-Может быть... Только Райс может наболтать лишнего. Когда и если дойдет до его выступления на суде.
-Когда и если - вы верно уловили суть.
-Хорошо. Ну а как насчет компенсации? По счету, что мы выставим.
-Например, новый заказ от правительства - на то, что штампуют ваши заводы. И уменьшение взноса вашего клуба в проект Пророк.
-Принято. По мне, это кубинское дело сильно пахнет авантюрой.
-Практика покажет. Однако у нас к вам тоже есть маленький вопрос, касаемо карты, что вы прячете в рукаве. Которая вызвала интерес у известной вам московской козырной дамы - а возможно, не у нее одной.
-Пока это игра на очень долгую перспективу. И я очень не хотел бы сейчас смешивать карты.
-Эта игра может быть опасной для всех нас. Поскольку упомянутая вами особа в Москве, совершенно не питает ни малейшей любви к нам. И потому, раз уж желательно посмотреть на ее игру - будет безопаснее превратить даму в ее руке, в некозырную шестерку. Не далее как вчера я беседовал с профессором Дэвидсоном.
-Это будет хуже чем глупость - это будет ошибка! Вы полагаете, что госпожа Лазарева и те, кто стоят за ней - будут играть с овощем? Или же найдут другую фигуру, о которой мы не знаем - зато впишут себе очередной счет к нам.
-Ну, не все так плохо. Дэвидсон уверяет, что может сделать операцию с ограниченным результатом. Когда объект еще сохраняет достаточное мышление и волю, но в то же время избавляется от излишнего радикализма, и становится более благоразумным.
-А он уж проводил подобный эксперимент - и если да, то каковы результаты?
-Пока еще не. Но скоро мы увидим - в его клинику сейчас ожидается поступление большой партии материала. Власти штата Айова были рады разгрузить тюрьмы от наплыва бунтовщиков.
Уильям Райс. Тюрьма города Де-Мойн.
-Ну какого черта вам самому втемяшилось заниматься таким делом? Не могли кому-то поручить?
За последнюю неделю он слышал эти слова от самых разных лиц - губернатора штата, председателя Верховного суда Айовы, мэра Де-Мойна, и конечно, от окружного прокурора. Проклятые лицемеры - им главное, чтобы все выглядело пристойно! А еще, им было неведомо, что дело вовсе не в фанатизме и мракобесии, как выразилась эта газетенка - а в благополучии, и даже самой жизни, Виктории, единственной дочери и надежды. Которая тоже отнеслась без всякого почтения и благодарности, когда узнала:
-Папа, что ты наделал? Ведь коммунисты - крови своих не прощают. Теперь она точно, и на тебя и на меня беду наведет!
Ничего, дочка - папа тебя защитит. Ради тебя (если бы дело повернулось так) Райс и правда не остановился бы перед тем, что ему приписывают - положить на алтарь десятки и сотни детей из приличных белых семей (не говоря уже о ниггерах). А уж посидеть немного за решеткой, для вида, это такой пустяк!
-Уильям, мы все понимаем, но ради общественного спокойствия... Придется вам побыть под арестом какое-то недолгое время. Разумеется, вам будут обеспечены все надлежащие условия и комфорт! А когда публика успокоится - вас выпустят, без огласки.
По какому обвинению - Райс едва не расхохотался, узнав формальный повод для своего заключения - всего лишь, та попытка вломиться в библиотеку, нарушившая какие-то параграфы закона! За которую никак не может быть серьезного наказания - хотя, в свете только что подавленного черного бунта, какой бы белый судья решился вынести приговор белому служителю закона за излишнее рвение? Потому, Райс воспринял случившееся лишь как досадную потерю времени - сколько ему тут сидеть, неделю, или чуть дольше? Большее беспокойство у него вызывало, что отвести от любимой дочери проклятье красной ведьмы - пока не удалось. Но что-нибудь еще можно придумать!
Его выводили из полицейской машины - хорошо хоть, что за руки не держали! - а репортеры, слетевшиеся как воронье на падаль, щелкали фотоаппаратами и даже лезли взять интервью. Слава господу, внутрь их не пустили! Начальник тюрьмы - хороший знакомый Райса! - был с ним весьма любезен. И его подчиненные, так же подчеркнуто вежливы - не подвергли обыску, даже не отняли ремень и шнурки. Неприятно было лишь идти по двору, даже в сопровождении охраны - ниггеры откуда-то узнали, и теперь из всех зарешеченных окон слышались свист и проклятия.
