© Игорь Антонов, 2024

© СУПЕР Издательство, оформление, 2024

Наступал вечер, багровый диск солнца уже через час или меньше того коснётся вершин. Возле потухающего костра с яркими углями, подёрнутыми серой пеленой пепла, сидели два молодых человека, одному из них по виду было лет двадцать. А второму сидевшему на поваленной сосне совсем мальчику было не более пятнадцати, и он периодически ёрзал худым мальчишеским задом по грубой коре древа. Между ними на углях жарилось нанизанное на деревянные прутья мясо, от аромата которого ноздри обоих время от времени шумно втягивали воздух с таким приятным и возбуждающим зверский аппетит запахом. Вдруг шум водопада прервал пронзительный крик прямо над головами, и взоры обоих устремились к кроне старой сосны, цеплявшейся мощными корнями за край обрыва, уходящего вниз на сотню метров, а совсем полноводный ручей низвергался в пропасть шумным водопадом.

– Да это же орёл, вернувшийся с охоты. Глянь, Хьюго, у него в лапах кролик, а крик его – это предупреждение всем остальным, что он тут хозяин, и это – его территория, – произнёс более молодой юноша, показывая на большую птицу. И сразу же осёкся, его рука уцепилась за арбалет, лежавший под рукой.

Хьюго не успел взять свою винтовку с оптическим прицелом, а его напарник уже лежал за деревом, которое до этого использовал в качестве стула, и целился из заряженного болтом арбалета в промежуток между деревом, облюбованным для трапезы орлом, и остальными деревьями прямо в пустое пространство, простирающееся над высокогорной долиной. – Рихард, что ты увидел, ведь там ничего нет, кроме пролетающих мимо облаков, – удивлённый Хьюго задал вопрос товарищу.

Тот не ответил, только жестом показал молча приготовиться к стрельбе лёжа. Пролежав в таком положении, но так ничего и не увидев, они поднялись с земли. Рихард взял бинокль, и держа в левой руке арбалет, подошёл к самому краю пропасти и внимательно осмотрел окрестности в бинокль, заинтересовался медленно проплывающим облаком удлинённой формы. Они встретились на тропе, ведущей к бывшей границе между двумя государствами Швейцарией и Германией и использовавшейся раньше туристами. Сейчас же она, не использовавшаяся так, как раньше, местами исчезала почти совсем, и определить, где она проходила, можно было с трудом. Вот на таком участке им и суждено было встретиться. Рихард вечером в начале осени возвращался домой с охоты, в рюкзаке у него лежало двое зайцев, до срока сменивших свой серый наряд на зимний белый, и охотнику не составило большого труда обнаружить спрятавшуюся под кустом дичь. Это была его первая охотничья вылазка с новым оружием, сделанным под руководством отца, деревенского кузнеца, – арбалетом. Весело насвистывая тирольский мотив, в предвкушении жаркого из зайчатины, приготовленного матерью. До дома оставалось совсем немного, позади остался остов военного грузовика, брошенного очень давно солдатами, с него он снял с большим трудом рессору. Из неё и был выкован лук для арбалета, и два десятка наконечников для болтов. Неожиданно появился какой-то запах, как бы из горна при его розжиге дровами. Но ведь отец не собирался сегодня ковать что-либо. Заказ из десятка топоров, и он ждал заказчиков для оплаты своей работы, но запах был необычный с примесью сгоревшего мяса, не необычного, а с каким-то сладковатым привкусом. Этот запах будет преследовать Рихарда ещё долгое время. Что же там случилось, пожар? Юноша прибавил шагу, через несколько шагов перешёл на бег по тропе, проложенной им самим к остаткам грузовика. Отсюда было с час ходу обычным шагом, но подгоняла неизвестность. Запах усиливался по мере сокращения расстояния до дома, находящегося на краю деревни.

Наконец, показался поворот, за ним уже видно всю их небольшую деревню, а его дома с кузницей, превратившейся в большой костёр с обвалившейся крышей. Языки пламени пожирали остатки того, что ещё утром было гордостью отца и его сына, их рабочим местом и средством заработка. Они вместе строили новую кузницу взамен навеса с горном посередине. Это было всего лишь год назад. От открывшейся картины юноша приостановился для оценки обстановки и зарядки своего арбалета, буквально через мгновение продолжил свой путь. Не оставалось никакого сомнения в том, что деревня подверглась нападению, и его дом в том числе. Он в первую очередь кинулся к телу матери, лежавшей навзничь посередине пути между домом и кузницей, недалеко от неё валялся топор с кровавыми сгустками на лезвии. Её глаза были широко открыты, руки, всё ещё сохранявшие тепло, были как живые. Какое-то движение привлекло охотничье внимание. Рихард мгновенно распластался на земле и взял на прицел незнакомца, выходящего из дома. Незнакомец вдруг начал заваливаться на спину, и подогнув ноги, свалился с высокого крыльца. И только сейчас пришло осознание случившегося. Левая щека горела, и эта боль привела в чувство. Что же произошло? Он в меня выстрелил, но кажется, я не убит, и чего так жжёт мою щеку? Понятно, – пуля чиркнула по ней. Надо убираться побыстрее, пока остальные не сбежались на звук выстрела, но прежде вытащить стрелу из убитого, она ещё пригодится. Простите меня, мама и папа, за то, что не могу заняться вашими похоронами сейчас. Вы ведь не хотите увидеть меня мёртвым, лежащим рядом с вами?

