Отец, придерживая меня то за спину, то за шею, отконвоировал за цех в автомобиль, похожий на хаммер. Он чуть ли не лично посадил меня на заднее сиденье, как ребёнка, и наказал водиле, что тот будет отвечать за меня башкой.

Мандраж от произошедших событий накатил ударом, у меня даже руки затряслись от волнения. И только тогда пришло понимание, сколько раз я по факту сдох и скольких отправил на тот свет. Это были не угрызения совести, а сожаление за то, что всё так вышло, от чего пришлось положить столько жизней. Какая-та бессмысленная резня...

Спустя пятнадцать минут возле цеха было не протолкнуться от чёрно-синих автомобилей полиции, белой медпомощи и толп различных госслужащих. К нашей машине сразу подбежали два медика и стали лечить мои ноги своим зелёным свечением из рук. Каких-то десять минут, и даже следов от пуль не осталось. А через час отец с Григорием вернулись в машину, и мы двинулись домой.

Батя молчал как рыба и косился, то ли на меня, то ли на мою руку, а вот Григорий инструктировал, что никому нельзя знать, что меня пленили коммуняки. Просто обнаружили логово, и всё. Он лишь вскользь объяснил, что шумиха в этом деле не нужна, так как это как-то связано с разборками с Тайной Канцелярией.

А ещё это след на репутации семьи. Как это – выкрали целого третьего сына не последнего графа Империи? И похоже, в этом главная причина этого «неразглашения».

Машина подъехала к заднему выходу нашего «дворца», куда меня тайно протащили окольными путями и засунули в какое-то помещение с четырьмя служанками. После бычьего рыка отца: «Чтобы был чист как младенец», он ушёл, а на меня накинулись словно стая волчиц.

Не слушая моих доводов, что я могу помыться сам, девушки затащили меня в ванную, стянули джинсы и стали надраивать всего щётками с ног до головы. Я краснел как реальный подросток. Одна из них даже стала лезть намыленной губкой мне между ног, от чего я хорошенько шлёпнул ей по рукам, пряча свою бурную реакцию на такие манипуляции.

После мытья меня также с ног до головы натёрли кремом, обсушили тремя фенами и отвели в комнату, где на вешалках ждал костюм с галстуком и нижним бельём.

Хорошо, что дали одеться самому. Оры и угрозы на них не действовали совершенно – слово отца для них было приоритетнее моего. И ударить я их не мог…

На вопрос «А можно ли поесть?», – я неделю толком не жрал! – двое служанок повели меня на отдельную кухню, где накормили до отвала котлетами и бутербродами с чёрной, мазафака, икрой! И причём я зачерпывал её столовой ложкой из ведра! Таких деликатесов я даже в сочинском поместье не ел.

Одна из служанок ожидала, пока я закончу, и повела меня прямиком в кабинет отца. Причём какой-то другой лестницей, не центральной. От меня отстали только тогда, когда я оказался перед очами бати, Григория и… Ильи, своего старшего брата, которого я знал Александром.

С удивлённым лицом он стоял справа от стола отца и неотрывно пялился на меня своими пронзительными зелёными зенками. Одет он был в узорчатую рубашку с закатанными рукавами и в тёмные брюки. Довольно по-простому для первого наследника.

— И чего как не родной? — усмехнулся отец. — Садись, — кивнул он на кресло справа от Григория.

— Привет… Илья, — как школьник помахал я рукой, осторожно прошёл к креслу и сел.

Брат проигнорировал меня, при этом нахмурившись.

— Отец… — подал он голос. — Это точно Андрей? Он же шире меня и…

— Разумеется это Андрей! — грубо перебил его отец. — Он не вылезал из тренажёрного зала девять месяцев – Григорий свидетель! Ты что, собственного брата не признал?

«Ага! Да ты сам меня не признал, батя!» — усмехнулся я про себя.

— Это даже Авдотья подтвердила, когда… — запнулся он, поглядев на мою правую руку. — Ты не хочешь ничего рассказать, сын? — добавил отец уже мне.

— Эм… Вы видели мою… отрезанную руку? — осторожно спросил я.

— Угу… Подбросили под забор. Могу принести – сравним, — глумливо сказал Григорий.

