировать и переключиться с режима ночного видения на обычный, обеспечив болезненные ощущения.

Скорость судна, высветившего наш отряд, стала ясна буквально сразу, как зрение пришло в норму. Корабль вел сражение по меньшей мере с тремя малыми левиафанами. Существа превосходили судно на порядок, но именно это стало для них фатальной проблемой.

Судя по всему, подлодкой класса «Трирем» управлял опытный триарх, который успешно маневрировал, успевая уклоняться от попаданий, и при этом вести огонь, в клочья разрывая тела левиафанов. Сама битва была скоротечна и закончилась без видимых повреждений для судна.

Подняв руку вверх, в жесте, выражающем наше восхищение, мы наблюдали, как судно застывает над нами на расстоянии в полкилометра и расширяет световое пятно, обеспечивая нам приемлемую видимость. Одновременно с этим заработали малые орудия корабля, расчищая нам дорогу по внешнему корпусу станции. Хотя покрытие Города обычно было гладким, за долгие столетия множество водорослей разрослись необычайно буйно, буквально образуя непроходимые леса, на многие метры уходящие ввысь.

Обитатели этих зарослей тоже были далеко не миролюбивы и представляли серьезную угрозу даже для такого отряда как наш. Поэтому, не смотря на своеобразную артподготовку, шли мы медленно, попутно отстреливая недобитков, да и цепи с мертвыми Иными скорости не добавляли.

Пройдя по корпусу более двух километров, вышли на относительно чистое пространство, свободное от водорослей. По приказу легата, растянули цепи максимально в стороны и специально прихваченным оборудованием начали крепить их к корпусу. Некоторое время было слышно лишь хриплое дыхание собратьев, пытающихся надежно закрепить всю эту конструкцию.

С триремы же отстыковались автоматические оборонительные модули в количестве четырех штук. Были они похожи на перевернутые пирамиды и могли перекрывать сектор радиусом в два километра. Даже одна такая огневая точка была серьезным препятствием для противника, а уж четыре штуки и подавно. Закрепившись на своих позициях, они образовали квадрат и встали в режим охранения.

Возясь с последним звеном цепи, я заметил, как на меня, не отрываясь смотрит один из немногих выживших Иных. Был он похож больше на зверя, чем на человека, и обладал перепонками на руках и ногах. В руках он держал небольшое тельце, прижимая к себе, насколько позволяли цепи. Его большие, почти полностью белые, глаза, казалось, прожигали меня насквозь.

Не выдержав этого взгляда, я подал команду, и наплечное оружие захватило в прицел Иного.

– Отставить . . .! Я не отдавал такого приказа, . . .! – голос легата звучал, словно он пытался достучаться до меня сквозь всю толщу воды, разделявшую нас.

– Вы всегда нами… – сорвались слова с моих губ, а прицел, словно повинуясь чьей-то команде, укрупнил картинку, и, заглянув еще глубже в бездну этих глаз, я выстрелил.

Вспышка белого, вспышка черного. Белое, черное, белое, черное, белое, черное, черное, черное…

И снова я оказался в том же самом подземелье, так же окруженный пеплом, кружащимся в одному ему понятном ритме вокруг меня. Так же ярко полыхали факелы, не давая нормального света. И так же я брел мимо клеток с несчастными.

Их стало больше, и среди новых я смог разглядеть того самого Иного, застреленного во время чистки. Чуть-чуть задержавшись возле клетки, я увидел, как он висит в воздухе, но подняться выше ему не дает цепь, сковавшая его ноги. Кусок ткани свертка, который он держал в руках, был откинут в сторону, и из-под нее выглядывала маленькая ручка.

– Ребенок? Младший брат или сестра? Просто случайно подобранный в безуспешной попытке спасти? – внутренний голос твердил, что это все бессмысленно, что все это произошло, происходит, будет происходить.

Часть меня твердила, что подобное нельзя оставлять безнаказанным, чудовищ, сотворивших такое, нужно изничтожать, не зная спокойствия. Другая сторона шептала, что не стоит судить так категорично, не узнав себя до конца.

Спасаясь от этих противоречий, сводящих с ума, я бежал вперед, оставляя за собой клетки с Форхом и Дереком, с Алин и детьми, что тоже появились в моем сне, но в их клетках клубился дым, позволявший рассмотреть только лица.

Стоя перед последними клетками, я опять наблюдал борьбу незнакомой девушки с нитями цвета меди. Попытавшись добраться до неё, я лишь приблизился к седьмой клетке, которая призывно распахнула вход, суля покой и умиротворение. Не в силах сдерживаться, я бросил взгляд на незнакомку и шагнул в клеть.

********************************

Пробуждение мое было далеко от приятного. Неудобная поза и запах, который стал еще более отвратительным и действовал наподобие нашатыря, не способствовали хорошему настроению и вызывали только желание убивать. Я был готов пойти сражаться в рукопашку с радусами, лишь бы выбраться из этой каморки.

– Вик, ты в порядке? Выглядишь усталым и каким-то нервным, – голос девушки раздался внезапно, и я с перепугу спрыгнул с кресел, непонятно, от чего спасаясь.