– Шесть, два, четыре, три, восемь? – В голосе Кларисы появились свистящие нотки.

– Это же просто цифры, – попыталась оправдаться Эля.

– Это не просто цифры, – с интонациями прокурора провозгласила Клариса. – Это комбинация от нашего фамильного сейфа!

Поздно вечером на Элис нахлынули противоречивые чувства. Они примешивались к накопившейся усталости. Не совсем физической, а больше моральной. Уже много лет Эля вела довольно затворнический образ жизни, переписывалась в основном по Сети, сведя к минимуму очные контакты. А за один сегодняшний день перевыполнила месячный план по общению в несколько раз. Ладно, Макар болтался постоянно рядом, он как бы свой, но ведь, кроме него, были и Никита, и жители деревни, и Клариса с необычным экономом, наконец. Столько разговоров и столько от них впечатлений! Разных впечатлений, пока не очень-то ясных, как бы туманных. А могло быть и ещё больше, если бы приехал Роберт, но он, видимо, так и не смог отложить свои дела в Городе.

Нельзя сказать, что в этой новой ипостаси Элис ощущала себя очень уж неуютно. Да нет. Впервые, опять же, за много лет разговоры с живыми людьми не принесли ей ожидаемого дискомфорта. Да, она устала от общения, но и только. В целом каких-то негативных реакций Эля у себя не обнаружила. Если, конечно, не считать реакции эмоциональные. Тут – да. Пришлось и злиться, и изумляться, и пребывать в растерянности, и даже впадать в нечто похожее на прострацию: особенно когда Клариса заявила про код от шифра семейного сейфа.

В этот момент Элю чуть кондратий не хватил – настолько грозно хозяйка поместья на неё наехала. Но в конце концов вроде бы разобрались, что Элис тут ни при чём, а цифры не что иное, как совпадение. Хотя весёленькое совпадение, ничего не скажешь! И вот что ещё показалось Элис странноватым. После того как Клариса увидела злополучные цифры, она словно ещё сильнее принялась уговаривать Элю остаться разбираться с коллекцией. Если в начале приватного разговора хозяйка дома соблюдала дипломатический протокол и выражалась вполне себе деловым языком, то после «инцидента» перешла на панибратский тон и всячески расхваливала данное предприятие, обещая создать для Эли исключительные условия работы. Впрочем, не уточняя, какие именно.

В итоге решено было приступить к стартовому знакомству с коллекцией завтра с утра. Час назад Эля подписала контракт, пробежав его перед этим мельком глазами. Клариса не обманула – остальные пункты (кроме неразглашения) оказались вполне себе стандартными. Эля привыкла работать с договорами, так что никаких дополнительных трудностей изучение документа у неё не вызвало. Непроизвольно она задержала особое внимание лишь на пункте «сроки и порядок оплаты». Нули в тексте завораживали. И до сих пор слабо верилось, что всё происходит по-настоящему и с ней, с обычной бедной фрилансершей. Но ошибки быть не могло – в конце контракта значились именно её реквизиты с аккуратным местом для подписи. Которую Элис и поставила, лихо закруглив изящной загогулиной.

Когда Эля передавала экземпляр документа Кларисе, та не смогла скрыть (а может, не захотела скрывать) своей радости.

– Просто великолепно, – заявила она, словно подражая своему братцу. – Очень рада, что мы пришли к консенсусу. И знайте – я вас сегодня уже никуда не отпущу на ночь глядя! У нас на днях одна машина на такой тёмной дороге в кювет съехала! Габи подготовит вам две гостевые комнаты, скромненькие, но симпатичные. Опять же, завтра не придётся тратить время на дорогу, прямо с утра отправимся в хранилище!

Подумав-прикинув, Эля согласилась. Макар для виду поворчал, но тоже уступил, правда, сообщил, что на рассвете уедет, мол, у него ужасно важные встречи в Городе.

Старинные часы на стенке показывали без пяти минут полночь, а сна у Элис не было ни в одном глазу. Эмоциональное перевозбуждение давало о себе знать. Эля лежала под одеялом на кровати в действительно уютной комнатке для гостей и размышляла о прошедшем дне. Событий и вправду случилось с ней немало.

