Для деревенских ребят наступление зимы — большое событие. Поэтому в школе все разговоры только о погоде, о зиме.

Кончилась надоевшая грязная осень. Выпал снег, выглянуло солнце, и радостно стало у ребят на душе — глаза блестят, щёки румянятся на лёгком морозце.

— Зима, скоро будем на салазках кататься!

— В школу на лыжах будем ходить, я прочитал в одной книжке, как самому сделать лыжи из досок от бочки...

— Ребята, а ведь скоро праздник Октября! Надо что-нибудь подготовить к нему.

— Концерт! Концерт устроить! Стихи читать, песни петь...

— Давайте лучше поставим спектакль. Попросим помочь нам Анну Ивановну или Метрин.

— Эчан всё о спектакле, а сам всегда одних стариков играет.

— Если готовиться, то уже сейчас начинать надо.

— Эй, смотрите! Чодранурские идут!

— Вон Васлий Ялпаев... А вон Кориш Семёнов...

К школе подходили ребята из Чодранура. Кориш сиял.

— Эй, Семёнов, ты почему вчера в школе не был? Стадо пас? — ехидно спросил известный хулиган Пашка Пекпай, когда Кориш вошёл в класс. — Верно, не заметил, что снег выпал, и стадо выгнал?

— Брось издеваться над человеком!

— Пашка всегда воображает! Иди, Кориш, садись со мной, — сказал белоголовый мальчик Семон.

— Я сегодня с Йываном сяду, — улыбаясь, ответил Кориш и направился к парте, за которой сидел Йыван.

Но Йыван не пустил Кориша за свою парту.

— Уходи от меня, дырявое брюхо! Не хочу с тобой сидеть!

— Вот собака! «Не хочу сидеть»!.. — возмутился Семон. — Плюнь на него, Кориш, иди ко мне.

Кориш сел с Семоном.

— Пустила тётка? — спросил Семон.

— Пустила. Васлий помог.

— Значит, вместе учиться будем. Вчера Анна Ивановна только одну букву показывала, «п» называется. Вот такая.

Вдруг ребята притихли. В класс вошла учительница. Начался урок.

С этого времени жизнь Кориша пошла по-новому.

До сих пор он жил в постоянном страхе перед дядей Петром и тёткой Оляной и всё время думал: «Хоть бы сегодня не ругали, хоть бы не били...» Теперь он жил школой.

В школе, среди ребят, Кориш забывал все свои огорчения и, только когда приходило время идти домой, со страхом начинал думать о доме. Дома Кориш делал всё, что заставляли, только бы тётка не запретила ходить ему в школу. Отругают его, прибьют, а он думает: «Завтра утром встану, убегу в школу и целый день не услышу, как кричит и ругается тётка Оляна».

Кориш учился хорошо. Ему нравилось читать и писать. Но больше всего он любил слушать рассказы учителя.

Рассказывает ли учитель о том, как жили люди в прежние годы, или говорит о природе, или о том, как в России произошла революция, — Коришу всё интересно, всё он хочет узнать, всё понять: сидит тихо-тихо и слушает, широко раскрыв глаза.

А когда его вызывал учитель, он робел, стеснялся, но старался ответить всё, что знал.

Так растрескавшееся от долгого зноя поле, вдруг политое обильным дождём, жадно впитывает живительную влагу, а потом покрывается нежно-зелёной травой и расцветает пышными цветами.

Товарищи и учителя полюбили ласкового, тихого Кориша.

Один Пашка Пекпай, который даже своего родного деда не уважал, не давал Коришу прохода. Он завидовал Коришу, который учился лучше него, и поэтому всегда смеялся над его плохой одеждой и дразнил «дырявым брюхом».

Однажды Пашке крепко попало от учителя, и Пашка, сорвав злобу на Корише, разбил в кровь ему нос. Когда об этом узнал Васлий, он промолчал, но через неделю выступил на школыном собрании и сказал:

— Многие ребята стали плохо вести себя в школе: на уроках шумят, смеются друг над другом, ссорятся. А недавно один мальчик в школьном дворе разбил другому нос.

— Кто разбил? Кто? — закричали ребята.

— Кто разбил, тот знает... Разве годится ученикам советской школы грызться друг с другом, как кошка с собакой? Не место таким драчунам в нашей школе!

— Правильно! Надо его окоротить! Васлий, как его фамилия?

— Я так думаю, — сказал Васлий: — если он не будет больше драться, то сам признается.

