Амирспасалар рассчитал правильно. Утром, когда всадники выехали на поле, витязь Кольчужной Сетки выехал на поле вместе со всеми. Как все, он держал в руках согнутую на конце углом длинную палку-човган для игры в конный мяч. Простые люди гоняли мяч пешими, знать – не слезая с коней. В остальном правила были схожими. Турьи рога пропели сигнал. Распорядитель взмахнул жезлом. И началась великолепная и увлекательная игра – цхенбурти.

О достоинствах игрока судят по ловкости взмаха и точности удара, но важнее всего искусство, с которым наездник мгновенно справляется с разгорячённым конём. Шота казалось, что Аргентум чутьём угадывал его волю. Конь нёсся вперёд, поворачивал или отскакивал в сторону, словно сам норовил ударить копытом по стремительно мчавшейся цели.

Один за другим Шота забил два мяча в ворота противника.

– Победу, Шота! – кричали зрители.

– Победу, Шота! – крикнул вместе со всеми амирспасалар.

Он стоял, как вчера, на почётном месте, слева от кресла царицы цариц, но предпочёл бы покинуть помост, расцвеченный праздничными нарядами, сбросить шёлковый ахалух и в простой чохе с короткими рукавами нестись на коне по полю, бить с размаху човганом. Закарэ тревожило обещание Тамар исполнить любую просьбу победителя. В благородстве помыслов витязей, чьи высокие имена всем были известны, сомневаться не приходилось. Однако вряд ли добрую цель преследовал тот, кто явился сюда с риском для собственной жизни и скрыл лицо под чабалахи.

– Победу, Шота! Победу!

Если бы Закарэ знал, какую награду задумал просить Шота, он не кричал бы с таким воодушевлением.

Конь прянул в сторону. Шота изогнулся, ударил, словно пустил мяч из пращи. Витязь Кольчужной Сетки перехватил мяч, ударом сплеча отправил вверх. Шота подоспел к месту падения первым. Човган взвился – мяч полетел прямо в ворота.

– Живи вечно, Шота! Славься, месх-победитель!

Распорядитель состязаний вручил Шота саблю с алмазами и бирюзой по всей рукояти.

Две награды завоевал Шота, одну – витязь Кольчужной Сетки. Оставалось последнее состязание: кабалахи – стрельба из лука в цель на скаку.

Слуги поля вынесли шест с установленной наверху медной чашей. Витязи отъехали на короткую сторону поля, к шатрам. Взмах жезла возвестил начало. Кони помчались поочерёдно, без перерыва. Всадники на скаку вскидывали луки, целились, пускали стрелу в сверкавшую на солнце цель. Задача в том заключалась, чтобы сбить чашу с шеста. Стрелы неслись одна за другой, задевали чашу костяным оперением, царапали выпуклые бока. Но чаша упрямо держалась за шест. Вскоре всё поле было усеяно стрелами, не принёсшими никому удачи.

Витязь Кольчужной Сетки натягивал лук последним. Он далеко отвёл тетиву, пустил стрелу быстро, небрежно, почти не целясь. Раздался глубокий протяжный гул. И вот ужа меткий стрелок держит над головой упавшую в руки добычу.

– Слава могучей стреле!

Крики раздались и быстро умолкли. Всех поразила одна и та же мысль: Шота и витязь Кольчужной Сетки поделили победу поровну. Кому же выпадет честь получить награду из рук царицы цариц?

Распорядитель приблизился к креслу Тамар, положил жезл к подножию. Это был знак, что не берётся он сам решить судьбу состязаний и полагается на высшую волю. Мало кто мог услышать, что сказала царица цариц. Увидели только, как отшатнулся распорядитель с выставленными вперёд руками. Амирспасалар сдавил рукоять сабли. Давид Сослани приподнялся с кресла. Было похоже, что государь просил о чём-то супругу, но ему отвечали отказом.

Много раз затихало поле за эти два дня. Теперь наступило время затаить даже дыхание.

Распорядитель вышел на середину. Голосом, в котором слышалась дрожь, проговорил:

– Витязь Кольчужной Сетки получает в награду саблю, ценностью равной той, что получил Шота Руставели. Главная обещанная награда достанется самому меткому и сметливому стрелку. Он должен пронзить стрелой яблоко в руке всеблагой Тамар. Так царица цариц рассудила, такова её воля.

Помощники распорядителя повторили неслыханное.

