Ира поднялась с Женечкиных коленей. Он схватил её за руку.

– Палладина, неужто ты думаешь, что я позволю тебе самой заниматься глобальными закупками?

– Женечка, ты ведь чуть живой.

– Я чуть живой?

Женечка лихо подскочил с дивана, правда, немного покачнулся, но выглядел очень даже обнадеживающе.

– Ну что, такси или по проходам?

Ира мельком глянула на Зива и Лоренца. Те еле заметно кивнули.

– По проходам! – с вызовом ответила она.

– Кто ведёт? – спросил Женечка.

– Я! – уверенно заявила Ира.

– А умеешь? – со смешком поинтересовался Женечка.

– Наверное, да. – Уверенности в Ирином голосе заметно поубавилось.

– Тогда давай-ка я поведу. А то народ почём зря перепугаешь.

– Знаешь, а Татьяна Николаевна меня не испугалась.

– Ну да! Ты ведь перед ней из ниоткуда не выскакивала.

– Я что, перед тобой из ниоткуда, что ли, выскочила?

– Палладина, никогда не думал, что ты такая бестолковая. Я не о себе сейчас говорю. – На лице Женечки играла ехидная ухмылочка, но на Иру он не смотрел. – Ну? Уразумела?

– Во блин! Я как-то и не подумала, – в конце концов, догадалась Ира, что именно он имеет в виду.

– Поздравляю! Приехали! Сначала учил её не думать, а теперь придётся восстанавливать утраченные мыслительные процессы.

Женечка рассмеялся своим обычным издевательским смехом. Это Иру обрадовало, возвещая о том, что он пришёл в себя окончательно.

– Всё! В путь на решение продовольственной программы! – провозгласила она.

И они отправились.

Ира никогда не удивлялась находящемуся в Женечкином кошельке разнообразию монет и купюр, относящихся к различным валютам мира, зная, что он по этому самому миру немало разъезжает. А будучи далеко необразцовой хозяйкой, никогда не задавалась вопросом, откуда у него такое разнообразие продуктов, несвойственных ассортименту сочинской продуктовой сети.

Если бы пришлось решать ей, куда отправиться для решения продовольственной программы, то она выбрала бы направление поближе к одному из сочинских «Магнитов» или к рынку. Женечка мыслил гораздо шире, а именно, в мировом масштабе. Так что к концу закупок содержимое Ириного холодильника имело все шансы стать дополнительным пособием к учебнику географии.

– Да-а-а, – протянула Ира, плюхнувшись на диван после того, как их деятельность добытчиков подошла к завершению. – Мне бы и в голову не пришло…

– Даже не сомневаюсь, – перебил её Женечка, прекрасно догадываясь, что именно не пришло бы ей в голову. – Видишь ли, нужно знать не только, как пользоваться проходами, но и зачем. А в этом «зачем» вариантов бесчисленное множество. Говорят, что не боги горшки обжигают. Я бы сказал по-другому: боги горшки не обжигают.

– Ты о чём? – в замешательстве спросила Ира, сама не поняв, что напрягло её.

– Неважно, – с улыбкой изрёк Женечка и скрылся на кухне.

Пока Женечка колдовал там, Ира внимала колким замечаниям Лоренца относительно собственной непрактичности в противоположность «своему любимому Женечке».

По поводу того же прошёлся и он, внося поднос, источающий изысканный запах, способный свести с ума любого гурмана.

– Жень, с одной стороны, ты прав. Меня не осенило, что, умея пользоваться проходами, можно посещать не только сочинскую сеть розничной торговли продуктами питания. Однако, в отличие от тебя, я не владею иностранными языками, а заодно и иностранной валютой.

– Ладно тебе оправдываться. Знаешь, территория распространения русского языка охватывает всю Россию, между прочим. А ещё, его прекрасно до сих пор понимают и на всей территории бывшего СССР. А по поводу валюты, если ты, конечно, заметила, я расплачивался картой.

Беседуя с Ирой, Женечка кидал на неё лишь короткие взгляды, так же, как и во всё время их кругосветного путешествия по магазинам.

– Так! Всё! Хватит уличать меня в бытовой непрактичности. Я что, спорю что ли, что хозяйка я даже не плохая, а вовсе никакая?

– Конечно, не споришь. Однако, Ирочка, получая более широкие возможности, пытаться находить для них более широкое применение, притом в обыденных сферах, совершенно нелишнее.

