– Значит так. У меня не гостиница и не ночлежка. Бельё, стиральные порошки мне даром никто не даёт. Да и я не нанималась стирать и гладить невесть кому.

Никита хотел спать. Он слушал и согласно кивал.

– Что киваешь? Платить есть чем? – раздражённо спросила Ирина. – Вон в «Космосе» и по двадцатке номера за ночь. Про «Интурист» уже молчу.

– По двадцатке? – удивился Никита, мысленно считая, сколько у него осталось рублей.

– Ну, это для примера. Чтобы знал, какие цены в столице. Соседка опять же двух студенток в комнату пустила – тридцатку в месяц с них берёт.

Такая сумма гостя уже вполне устраивала. И хоть видел он по глазам собеседницы – можно поторговаться, но сон своё взял.

– Хорошо. Я согласен, – ответил Никита.

– Согласен, он. Я на месяц тебя пускать не собираюсь. Три дня для поиска жилья. По рублю за ночь, – отрезала Ирина и повела гостя показывать туалет и ванную.

Засыпал Никита быстро. Уже в тот самый момент, когда действительность чудесным образом превращается в сон, вдруг услышал за дверью комнаты тихий, почти шёпотом, разговор. Хозяйка заискивающим голосом общалась с мужчиной, который отвечал тихо, но властно.

Света проводила Никиту взглядом. Её трогала и одновременно расстраивала его робость. Она видела, как он хотел её поцеловать, но не решался. Интересно, чего парни-то боятся? Ну, получит он отказ, и что? А вот не осмелишься, то кто-то другой обязательно окажется решительней.

А девчонки любят целоваться. Но это их «страшная» девичья тайна. А ещё есть у Светы собственный секрет: она уже целовалась с парнем. По-настоящему целовалась.

Это случилось прошлым летом, когда у них останавливалась семья папиных друзей из Сибири. Их сын – ровесник Светы – оказался очень общительным и попросил познакомить с достопримечательностями города. Света с удовольствием согласилась. Со Степаном было весело и интересно. Иногда он затрагивал темы не совсем привычные. Он прямо спросил, спят ли ее одноклассницы с парнями.  Света хотела показать себя взрослой и попыталась объяснить, мол, это рано и близость может быть исключительно с любимым, но сибирский гость только посмеялся:

– Ты, поди, и не целовалась ещё. Придётся научить хоть этому, – пообещал он, вроде шутя.

Такие слова ещё больше смутили девушку, но и сказать, что поучиться она категорически против, Света не могла. А гость, подобрав подходящий момент, когда родители пошли на рынок, неожиданно исполнил своё обещание. Света немножко была возмущена бесцеремонностью «учителя», но ей всё же понравился напор приятеля. А вот, когда Степан вдруг запустил руку под футболку и начал ласкать её грудь, возмутилась и вмиг прекратила обучение. Потом она немного даже пожалела о своей принципиальности. Это было волнительно, а ещё подруга объяснила: после поцелуя в губы парень может трогать грудь девушки. Но перестала Света сожалеть о прерванном «уроке», когда в выпускном классе увлеклась Никитой.

До последнего школьного лета все одноклассники казались ей ещё мальчишками. А в сентябре вдруг вернулись с каникул взрослые загорелые парни. Никита всегда проявлял к Светлане интерес, но выглядел очень наивным, хоть был спортсменом, отличником и знал всё обо всём. А в выпускном классе именно это сочетание ума и трогательной мальчишеской непосредственности («Даже целоваться не умеет», – думала она с высоты своего «опыта») и подкупило. И стала Света ждать, когда понадобится её умение целоваться. Но Никита всё не решался.

 «Ну, как можно так смущаться? – расстраивалась Света. – Он же уже не мальчишка. В этом году поступит в университет и станет студентом. Считай, взрослый человек».

Летом после выпускного Никита зашёл в гости поговорить о поступлении, а может, просто поболтать, используя приемлемый повод. Света готовилась на физический факультет Московского университета и надеялась, что Никита тоже будет учиться в столице. Хотя Олеся Фёдоровна – его мама – не хотела, чтобы сын покидал родной город. В местный университет талантливого ученика брали без экзаменов.