Потом Васлий говорил о других непорядках в школьной жизни и о том, что их нужно исправлять. Пашка Пекпай сидел красный и надутый. В конце собрания он встал и сказал:

— Это я... Я Кориша тогда стукнул... Я больше не буду...

— У-у! — загудели ребята и рассмеялись.

— Не смейтесь, — сказал учитель старшей группы Дмитрий Андреевич. — Тут надо не смеяться, а похвалить Пашу, что он сам признался.

После этого собрания старшие ребята перестали колотить младших.

Однажды после уроков Кориш, как всегда, поджидал Васлия в коридоре, чтобы вместе идти домой. Васлий вышел из класса и, увидев Кориша, спросил:

— Ты меня ждёшь?

— Да. Одевайся скорее и пойдём.

— Я сейчас не пойду домой, у нас пионерский сбор.

— Долго он будет, этот ваш сбор?

— Нет, всего час. Оставайся, Кориш, с нами.

И Кориш остался.

«СТРЕЛА»

— Товарищи! Я приехал к вам по вопросу сдачи хлеба государству. Что-то плохо идёт в вашей деревне это дело. Вы должны сдать двести пятнадцать пудов, а на сегодняшний день сдали всего семьдесят один пуд. Не годится так, товарищи. Наше советское государство ожидает от вас хлеба, а самые богатые хозяева затягивают хлебосдачу.

Так говорил на собрании чодранурских мужиков молодой мариец, приехавший из района.

Тесная изба полна народу. Мужики жмутся на лавках, стоят вдоль стен, сидят, опустившись прямо на пол. Они слушают приезжего человека и, не переставая курят. В избе дымно, душно и жарко, словно в натопленной бане.

— Раз положено, надо сдавать. Чего тянуть зря? Я вот давно уже сдал! — крикнул оборванный, лохматый мужик.

— Правильно говорит приезжий товарищ, что богатые мужики задерживают хлебосдачу, — сказал Сапан Водыров. — Вот дядя Пётр, Сидыр и Йыван Овром ещё не сдали ни одного пуда.

— Им больше всех полагается сдать.

— Какие в нашей деревне богачи? Все мы живём одинаково! — послышался из угла голос дяди Петра. — Сколько могли — сдали, а на нет и спроса нет.

— Правильно! Что нас делить? Все мы марийцы, все середняки, — поддержал дядю Петра мужичок хитрого вида, с острой козлиной бородкой. — Мы завсегда рады помогать советской власти, мы ведь не против. Так я говорю, земляки?

В избе поднялся беспорядочный шум. Одни кричали: «Так!», другие: «Тише!»

— Кто такой этот мужик? Как его зовут? — спросил приезжий мариец.

— Как зовут? Как назвали, так и зовут...

— Кырля Онтонов его зовут... Нечего вилять.

Председатель собрания принялся останавливать расшумевшихся мужиков. Наконец мало-помалу народ утих.

— Товарищи, вы все думаете так же, как Кырля Онтонов? Все живёте одинаково? — спросил приезжий.

Все молчали. Только ещё сильнее задымили цигарки.

Вдруг Сапан Водыров вышел вперёд и начал говорить:

— Соседи, что вы молчите? Воды в рот набрали? Шумели, шумели, а теперь словно зайцы уши прижали — и в кусты! Хватит молчать, я скажу. «Все мы живём одинаково...» Да как у них повернулся язык такое сказать! Разве одинаково живут торговец Сидыр и дед Савлий, дядя Пётр Семёнов и пастух Опой? Одинаково? Отвечайте.

Народ зашумел, словно тронутый ветром ельник.

— Какая тут одинаковая жизнь!

— Сравнили волка с ягнёнком!

— Сапан всегда под людей яму копает!

— Люди, люди... А мы собаки, что ли? Богачи хлеб не сдают, а в ответе вся деревня! — сердито сказал молодой мужик.

— Чу, дурная голова, не бросайся на добрых людей! — прикрикнул на него мужик из зажиточных. — Вам надо сдать пять — шесть пудов, а мне — отдай целых восемьдесят дудинов хлеба. Понимать надо.

— Зато у тебя полный амбар хлеба.

— И соломы у меня не осталось. Иди ищи!

— А куда ты дел две большие скирды? За голенище спрятал? Знаем мы, сколько денег ты осенью выручил за них в Яранске. Хитришь, буржуй! Лиса хитра, да и та в мочальную петлю попалась.

Поднялся шум, крик — настоящая буря. Все махали руками, кричали, широко раскрывая рты и перебивая друг друга. Но в их крике нельзя было разобрать ни одного слова.