Собственно, ведьмы, ворожеи и колдуньи – в отличие от волшебников и чародеев мужского пола – упоминаются в Библии короля Якова не более дюжины раз. Первое такое упоминание можно найти во Второй книге Моисеевой: Исход 22:18 «Ворожеи не оставляй в живых»[8]. Эта заповедь – прямое и недвусмысленное обоснование смертной казни для ведьм, почему-то приведенное в Священной Книге без каких-либо разъяснений или комментариев, – вклинилась между требованием обязательного выкупа за невесту и запретом скотоложства под страхом смерти. Ведьма (она же колдунья, ворожея – в зависимости от стилистики русского перевода – примеч. пер.) объявляется вне закона, однако ни в данном стихе 22, ни во всей Книге Исхода не дается определения того, кто она такая и какие ее действия могут считаться чародейством. Строго говоря, если ориентироваться на оригинал, пол «ведьмы» (ворожеи, колдуньи) не указан – то есть ее половая принадлежность определяется исключительно авторами переводов.
Более детальное описание появляется позже – только в Пятой книге Моисеевой. См. Второзаконие, 18:10–12:
«…не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов[9], волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их от лица твоего: будь непорочен пред Господом Богом твоим…»
Этот текст – совет сынам Израилевым, суть которого состоит в следующем: священники не должны повторять неодобренных религиозных ритуалов, с которыми они сталкиваются в землях, куда Господь посылает их. Второзаконие ставит ведьму – в данном случае и переводе «ворожею» – в один ряд с проповедниками девиантных религиозных культов, инакомыслящими, теми, кто вопрошает мертвых («некромантами», если буквально следовать греческому оригиналу), теми, кто занимается магией, астрологов и предсказателей, утверждающих, что видят будущее.
Основные опасности ведовства, как следует из контекста, носят двоякий характер: в первую очередь, колдовские действия выходят за рамки санкционированной религиозной обрядовой структуры, откуда логично следует тезис: «Мы, богоизбранный народ, так не поступаем». Определение ведовства как целиком негативного качества («Мы так не делаем!») весьма характерно. Отрицание полностью распространяется на любые утвердительные грамматические структуры в образной системе языка Второзакония (например, на прорицания как конкретные действия). Соответственно, появляются все предпосылки для такого описания ведовства, которое может видоизменяться по воле любого «охотника на ведьм», вне зависимости от ситуации, внешних обстоятельств, в которых он находится, и целей, которых он стремится достичь. В этом библейском тексте сигнальное качество ведовства – инаковость, отличие от тех, кому принадлежит религиозная власть.
Второзаконие не останавливается на приведенной выше цитате и сообщает несколько деталей, касающихся поведения ведьм и колдунов. Эти подробности имеют особое значение, поскольку создавали готовую основу для обвинений, выдвигавшихся в XVII–XVIII веках против тех, кого подозревали в чародействе. В частности, обратим внимание на «обаятеля, вызывающего духов». Темный символ «духа-помощника», или «фамильяра», со временем превратится в черного кота – неизменный атрибут «ведьмы по-голливудски». Идея общения с потусторонним миром станет ключевым идентификатором ведовства для людей раннего нового времени и основанием для преследования ведьм и колдунов в Европе и Северной Америке. Тема обязательного наказания за колдовство во Второзаконии вновь возникает в истории правителя Иерусалима Манассии, 2-я Летопись, 33:6:
«Он же проводил сыновей своих чрез огонь в долине сына Енномова, и гадал, и ворожил, и чародействовал, и учредил вызывателей мертвецов[10] и волшебников; много делал он неугодного в очах Господа, к прогневлению Его…»[11]
Манассия сделался хуже язычников, ибо не должен был оспаривать обычаи, учрежденные Господом. К счастью для Манассии, он, испытав мытарства, смирился, простерся перед Богом и увидел, что стоит на неверном пути в делах своих. Колдовство в данном контексте рассматривается скорее как вопрос приверженности установленным обрядам или их отрицания, а не как определенный набор девиантных практик. Степень Господнего недовольства уточняется и усиливается обозначением конкретного риска для лица, впавшего в ведовство, но при этом мы как читатели опять не получаем четкого понимания того, кто же такие ведьмы и колдуны.
Раз Библия не дает нам недвусмысленного указания на то, как нам идентифицировать ведьму и как с ней поступить, когда она обнаружена, схоласты и теологи вполне могли взять на себя эту задачу. И они это делали! Уже в начале 17 века в Англии в сформировавшейся к тому времени религиозной и интеллектуальной среде не было недостатка в желающих заняться выявлением ведовства, и авторитетные приверженцы такого образа мысли со временем стали доминировать в общинах первых переселенцев Северной Америки.
Глава 2
Следствие по делу и суд над Урсулой Кемп, Сент-Осит, Англия,
1582
Первый закон о преследовании ведьм и колдунов был принят в Англии в 1542 году, а последний официально отменен только в 1736 году. В течение этих двухсот лет процессы по обвинению в чародействе и ворожбе проходили в Англии достаточно регулярно и в основном – в графстве Эссекс (удивительное совпадение с преобладанием таких дел в одноименном округе Эссекс штата Массачусетс спустя столетие). «Охота на ведьм» в Англии достигла своего пика в 1580-х, когда доля обвинений ведьм и колдунов достигла 13 % от всех уголовных процессов того времени. Показатель сам по себе весьма впечатляющий, несмотря на высокий процент оправдательных приговоров[12].
Наибольшую известность в Англии того времени получили слушания, состоявшиеся в феврале – марте 1582 года, когда мировой судья Брайан Дарси деревни Сент-Осит графства Эссекс обвинил Урсулу Кемп в колдовстве. В деле Кемп Дарси ссылался на закон против ведьм и колдунов 1563 года и поставил цель определить, достаточно ли собранных доказательств для того, чтобы Урсула Кемп предстала перед судом присяжных в Челмсфорде во время так называемых «ассиз»[13]. Дело Урсулы Кемп поражает необыкновенной схожестью с процессами против ведьм в Северной Америке, имевшими место гораздо позже, с точки зрения как личности обвиняемой, так и характера судопроизводства[14].
Автор приведенного ниже текста, изданного отдельным памфлетом, скрывается под инициалами «В. В.», и его личность не установлена. Вполне возможно, что перед нами – сам судья Дарси. Многие показания приведены от первого лица, включая заявления, которые были сделаны свидетелями судье Дарси при опросе один на один. В памфлете Дарси изображается убежденным и неустанным «охотником на ведьм». Из текста возникает образ крохотной общины, где давно укоренилась вражда и взаимные подозрения, разгоревшиеся с новой силой в связи с обвинениями в ведовстве, – сюжет, который будет полностью воспроизведен по другую сторону Атлантики[15].
Население деревушки Сент-Осит, как и многих других английских сельских поселений той эпохи, страдало от хронической бедности, в связи с чем между ее обитателями был весьма распространен натуральный обмен не только товарами, но и услугами в форме взаимных одолжений. Непростые социальные отношения, помноженные на старые обиды, часто вели к распрям и сварам. Раздражающее соседей неприкрытое попрошайничество и нищенство, часто упоминаемое в материалах «дела против Кемп», четко указывает на постоянную изнуряющую нужду жителей деревни, рождавшую нетерпимость.