Понятно теперь, зачем они руки отрезают. Жесть. Вот больные ублюдки…

— Не надо, — скривившись, передёрнул я плечами. — Сейчас всё расскажу…

В общем, мне пришлось поведать о том, когда и при каких обстоятельствах я получил свой сигил. А также пришлось рассказывать, что он даёт. Я не вдавался в подробности цифр и стат – вообще упустил систему уровней. Просто сказал, что моя печать, можно сказать, универсальная. Типа я могу развивать силу, ловкость и со временем приобретать возможности любых других сигилов.

Свою исцелённую руку я объяснил тем, что бандиты думали, что убили меня, но я очнулся и ломанулся в разлом второго уровня, где меня поймал, пленил и восстановил целостность тела иномирный японец.

Я даже практически не слукавил и в красках рассказал всё, что там делал. Мол, он меня обучал, чтобы я победил его и освободил от заточения. От него у меня «призрачные» клинки, – которые, оказывается, не магнитятся способностью нашего Магнито – и способность «Ауры Пустоты» с рассечением.

Григорий и отец задавали мне наводящие вопросы, на которые я охотно отвечал, хоть и немного привирал. Они даже рассмотрели в деталях мой сигил, охеревая, что он абсолютно не похож на традиционные, с латинскими письменами.

Потом они все на минуту замолчали, но тишину нарушил Илья:

— Что за сказки подростка? Таким даже второй круг не владеет! Да, печать странная, но то, что он рассказывает, для второго круга много, а для первого мало! Да и не узнаю я этого неудачника, ты хоть убей, отец! — фыркая, закончил он, косясь в мою сторону.

— Давай без оскорблений, Илья! Не узнаёшь ты, но мать и отец всегда узнают своё чадо! — недовольно вымолвил отец.

«Вообще-то только мать сходу узнала!»

— В словах Андрея я не сомневаюсь, — продолжил он. — Я лично наблюдал, как он в своём страшном облике стал шинковать вооружённых до зубов солдат, как поросят. Не надо тебе напоминать, что наша личная гвардия все поголовно с печатями силы третьего круга? — ответил отец Илье и перевёл взгляд на меня. — Продемонстрируй ему, Андрей.

Я скромно встал, активировал ауру и призвал свои клинки. Одним прыжком с сальто оказался позади брата – он с испугом отшатнулся, споткнулся и налетел на Григория, одновременно его руки вспыхнули огнём. Илья на полном серьёзе был готов атаковать.

— Илья! Успокойся! — рыкнул отец, но с опаской посматривая на меня. — Акробатические приёмы были лишними, Андрей. Выключай свою жуткую ауру, — более мягко добавил он.

Я тут же вырубил «пугалку» и спрятал клинки. Все вокруг в прямом смысле слова выдохнули. Видно, она и правда нормально так давит на мозг, даже на людей выше моего уровня.

— Отец! Он под влиянием тёмных сил! — прошипел брат, с ненавистью глянув на меня.

— Э-э… Чего? — растерялся я, оглядывая всех.

— Что ты мелешь?! — рявкнул отец.

— Культисты пользовались манускриптом тёмных, Илья, — встрял Григорий. — Ты забыл, что я бывший церковник? И всегда ношу при себе благословенный кулон Берга? — добавил он и достал из-под рубашки серебряную подвеску с большой жемчужиной в центре.

Ничего не понимая, я продолжал пялиться на них. Илья довольно быстро успокоился, увидев эту побрякушку.

— Прошу прощения. Нервы шалят, — буркнул он, а я переместился к своему креслу.

Отец после некоторых раздумий задал мне следующий вопрос:

— Почему ты раньше не рассказал, что у тебя появилась печать?

— Если честно, отец… стыдно было, — вздохнул я. — Думал, она совершенно бесполезна, только силу качать…

«А ещё боялся Шнобелевской премии. Она тут есть, я гуглил!» — добавил я про себя.

— Бесполезная… — нервно хохотнул Григорий.

— Поэтому ты хотел поступить учиться к этим… магам? — спросил отец.

— Я и сейчас хочу. Уверен, они добавят мне… более традиционных способностей, как у вас, — пожал я плечами.

В этом я уже убедился от системы. По примеру моего «Рассекающего удара», я могу самостоятельно приобрести скилы тех умений, которые смогу единожды воспроизвести.