– Совершенно верно, – подтвердил Тулл, подмигивая Виницию, который тоже улыбнулся.

Прошло пол-месяца, и хорошее настроение Тулла давно испарилось. Они без труда обогнули оконечность полуострова, хотя пережили не один, а целых два шторма подряд. Первый разорвал их недостаточно быстро зарифленный парус на лоскуты, а затем день и ночь швырял их, как лист на ветру. Трое человек упали за борт, два германских члена экипажа и один ветеран; к счастью, не погибло в пятеро больше людей. Второй шторм был не таким сильным, но он унес их в море, на восток, к скованной льдом пустыне, о которой говорил Виниций. Когда ветер и волны, наконец, улеглись, потребовалось несколько дней грести, чтобы снова увидеть береговую линию.

Моральный дух команды был низким; на скамейках гребцов раздавалось недовольное бормотание. Потасовки между ветеранами и членами экипажа грозили разразиться на каждом шагу. Тулл справился с ситуацией с помощью комбинации своих старых уловок, угрожая и уговаривая ветеранов и следя за тем, чтобы им три раза в день выдавалось вино. Капитан поступил точно также с германцами, и вместе они сохранили непрочный мир.

Погода и плохое самочувствие были не единственными их невзгодами. Однажды днем на скрытой песчаной отмели у входа в бухту корабль сел на мель. К счастью, утренний прилив на рассвете следующего утра поднял уровень воды чуть выше пояса. Благодаря тому, что каждый человек на борту, включая Азмелькарта, стал толкать судно, им удалось его освободить. Это произошло не так уж и быстро. Подобно волкам, почуявшим раненого оленя, воины местного племени стали гнаться за ними от берега на десятке небольших суденышек. Забыв о неприязни и конфронтации, ветераны и германские матросы гребли так слажено, что увели корабль за пределы досягаемости местных жителей.

Испытывая нехватку съестных припасов из–за потери за бортом и порчи от соленой воды, они сошли на берег после дня  плавания к югу от залива с песчаной отмелью. Водой в источнике они пополнились, но отправленные на охоту люди вернулись всего с несколькими птицами. С урчащими животами, недовольные, они были вынуждены снова выйти в море, когда на берегу появилась пара молодых людей с рыболовными сетями. Обратившись в бегство при виде корабля, они  обязательно вернулись бы с вооруженными воинами, как сказал Тулл  Азмелькарту. К его чести, финикиец не стал спорить.

На следующий день, добравшись до известного капитану прибрежной деревни, они обменяли немного глиняной посуды на пару овец, которых быстро разделали и приготовили на костре. Настроение у всех поднялось, когда они утолили свой голод и жажду с помощью дополнительного количества вина. Слепому было очевидно, что обильный запас – на чем настаивал Тулл перед отъездом из Ветеры – жизненно важен в такие моменты, но это не помешало Азмелькарту стать похожим на чернослив, когда вино стали разливать второй и третий раз. Только вмешательство Виниция сдержало Тулла ударить финикийца, когда тот пришел скандалить.

– Эти люди слишком много пьют. Не забывай, кто тебе платит, – пригрозил Азмелькарт, сверкнув острыми, как у крысы, зубами в сторону Тулла, как грызун, загнанный в угол. – Я!

– Почему бы тебе не подумать о том, кто вскоре будет защищать твое горло, когда его захотят перерезать  из–за серебра в твоем кошельке, – прорычал Тулл в ответ.

Взгляд Азмелькарта стал ядовитым; он впился взором в Виниция, который, не желая идти против Тулла, пожал плечами. Затем торговец отправился к германским членам экипажа, ища у них поддержки, но те довольные вином и признавая лидерство Тулла и умение его людей обращаться с оружием, не очень-то его и слушали.

Между Туллом и Азмелькартом возникло неприятное напряжение. По мнению Тулла, это было похоже на запах в нужнике, когда канализация забивается экскрементами. Однаков его случае не помогла бы ни промывка труб десятком ведер воды, ни проветривание воздухом. Азмелькарта придется терпеть, пока они не достигнут места назначения – слава богам, всего в дне пути отсюда – где он начнет заниматься своими делами. Только после этого корабль сможет вернуться в Ветеру. Тулл уже решил, что все время будет находиться на носу, независимо от погоды.  Азмелькарт укрылся в своей палатке на корме, и там оставался все время.