Никита во время разговора дурачился, и Света никак не могла настроить его на серьёзный лад. Он постоянно шутил и сам громко смеялся над своими шутками. Только, когда Никита по-дружески обнял, стало понятно – за показным весельем скрывается сильное смущение и желание поцеловать девушку. И Света сама ответила на почти невинное объятие откровеннее, чем требовали просто дружеские отношения.

– Я только смотаюсь на рынок помочь маме принести домой картошку, – выпалил обрадованно Никита.

Света ослабила объятия и немного отстранилась. Она посмотрела Никите в лицо и поняла: они только сейчас пересекли какую-то незримую границу и дальше всё будет иначе. И ещё Светлана не сомневалась, что и Никита это понял.

– Время есть. Мы никуда не торопимся. Я подожду. Сколько потребуется, буду ждать тебя.

Никита опустил глаза, и Света знала – он смотрит на её губы, которые очень хотел, она в этом не сомневалась, поцеловать. Наконец Никита наклонился и ткнулся своими сухими губами в щёку. И трусливо сбежал.

«Это всё?», – расстроенно подумала девушка.

Уже у двери Никита повернулся и посмотрел на реакцию. Света стояла неподвижно и, казалось, читала мысли друга:

«Эх, нужно было…».

– Я буду скоро, – выпалил Никита.

– Надеюсь, – тихо произнесла Светлана.

Но надежды не оправдались. Никита убежал, обещая скоро вернуться, но не появился ни в этот день, ни в последующие. Света заходила к нему домой, но не заставала парня, а Олеся Фёдоровна прятала глаза и уверяла: сын недавно вышел, но куда не сказал. И, наконец, подруги поведали: Никита поселился у Любы Тырбы, их одноклассницы.

Любка была троечницей. Учёба её давно не интересовала. Она уже в седьмом классе выглядела, как десятиклассница, а в выпускном её принимали за молодую учительницу. Носила Люба наряды, вызывающие негодование у женской части педагогического коллектива школы и смущающие учителей мужчин. Парней из своего класса она игнорировала, называя сосунками. А одноклассниц просвещала по части общения с противоположным полом, намекая на свой богатый опыт по этой части.

Всё это Света вспомнила с опасением и с надеждой, что подруги соврали. Но в гости к Любе наведалась. Та открыла дверь в Никитиной голубой сорочке (верхнюю пуговичку тёмной ниткой Света сама пришивала) на голое тело и недвусмысленно дала понять – они заняты. А чем – догадаться не сложно по её виду.

До самого отъезда в столицу Света ждала Никиту. Даже, если никаких отношений у них уже не будет, то рассказать о своих планах и поинтересоваться делами Светы, он мог бы. Увы, ожидание оказалось напрасным.

И уже будучи студенткой столичного университета, Света узнала от мамы: Никита устроился в торговый флот моряком. Грустно и тоскливо стало от такой новости. Если бы он мечтал о море… но это был совсем иной случай.

И Света занялась учебой и проявляла такое рвение, как будто она училась за себя и за Никиту, о котором больше вестей не поступало. Однажды мама сообщила о каких-то очень серьёзных неприятностях бывшего одноклассника дочери («а как иначе, если связался с такой шалавой»), что ему пришлось срочно покинуть город. Света даже стала внимательно всматриваться в лица прохожих, не встретится ли её друг на улицах столицы.

Но нет. Даже если и гулял Никита по Москве, то по разным со Светой улицам. Впрочем, однажды, она увидела парня очень похожего на Никиту. Они тогда студенческой компанией возвращались с международной книжной ярмарки и были под впечатлением от обилия новых, ранее недоступных книг. Все громко спорили, и Света издалека заметила молодого человека, как две капли воды, похожего на Никиту. Тот парень с другим, очень непрезентабельного вида мужчиной понесли большой холодильник в подъезд. Света поняла, что обозналась. Родственников у Никиты в Москве точно не было, а работать грузчиком её друг однозначно не будет. Да и невозможно в громадной Москве совершенно случайно встретить знакомого из другого города. Так рассуждала девушка. А может, она просто боялась встречи со своей школьной любовью.