Чо прошел по противоположной стороне улицы, периодически оглядываясь по сторонам. Я сидел за рядом из трех металлических мусорных баков и наблюдал за ним. Пока что все было строго по плану. Если он двигается домой и доберется до квартиры — там его и прижму.

От этой пиццерии до его места жительства было не более двадцати минут пешего хода. Я двинулся по параллельной улице через ряд домов. На каждом перекрестке или промежутке между домами я вылавливал его силуэт, отмечая, что все идет как надо.

Подходя все ближе к его дому, Чо двигался все спокойнее и размереннее. Походка становилась расслабленнее и вразвалочку. Словно все это время ему приходилось идти в ботинках полных битого стекла или скорпионов, а сейчас сменили на мягкие домашние тапочки.

Недалеко от последнего перекрестка, за которым через метров триста-четыреста был дом Чо, он остановился, сел на лавочку и закурил. Я стоял за зданием, разделявшим две параллельных улицы и спокойно ждал, аккуратно и изредка поглядывая за китайцем.

Он не спешил и явно смаковал каждую затяжку. Мне же курение не нравилось, хотя запах хорошего табака как раз таки напротив доставлял удовольствие.

Докурив почти до самого фильтра, Чо потушил окурок о подошву кроссовок, щелчком пальца отправил его в рядом стоящую урну и развалился на лавке, раскинув руки по обе стороны.

Я почесал щеку и взглянул на часы. Время давно перевалило за полдень и к третьему клиенту сегодня я явно не успею.

Наконец он встал и пошел. Довольно быстро.

Я двинулся по параллельной улице, добавляя ходу. В конце концов решил перейти на шаг, чтобы подождать его в следующем переулке между домами за перекрестком, откуда отличный вид на вход в его квартиру.

Притаившись между стен, я стал ждать. Его не было слишком долго по моим подсчетам. Неужели этот китайчик решил заглянуть в другое место по соседству. Я аккуратно выглянул из-за угла и увидел, что он неспешно идет в сторону своего обиталища.

«Хорошо. Подождем».

Чо подошел к лестнице, что вела ко входу в его подъезд, после чего подошел до самой двери и остановился. Он постоял несколько моих ударов сердца, затем пошарил по карманам. В футболке, в джинсах. Передние, задние. Крутанулся на месте.

— Твою мать, — прошептал я, — ты что, ключи посеял от дома?

Говорил я это потому, что мне откровенно не нравилась сама мысль, что мне придется плестись еще раз в обратную сторону, пока этот полукровка будет разыскивать свои потерянные вещи.

Однако он сделал то, чего я совсем не ожидал. Он спустился по лестнице, еще раз осмотрелся, а затем направился обратно, но свернул в переулок между его домом и соседним. Такой же, в котором скрывался я.

«Может запасные ключи там прятал? — думал я. Бывает же такое, что люди вообще их кладут под коврик буквально. Хотя это уже какая-то глупость».

Я ждал его. Пять минут. Десять. Пятнадцать. Слишком долго. Я вышел из тени и неспешным шагом направился в сторону соседнего переулка. Заглянул в него. Пустота. Никого. Лучи заходящего солнечного света четко давали мне осмотреть, что вдоль стен стоят только картонные коробки и мусорные баки.

Но я решил пройтись и проверить.

Под ногами хрустел гравий, шуршали старые куски газеты и редкие осколки стекла. В мозгу опять вспыхнула картина с квартирой покойного Нанаки. Я вдохнул и выдохнул, прочищая голову. Прошлое остается в прошлом. Нужно сконцентрироваться на том, что здесь и сейчас.

Я неспешно ступал по переулку, осматриваясь по сторонам. Момент, когда за спиной прошелестел воздух, а затем обжигающе ледяное лезвие прикоснулось к горлу — остался для меня лишь мгновением.

Все таки он меня ждал здесь. Все это время. Притаился, как паук в своей норе и ждал. Треклятый параноик, когда ты меня успел заметить? Неужто все же по мотоциклу определил?

Я стоял неподвижно. Дыхание с примесью табачного запаха за спиной такое же ровное, как мое. Рука не дрожит, поставлена четко и твердо. Да, этот человек знает, что делает.

— Достал нож — режь, — сказал я.