-К сожалению, поместить вас в одиночку не получится: после беспорядков, тюрьма забита до предела. Даже в одиночных камерах сейчас сидят по четверо, а то и больше.
В камере было еще трое - белые, из отребья. Не проявившие к новому узнику никакого интереса - и Райс тоже взглянул на них, как на пустое место. Размышляя, что в Де-Мойне ему точно, ничего не светит, но есть надежда, что Капеллан (или кто-то из доверенных братьев) даст рекомендацию своему Сержанту Алтаря?
Ему принесли роскошный обед - в то время как остальным троим, казенную баланду. Интересно, за чей счет - это братия показала свою щедрость и поддержку? Хотя, с учетом места пребывания, это вызывало нехорошие ассоциации - по традиции (соблюдаемой в тюрьме Де-Мойна) лучший обед полагался приговоренному, в последний день. Но ведь это не его случай?
Райс вспомнил об этом вечером, после отбоя - когда трое сокамерников грубо сдернули его с койки. Скрутили, и подтащили в угол - где к трубе уже был привязан его собственный ремень.
-Ничего личного, законник, нам про тебя указано - сказал главарь - если хочешь, помолись напоследок.
Райс пытался вырываться - но его ударили в живот, в поддых, в челюсть, и сунули головой в петлю.
И последней его мыслью было - проклятая красная ведьма, ты все же призвала беду на меня? Господи, что же будет с Викторией?
Пенсильвания, США. Записано в 1970.
Нет, сэр, мы не жалуемся. У нас есть работа, крыша над головой, еда - что еще бедному чернокожему нужно?
Нет, сэр, это собственность не наша, а работодателя. Жилье, мебель, утварь, даже одежда и обувь. Ведь работа редко бывает подолгу и на одном месте - например, хлопок в Миссисипи собирают лишь четыре месяца в году, начиная с августа - ну а что делать в остальное время? Какие-то хозяева предпочитают платить своим рабочим фэрниш, это небольшая ссуда, на которую надо прожить до следующего сезона, и которую придется вернуть из заработанного - ну а большинство же сдает или продает своих рабочих туда, где работа есть - тот, кто вчера собирал хлопок в дельте Миссисипи, может сегодня копать сахарную свеклу, или валить лес, или трудиться в камнеломне, в Техасе, Джорджии, Флориде... да мало ли куда решит хозяин? И нас везут куда потребуется, лишь в том что на себе, оставив все прочее на прежнем месте - на новом будет то, что оставят те, кто был раньше. Хорошо, если новое жилище теплое и крыша не протекает - иногда бывают такие лачуги, что даже свиньи не стали бы там жить.
Сколько нам платят? По справедливости - за работу выдают не деньгами, а чеками. Которые принимают в магазинчике, принадлежащем хозяину. А еще, вычитают из заработанного, за аренду жилья. И всякий раз выходит, что по общему итогу мы оказываемся еще и должны. Но этот долг нам дозволяют отработать. Нет, мы не видели бухгалтерии хозяина, его учетных книг и расценок - но это у всех хозяев так. И если кто из нас недоволен - тех избивают до полусмерти. А самых беспокойных - увозят, и больше никто их не видит. Ходят слухи про поссе, охоту на двуногую дичь - но это ведь просто слухи, сэр?
Семьи? Очень редко - если кому-то повезет попасть сюда вместе. Да, тут и женщины бывают в работницах. Но хозяин прикажет - тебе туда, а ей в другое место - и больше не встретятся. Большинство же хозяев считает, что семьи отвлекают от работы - и потому, не поощряют.
Бежать отсюда - да вы шутите, сэр? Беглецов будет ловить полиция - мы ведь считаемся должниками? И когда поймают, то, в зависимости от свирепости хозяина - сначала избивают до бесчувствия, это обязательное и публичное действо, в назидание всем нам - а затем, в лучшем случае заставят работать дальше, вычтя за пропавшие дни, в худшем же пойманных беглецов больше никто не видит и не знает, что с ними стало.