– А он, между прочим, прав, – ехидно промурлыкал Лоренц.

– Вот привязался! – воскликнула Ира в притворном раздражении.

– Кто? Я? – ехидно спросил Лоренц.

– Женечка!

Интонация сего восклицания у Иры получилась многогранной, и вполне соответствовала как окончанию предыдущего заявления, вроде как обращённого к Женечке, так и ответу Лоренцу, а также началу следующей мысли:

– Как мне кажется, ты уже свыкся с тем, что увидел во мне, едва переступив порог, хоть и удостаиваешь меня пока лишь короткими взглядами. Я понимаю, что мой вопрос лежит в сфере, названной тобой «праздное любопытство», однако, оно меня так мучает. Женечка, ну, пожалуйста, ответь: что ты увидел? Ты сказал, что не знаешь. Я понимаю, что ты не в состоянии объяснить увиденное, но хоть как-нибудь описать-то ты можешь?

Женечка уставился в потолок и задумался.

– Знаешь, Палладина, в данном случае, твоё любопытство совсем не праздное. Точнее, не совсем праздное.

– Ну надо же!

– Палладина, не язви. Я готов удовлетворить твоё не совсем праздное любопытство, но небескорыстно.

– Женечка, а ты, оказывается, не лишён меркантильности.

– Палладина, я ж просил, не язви.

– Я стараюсь, но у меня не получается.

– Ладно. Я, в свою очередь, постараюсь не обращать внимания на повышенное содержание в твоей крови гормона радостной гадостности. Кстати, а ты не забываешь, что кровь-то нынче в твоих жилах течёт не только твоя?

– Спасибо, что напомнил. А что, вышеупомянутый гормон стал ещё радостнее или ещё гадостнее?

– Палладина, вот это уже праздное любопытство чистейшей воды.

– Я знаю, а посему вышеспрошенный вопрос целиком и полностью относится к разряду риторических.

– Спасибо за уточнение.

– Не стоит благодарности, Женечка. Так почём у Вас нынче удовлетворение не совсем праздного любопытства?

– Не переживай. Тебе по карману. Так что предупреждаю сразу: торг неуместен. – Женечка усмехнулся.

– Я внимательно слушаю.

– Слушай.

Женечка поднялся и начал вещать, прохаживаясь из стороны в сторону и одаривая Иру короткими взглядами.

– Так вот, твоё любопытство я отнёс к разряду не совсем праздного, исходя из того, что ты явно чувствуешь в себе кое-какие изменения. Именно поэтому к разряду «не совсем», а не к «совсем не».

То есть, ты, скорее всего, правда, может быть, и лишь отчасти, понимаешь, что в тебе стало другим. Тебе, естественно, интересно, как это выглядит для меня, тем более что, будучи не готовым к сему зрелищу, я чересчур бурно отреагировал.

– Как я понимаю, сейчас ты это сам себе всё объясняешь, – вставила Ира. – Ближе к делу! По возможности.

– Попытаюсь, госпожа Палладина. Так вот, ты, если и не знаешь точно, то наверняка догадываешься относительно причины изменений, ставших столь яркими для меня. Суть сделки заключается в следующем:

Я тебе, по возможности, попытаюсь описать, что я увидел, а ты рассказываешь, что, по твоему мнению, явилось причиной сих метаморфоз. Идёт?

– У-у-у, Женечка! А я-то думаю, и чего это моё, с моей точки зрения, любопытство именно праздное, ты удостоил чести признать не совсем праздным. Оказывается, не менее праздное любопытство обуревает тебя самого. Знаешь, торг здесь действительно неуместен. Ты слишком загнул цену. Так что сделка не состоится.

– О как!

– У меня есть все основания предполагать, что Влад, как только сдаст свою сессию и вернётся, увидит то же самое, что и ты. Я же терзаюсь любопытством не настолько, чтоб не набраться терпения и не подождать. Тем более что вернётся он со дня на день.

– Та-а-а-ак! Ну и что там тебе твоя гадюка нашипела?

Женечка, что называется, кинул на стол козырного туза, и вид имел соответственный. Даже посмотрел на Иру в упор, но долго держать так взгляд не смог. Что-то явно пугало его в ней. Может, конечно, и не пугало, но однозначно вызывало некое благоговение, с которым он не мог так быстро свыкнуться.