Он подошёл к трупу убитого незнакомца, тот лежал, широко раскинув руки, рукава куртки были закатаны, и на предплечье его руки была видна татуировка. Рядом валялся пистолет, но всё внимание Рихарда сосредоточилось на стреле, вонзившейся в глаз. Пришлось повернуть голову еще не остывшего трупа, чтобы посмотреть, где находится наконечник. Он торчал, высунувшись почти полностью из затылка, окровавленной пирамидкой. Делать наконечники такой формы было идеей отца.

Идея вытянуть болт за древко оказалась невыполнимой. Наконечник слишком плотно сидел в кости черепа, провозившись над ненавистным трупом несколько минут, юноша услышал голоса, звавшие, по-видимому, убитого. Голоса приближались и становились всё громче и громче. Так и не вытащив стрелу, Рихард огляделся вокруг, и взгляд упал на пистолет, лежащий неподалёку. Пришло время скрываться, шансов уцелеть у него не было, в схватке с вооружённым врагом у него не было шанса. Подобрав пистолет, он на ходу сунул его в свой рюкзак и побежал к лесу, все тропы которого были известны. Вот уже и спасительный лес, голоса перешли в крики, видимо, нашли убитого. Из последних сил он нырнул в спасительную тень под деревьями, остановился отдышаться. Присел и начал наблюдать за происходящим возле дома. Неизвестных было шестеро, все с ружьями. Из их криков можно было заключить, что убитым был один из главарей. Затем они перестали кричать и перешли на разговор в обычном тоне и принялись решать, что делать дальше. Совещание длилось недолго, но из сказанного Рихард понял, что они являются одним из отрядов барона, управляющего местностью внизу, и посланными для захвата свободных людей в верхних деревнях. Его деревня являлась последней из нескольких в округе, и они понесли потери. Отец оказал сопротивление, убив двоих, а мама раскроила череп ещё одному, прежде чем была застрелена. Отец же в результате сопротивления был ранен, и не желая быть захваченным, предпочёл сгореть вместе с кузницей. Бандиты и не подозревали, что разговор был услышан убийцей главаря. И продолжали вслух высказываться о своих дальнейших действиях о том, что подождут собак и с ними отловят виновника в убийстве уважаемого главаря. А дальше пошли фантазии о способах казни. Юноша не стал дожидаться появления собак и потихоньку покинул своё убежище, решив по руслу ручья спуститься до его впадения в более крупную речку, а далее подниматься вверх в горы. Спуск не занял много времени, река в это время года обмелела и не представляла большого препятствия для подъёма. Пришлось для запутывания преследователей спуститься вниз по реке, а там сделать ложный выход с петлёй, для опытных поводырей собак эта проблема решаема быстро. Но это надо сделать для задержки преследователей, а там наступят сумерки. Далее он должен подняться по реке до её истока и далее на отвесные скалы, тогда есть надежда оторваться от преследования. Первые лучи солнца уже стали прорезать осеннюю голубизну неба, когда беглец достиг подножия отвесных скал. Присев на ближайший камень передохнуть от ночного марафона, в течение которого пару раз слышался лай собак. Он оторвался от погони на некоторое время. А сейчас предстояло выбрать такой маршрут, где не пройдут собаки. Жаль времени в обрез, придётся идти первым попавшимся маршрутом. Перекусив наскоро кусочком вяленного мяса и утолив жажду в первом попавшемся ручье, коих было несколько, весело журчавших посреди камней. Но пора и честь знать, предстоял сложный подъём без страховки. Но ему, выросшему у подножия довольно высоких гор, с ледниками на вершинах, которые с детства облазил, пропадая все дни летнего сезона на скалах. Подъём начался довольно легко, несмотря на ночную усталость, добравшись до первого уступа, решил немного передохнуть, лая собак не слышно, – значит, преследование ещё далеко, и есть шанс добраться до верха скального массива и уйти дальше незамеченным. Но надо поторапливаться, как не хотелось посидеть наверху и любоваться живописными видами сверху. Вот и следующий выступ. А за ним почти вертикальная щель, очень удобная для подъёма. Где-то очень далеко послышался лай собак, значит, отдохнуть не придётся. Вот и следующий выступ, сердце бешено колотилось, но останавливаться нельзя, пришлось втиснуться в щель, уходящую вверх под небольшим углом, это давало возможность ускорить подъём. Собаки наконец вырвались из леса и огласили своим лаем окрестности, за ними поднялось несколько бандитов с винтовками. Один из поднявшихся первым, здоровенный детина с длинными рыжими волосами, по-видимому, главарь, начал осматривать скальный массив, приложив руку ко лбу в виде козырька от лучей солнца, только что выскочившего из-за заснеженных вершин. Рихард посильнее вжался в расселину, таким образом его не будет видно. Ему был слышен весь разговор внизу, хотя и вёлся он на французском языке, а его он отлично знал от отца так же, как немецкий, который усвоил от матери. Прошла целая вечность, прежде чем раздался хриплый голос: