Армия не должна заменять собой полицию, джентльмены! Иначе - зачем такая полиция вообще нужна?
Стефани Браун.
-Эй, смотри, какая самочка ниггера!
-Джо, ну какая самочка - скорее, детеныш ниггера.
-Ну, я ей все равно хочу вдуть.
-Джо, ты уже с животными готов?
-А чем она хуже той вьетнамочки? Та даже мельче была.
Стефани с ненавистью смотрела на солдат, остановивших ее на углу Тридцать Первой улицы и бульвара Кингман. Неделю назад тут было многолюдно - теперь лишь разбитые витрины, запертые двери, остовы сгоревших автомобилей, на асфальте мусор и грязь. Трупов не видно, а то говорят, что солдаты пойманных бунтовщиков нередко расстреливают на месте, чтоб не вести никуда - наверное, убрали уже?
Выпустили ее одну - Джимми, Мэтт и Джош остались там. Грубо велели убираться домой - хорошо еще, что идти не слишком далеко, прямо на юг по Тридцать Первой, до негритянской церкви, транспорта конечно, никакого нет, да и денег у Стефани в кармане не было ни цента. Голова болела, кружилась, и похоже, был жар - наверное, последствия двух ночевок под открытым небом на голой земле, в марте месяце. Стефани шла по пустой улице, похожей на фильм про войну - прохожих и машин нет, лишь военные патрули ездят, или просто солдаты, по каким-то своим делам. Джип остановился рядом, в нем сидели двое - такие же американские парни, если в штатское их одеть, то ничем не отличаются от посетителей Джунглей в прежние счастливые времена.
-Глянь, а как она на нас смотрит! Не иначе, коммунистка. Сразу пристрелить, или помучить?
-Джо, мы сейчас не во Вьетнаме. Сержант велел - вести себя пристойно.
-Ну так не с ниггерами же? Ладно, детеныш - живи и радуйся, что мы добрые сегодня!
Газанули, и умчались. Солдаты в мундирах этой страны - для которых она, Стефани Браун, родившаяся тут, в Де-Мойне, штат Айова, была даже не человеком, а детенышем негра. Так же как для нацистов в ту войну было - самка еврея, детеныш славянина. Значит, это солдаты не той армии, в которой служил отец - а армии совсем другой страны. И она, Стефани Браун - может ли хранить верность присяге американского гражданина, если эта страна даже не считает ее человеком? А таким же врагом, как коммунисты.
Тогда, возможно, коммунисты вовсе не плохие парни? Что в Писании сказано про враг моего врага?
-Я стану коммунисткой - сказала себе Стефани - когда и если их найду. Если я останусь жива.
Сайгон, 24 марта 1956.
Нго Динь Зьем, Президент Вьетнама. Пока лишь южной половины, но ведь когда-нибудь коммунистический режим в Ханое падет и страна будет объединена?
Европеизированный вьетнамец, уважавший колонизаторов за их технические и научные достижения, фанатичный католик по вере, конфуцианец по государственной философии. Убежденный антикоммунист - ибо учил Конфуций: те, кто работает, должны слушать тех, кто правит, так же как дети, отца - рвано как и в Библии, что раб не может быть выше господина своего. И французы, придя во Вьетнам, не посягали на на власть высших, по отношению к простонародью - как прежде, на троне был Император, а также все сопутствующие учреждения: Регентский Совет, Канцелярия по делам императорского дома, Тайный Совет, Цензорат; конечно, все их решения подлежали утверждению французским представителем, но разве истинно мудрый Отец не держит под неусыпным контролем своих неразумных детей - а если и если проявляли строгость, то справедливо: так, Император Тхань Тхай, при котором служил отец Зьема (в чине министра обрядов и церемоний), был лишен трона и сослан на остров Реньюн за то, что вызвал неудовольствие французских Отцов, посмев с ними спорить, защищая давно отжившие древние традиции и веру предков.