«Если избегать встреч с финикийцем, это все, о чем ему нужно беспокоиться до того момента, как он снова увидит Сирону и Артиону, –  решил Тулл, – то это будет считаться небольшой жертвой».

Они прибыли на место на следующий день, подгребая туда по спокойному морю. У всех было хорошее настроение, даже у Азмелькарта. Небольшое по римским меркам поселение, тем не менее, было самым большим, которое они видели с тех пор, как покинули Ветеру. Оно раскинулось вдоль береговой линии, представляя собой скопление низких зданий, окруженных частоколом. Дым поднимался к небу от сотен костров; запах тухлой рыбы и человеческих испражнений наполнял липкий воздух. На каменистом берегу на небольшом расстоянии друг от друга были построены две грубые пристани; к ним было привязано по меньшей мере с десяток судов. Еще больше покачивалось на мелководье по обе стороны. Большинство, по–видимому, были торговыми судами, остальные небольшими суденышками, используемыми местными жителями для рыбной ловли. Дети играли на берегу; у небольшого ручья, впадающего в море, женщины стирали и выбивали одежду на камнях. Седобородый старец склонился над рыболовной сетью, заделывая дыры.

– Не похоже, чтобы здесь было что–то особенное, – сказал Тулл.

– Это не так. – Каким–то образом Азмелькарт материализовался рядом с ним. Глаза финикийца заблестели. – И янтарь, и меха здесь самые лучшие в этих местах.

– Сколько времени тебе понадобится?  – спросил Тулл, довольно вежливо.

– Это зависит от янтаря и мехов, –   беззлобно ответил Азмелькарт.

– А если хорошо подумать? – Тулл представил себе, как трудно ему будет. Между германскими членами экипажа, исчезнувшими в тавернах, и ворами, пытающимися проникнуть на корабль, у него почти не будет отдыха, когда они пришвартуются.

– Два дня,...  может быть, три. – Азмелькарт бросил на него тяжелый взгляд. – Мы останемся, пока я не закончу свои дела и не останусь доволен.

Тулл ответил ему пристальным взглядом: – Или пока я не почувствую угрозу опасности, чтобы уйти.

– Мы не на войне. Угроза здесь может исходить от грабителей и мелких воришек, а не от вооруженных людей, – с усмешкой сказал Азмелькарт. Он не стал дожидаться ответа Тулла, вместо этого втянув капитана в дискуссию о том, сколько места для мехов он может выделить на корме и между скамьями для гребли.

Раздраженный тем, что он позволил торговцу одержать верх в споре, Тулл позаботился о том, чтобы все ветераны знали, что нужно будет надеть доспехи и оружие, как только корабль будет пришвартован. – Я хочу, чтобы вы были готовы ко всем неожиданностям в любое время, – сказал он им. – Каждый должен даже спать в своей кольчуге, пока я не разрешу ее снять.

Никто не стал спорить, даже Катон.

По указанию косоглазого человека, вышедшего на веслах навстречу кораблю, – как он утверждал, начальника пристани, – они пришвартовались в конце самого западного причала. Позиция понравилась Туллу; она позволяла быстро отступить, если в этом возникнет необходимость.

Азмелькарт взобрался на грубо сколоченный настил еще до того, как была привязана последняя веревка. Тулл был готов. – Катон. Эврисакий. Улыбка. Луций. Медведь. Магнус. Фенестела. Все на причал!

– Но, Тулл … — начал было Виниций.

– Что, ты собираешься делаешь? – На лице Азмелькарта отразились боль и недоумение.

– Создаю тебе достойный эскорт, – сказал Тулл.

– Это торговое поселение, а не вражеский лагерь. Если я войду туда с восемью людьми за спиной, каждый подонок на многие мили вокруг узнает об этом к ночи. Они подумают, что у меня при себе огромное состояние в серебре. Если корабль не разграбят здесь, на нас нападут при первой же возможности, как только мы отправимся домой. – Презрение сочилось из голоса Азмелькарта. Он улыбнулся Туллу, но в его улыбке не было доброты. – Двух человек будет достаточно. Ты и еще один.