Витязи спешились, как ядовитых змей, отбросили в сторону луки, высыпали из колчанов стрелы. Только витязь Кольчужной Сетки продолжал держать лук.

Высказать общую волю взялся Саргис Тмогвели, потомок Фарсмана Тмогвели, погибшего в борьбе с завоевателями-сельджуками. Могила героя в пещере близ Тмогви почиталась всеми святыней. Упав перед царицей цариц на оба колена, Саргис проговорил:

– Ни у одного из нас не дрогнет рука, если прикажет светозарная повелительница лишить самих себя жизни. Её же бесценная кровь, пролитая даже по воле случая, навлечёт вечное проклятие на нас и наших детей. Мы, рабы богоподобной царицы, молим её отвратить от себя и от нас роковую опасность.

Тамар покачала в ответ головой.

Дрожавший от ужаса распорядитель был вынужден повторить призыв к безумной затее. И тут все увидели, что витязь Кольчужной Сетки начал оттягивать тетиву. Лук дугой изогнулся в крепких руках. Стрела примерилась к цели.

– Не сметь! – выдохнуло поле.

Давид Сослани вскочил, чтобы прикрыть собой Тамар. Амирспасалар выхватил саблю.

Но витязь сам в бессилии опустил руки. Бычья жила тетивы распрямилась. Стрела упала на землю.

Шота стоял рядом. Он поднял стрелу, сказал:

– Прости, что забираю победу, как эту стрелу. Я сложил бы награду к твоим ногам, если бы не долг перед одним человеком. Он находится в заточении.

– Также верного друга хотел выручить из неволи, – проговорил витязь Кольчужной Сетки и отвернулся.

Со стрелой наперевес, как с копьём или дротиком, Шота поднялся на ступени помоста, приблизился к Светозарной и, придержав в её руке яблоко, с силой вонзил бронзовый наконечник в жёлтый от спелости плод.

Он сделал это и только тогда упал на колени.

– Рустави! Рустави! – понеслось по полю. Казалось, вместе с людьми победителя славили небо, солнце и горы.

– Встань, Шота Руставели, доблестный воин и мудрый поэт. Ты один догадался, что не назначила я расстояние, с которого должно направить стрелу, – весело проговорила Тамар.

От радости нежные щёки покрылись румянцем, глаза под частоколом ресниц заискрились, уголки пухлого маленького рта приподнялись в улыбке. «Слепцом родился и незрячим покинет мир каждый, кто не видел лучезарной красоты Тамар», – любили повторять во всех семи землях.

– Разум большая сила, чем сила рук, – продолжала Тамар, когда Шота поднялся. – Догадка, осенившая ясный ум, привела героя к победе, и я тороплюсь услышать просьбу победителя, чтобы порадовать себя её исполнением.

– Пусть простит царь царей, если произнесёт верный раб недозволенное, – сказал Шота и посмотрел на Закарэ. Он знал, какую бурю поднимет сейчас в душе амирспасалара, но было бы против чести и совести поступить по-другому.

– В крепости Верхняя заключён узник, – продолжал Шота твёрдо. – Его обвиняют в грабеже и бродяжничестве, хотя грабителей держат в тюремных ямах, а не в крепостных башнях. Этот человек спас мне жизнь, и я припадаю к стопам царицы цариц, моля вернуть ему самое дорогое, чем обладают люди, – свободу.

– Твоё благородное сердце бьётся не для себя – для других, – произнесла Тамар. – Надеюсь, амирспасалар, – обратилась она к Закарэ, – мы не заставим победителя повторять свою просьбу дважды.

– Желание царя царей для всех нас – закон, – с поклоном ответил Закарэ. – Однако мне придётся молить победителя умерить своё нетерпение и подождать до завтра. Начальник крепости Верхняя – гость нашего праздника, и, справедливости ради, за которую ратует победитель, не стоит лишать старого воина удовольствия разделить с нами веселье. Завтра Реваз Мтбевари вернётся в крепость и отдаст нужные распоряжения. До той поры сами стены и башни Верхней ручаются за безопасность узника.

Закарэ нуждался в отсрочке, хотя бы на день. Сегодня, самое позднее завтра, витязь, закрытый кольчугой, окажется у него в руках. Вот тогда пусть поэт забирает своего подопечного. Едва двор покинет Тмогви и переедет в южные замки, место в крепости Верхняя навечно займёт другой, более важный узник. Не придётся ему больше тревожить установившийся в государстве порядок.