А род Нго Динь принял христианскую веру еще с семнадцатого века, даже подвергаясь за это притеснениям. Когда отец Зьема был еще юн, его родители и все братья и сёстры погибли во время очередного антикатолического погрома - но это лишь укрепило отца в вере, отношение к которой унаследовали его дети. Тхук получил образование в семинарии, а затем отправился учиться дальше - в Рим и Францию, и Зьем тоже в молодости успел побывать послушником в монастыре - но затем решил, что стать политиком перспективнее: поступил в школу государственного управления (первый во Вьетнаме университет, основанный французами), и всего за двенадцать лет сделал блестящую карьеру, от скромного сотрудника библиотеки до министра внутренних дел! Однако же всего через три месяца последовала отставка - к счастью, не арест, а всего лишь ссылка в свое родовое поместье, под надзор французских колониальных властей. За слова автономия для Вьетнама - что французы сочли за намерение еще не подросших детей выйти из-под родительской опеки.
В конце войны японцы предлагали Зьему пост премьер-министра, однако брат Тхук отговорил - уже ясно было, кто проиграет. И Зьем сохранил незапятнанную биографию, вернулся в политику, сделав ставку на США. Коммунисты тоже хотели независимости Вьетнама - но не может раб войти во дворец, лишь единоличный просвещенный и мудрый Правитель может быть подлинным Отцом нации! Если Японии удалось гармонично связать достижения двадцатого века с древними традициями - то отчего не получится у Вьетнама, выйти из-под надзора состарившегося (и впавшего в немощь) французского наставника?
Мечта сбылась - Зьем стал премьер-министром, а затем и президентом Вьетнама! Однако коммунисты захватили весь Север, мало того, их банды были хозяевами в лесах и на Юге. Даже генерал Хин, командующий армией, выбрал их сторону, решившись на мятеж. Тогда французы, все еще рассчитывающие сохранить какое-то влияние, попытались снова сделать ставку на бывшего императора, а у Зьема просто не было под рукой никого... кроме "армии Бин Ксуен".
Зьем не собирался убивать Бао Дая - но американцы настояли. Пришлось поручить это грязное дело генералу Ле Ван Виену и его наёмникам - в надежде после избавиться и от них самих. Но американцы сочли Виена и его банду, полезными - и велели Зьему вступить с этими висельниками в союз! Им не было дела, что тогда, в глазах всех, в смерти Бао Дая виновным оказался он, Зьем. Нельзя было сказать, что народ Вьетнама сильно любил своего наивного, глуповатого, любившего развлечения и мало интересовавшегося государственными делами императора - но и зла своим подданным он не причинял, а еще был последним представителем старой и прославленной династии, что освящало его авторитет в глазах консерваторов и сторонников традиций, так что его подлое убийство многих возмутило. Только Бин Ксуен было на это плевать, они продолжали заниматься грязными делами - Сайгон под их властью превратился в вертеп разврата, ведь именно они контролировали все курильни опиума, бордели и казино, гордо называя свой район "вторым Лас-Вегасом и Монте-Карло"!
Зьем, имея весьма строгие моральные идеалы (внушенные Церковью), издал указ, запрещающий пороки и разврат - и Виен, командуя не только войсками, но и полицией, рьяно принялся его исполнять... истребляя бордели и опиумокурильни исключительно тех владельцев, кто отказывались платить ему, Виену, дань, или даже прямо передать свой бизнес. Теперь Виен владеет всеми гнездами порока и разврата в Сайгоне (и других городах) - издевательски оправдываясь тем, что "подобные услуги нужны американским военнослужащим" (которым сайгонская мафия и правда, казалась более полезной в деле борьбы с коммунизмом, чем следование христианским добродетелям), посол США не возражает - и Зьем ничего не может с этим сделать!
Зьем не считал себя тираном - так, он честно пытался улучшить положение своих подданных, введя аграрную реформу: государство выкупило все неиспользуемые земли, чтобы затем сдать в аренду, создав широкий слой свободных фермеров. Но землю скупили бандиты из Бин Ксуен, заставив крестьян (у которых не было денег) идти в батраки - большего подарка коммунистической пропаганде и придумать трудно! Зьем хотел это исправить новой реформой - и столкнулся с бешеным сопротивлением гангстеров, ставших помещиками - пришлось оставить как есть, а то ведь убьют, как Бао Дая!