Поняв, что в ближайшее время вряд ли заснёт, Элис потянулась к сумочке, достала свой блокнот и под светом неяркого ночника, стоящего на тумбочке, принялась листать страницы. Вначале открыла книжицу на одной из последних, где и красовались загадочные цифры кода. Она прекрасно помнила, что писала их «от балды», изучая при этом послание Кларисы. А может, хозяйка «замка» ломает комедию? И никакого кода от фамильного сейфа нет? Может, и самого сейфа не существует? Но зачем ей это?

«А затем, – сказала себе Эля, – чтобы заиметь себе психологическое преимущество в переговорах. Обескураженный и деморализованный собеседник ведь намного проще поддастся на любые уговоры, как бы чувствуя подспудно свою пусть и мнимую, но вину. Что и произошло. В итоге я подмахнула контракт. Нельзя сказать, что именно из-за этого эпизода, но тем не менее. Хм…»

Эля отвела взгляд от блокнота и глянула в окно. Но из-за включённого ночника в нём ничего, кроме размытого жёлтого пятна на чёрном фоне, не отражалось. Она вздохнула и перевернула страницу назад.

«Вот, пожалуйста, дом этой самой старосты. Я его, оказывается, нарисовала ещё раньше, чем написала цифры. Тоже совпадение? Или он настолько типичный, что к нему можно „притянуть за уши“ любой изображённый схематично частный домик?

Что-то я начинаю накручивать, – самокритично продолжила рассуждать Эля. – Господин Оккам со своей бритвой предъявил бы мне».

Но, с другой стороны, не слишком ли много косвенных совпадений?

«Так, что тут у меня ещё есть?» Эля стала переворачивать листки задом наперёд. Чего у неё в блокноте только не было! Кроме неровных, кривых отдельных деловых записей, чаще всего в сокращённом виде (например: «Коля Мих. Ст. две, а бульдоз. четыре!!!» или «обязат. проверить борцов за независ. на пунктуацию»), многочисленные абстрактные линии, геометрические фигуры, стилизованные отдельно стоящие буквы, изображения то ли кошек, то ли хорьков, слон на пол-листа, внутри которого милое женское личико. Короче говоря, полнейшая абракадабра. Некоторые рисунки и записи выполнены простым карандашом, другие авторучкой, причём местами заштрихованы (или зачёркнуты) с сильным нажимом, вот-вот прорвётся страница.

– Неплохая галерея для пациентки психбольницы, – усмехнувшись, тихо проговорила самой себе Элис.

Она захлопнула блокнот, отложила на тумбочку. Вроде бы как начинала накатывать дрёма, всё же накопившаяся усталость давала о себе знать. Эля откинулась на подушку, попялилась немного в белёный потолок и, не глядя, нащупав шишечку выключателя на шнуре лампы, перевела её в режим «офф». Комната немедленно погрузилась в вязкую, масляную темноту.

Элис полежала какое-то время с открытыми глазами, ожидая, пока зрачки хоть немного адаптируются к темноте. А потом расслабленно смежила веки.

– Рексик, Рексик, говорил же я тебе, глупое ты животное, безмозглое, – услышала она внезапно прямо, казалось бы, над своим ухом. Голос был какой-то писклявый, словно детский.

Она чуть не подпрыгнула на кровати, резко села, отбросив одеяло, и с сумасшедше забившимся сердцем стала слепо осматриваться в кромешной темноте. Потом на грани потери сознания принялась нащупывать выключатель ночника, но рука никак его не находила, будто бы он вообще «сбежал» с провода. Собираясь уже завопить во весь голос, Эля нащупала-таки шишечку, щёлкнула ею, и комнатку залил липкий жёлтый свет. Разумеется, никого поблизости не было. В такой крохотной комнате второму человеку где-то спрятаться было бы просто нереально. Если только залезть под кровать?

Элис, чувствуя, как сердце вот-вот вырвется из её грудной клетки и улетит в небеса, перегнулась вниз, но под ложем не оказалось ничего, кроме слежавшейся пыли у дальних плинтусов.

– Ё-ма-ё, – сказала она вслух, обратно разгибаясь на кровати.

Первым её порывом было позвать Макара, но, сообразив, как это будет выглядеть в середине ночи, она от идеи почти сразу же отказалась.