И его рука действительно стала плавно двигаться вдоль моей гортани.

Острая грань едва касалась кожи, но даже это легкое касание мастерски заточенного лезвия смогло повредить ткань. Я не дрогнул, хотя теплая капля крови и побежала по коже за воротник. Сердце стучало в ритме кавалькады, а нервы натянулись, как стальной трос. Не удивлюсь, если у меня в этот момент зрачки расширились, но вряд ли он их видел, стоя сзади.

— Не из ссыкливых, да? — раздался его голос. Я почти не слышал акцента. Видимо, Казума сказал правду. Он действительно говорил на японском, почти, как на родном.

— Нет, — ответил я. — Так же, как и ты.

Он не вел рукой дальше, просто пытался меня напугать и я это четко осознавал. Убить члена якудзы в чайна-тауне означало одно — поднять очередной конфликт между местными оседлыми китайцами и всей якудзой в Кобе. Даже если кланы вели себя разрозненно, это не значило, что перед общим врагом они не смогут объединиться.

Смогут, еще и как. Как и в тот раз против изгнанных членов якудзы. Но это при условии, что мое тело найдут. То что искать будут — однозначно. Но вот что в голове тряслось у этого полукровки одному Дайкоку известно.

— Че те надо? Че следом ходишь? — спросил он меня, придавливая сильнее рукой, чтобы у меня не было пространства вывернуться. Хотя куда я там мог вывернуться с ножом у горла.

Значит он меня все же заметил и намеренно засиживался на лавке, картинно курил и тянул время. Параноик-параноиком, но очень глазастый, не смотря на то, что разрез у него был уже, чем у меня.

— Поговорить хотел, — сказал я спокойно, глядя перед собой.

Он не рискнет. Не пойдет на это. Я был более, чем уверен. Не потому, что не хватит духу убить человека, нет. Он просто не захочет снова бежать из страны по многим причинам: нет денег, нет сил да и банально — куда дальше? Через Тихий Океан в Америку? Сомневаюсь, что на этот раз надувной матрас сможет ему помочь.

Но было в этом китайце что-то такое, что мне импонировало. Дерзость. Самоуверенность. Сила духа. Воля свободы.

Кто-то скажет, что он трус, потому что сбежал со своей родины. А я скажу, что нужно иметь недюжинное мужество, чтобы бросить родные земли и начать все сначала. С чистого листа. В другой стране. В чужой культуре. А тем более, когда вокруг все будут воспринимать его как чужака, потому что он полукровка. И у Чо это было написано буквально на лице.

— Тогда я задам свой вопрос снова. Че те надо?

— Ты же наполовину японец? — спросил я прямо и не прогадал. Он даже дышать перестал на мгновение, а затем снова чуть не взорвался.

— Откуда ты знаешь, а? На кого работаешь?

— Не суть важно. Я знаю, что ты должен кучу денег одному местному ростовщику. И знаю, что ты наполовину японец. Так что, Чо Доу, поговоришь со мной, как принято у нас тут, раз ты находишься на этой земле, а не как там у Шина.

Я намеренно сказал «Шина», чтобы позлить его. Где-то там на подкорке мозга я выловил это оскорбительное для китайцев слово, возникшее еще за времена правления императоров.

Он толкну меня в спину, отпихнув от себя. Я сделал два шага вперед и развернулся в его сторону. Что ж, вывести его из себя проще, чем кажется. Но тот факт, что он уверен в своих силах меня тоже радовал.

Я определенно должен его завербовать. Эта мысль если и витала в виде несформированной идеи, то сейчас окрепла и осела.

Он сложил нож и сунул его в задний карман, после чего выставил руки перед собой, заняв какую-то неизвестную мне боевую стойку. Я ухмыльнулся. Он позволил себе пугать меня.

Настал мой черед вытащить козырь в рукаве. Резким движением я вынул пистолет, который все это время болтался у меня за поясом и передернул затвор.

Он дернулся было бежать.

— Не советую, — сказал я с примесью стали в голосе. — Есть прекрасная старая пословица: не ходи с ножом на перестрелку. Я не могу быть спокоен до тех пор, пока ты прячешь его у себя в кармане. Вынь и положи на землю. А затем толкни в мою сторону.