Зайдя в кабинку, я сунул руку в карман и выудил оттуда пачки с банкнотами, которые тут же стали растворяться в руках. Закрыв глаза, я сосредоточился и снова нашел параметр удачи, вложив в него все накопленные средства, оставив часть для того, чтобы не умереть от проклятья Дайкоку.

Все прошло гладко и без происшествий. Я ополоснул руки в раковине и лицо, после чего обтерся одноразовыми сухими салфетками.

Кирико все также ждала меня на выходе.

Я мысленно готовился к самой опасной части своего плана. Если допущу ошибку — могу поплатиться жизнью. Потеря денег — это меньшее, чего мне стоит опасаться. Игры с якудзой никогда ничем хорошим не заканчиваются. За эти полгода я лишь несколько раз участвовал в крупных делах семьи. Но и этого мне хватило, чтобы понять — это не те люди, которые способны на пощаду.

Отступать было поздно, да я и не собирался давать задний ход. Как раз наоборот — меня переполняла решимость.

— Идем, — сказал я и, взяв Кирико за руку, потянул в сторону игровой зоны. — Покажи мне тот столик, за которым было четыре члена якудзы.

Вот теперь начинается настоящая игра!

За столом действительно сидели четверо. Их внешний вид мало чем отличался от обычных посетителей. Один в рубашке-гавайке голубого цвета с выбритой головой до блеска, второй в обычном деловом костюме нараспашку со слегка распущенным галстуком.

Третий выглядел так, словно вообще здесь очутился волей случая — обычные джинсы и красная футболка, на голове солнцезащитные очки, убраны на макушку. А четвертый строил из себя короля жизни — золотая цепь на шее, толщиной в указательный палец, перстни, пижонский внешний вид. Ни дать ни взять — мажорчик похлеще меня.

Не долго думая, я сел на свободное место. Кирико, явно почувствовав вкус своей роли, тут же уселась мне на одно колено, обнимая за шею. Члены якудзы тут же стали коситься на нас. Не откровенно, но эти быстрые взгляды были заметны. Оценивающие. Цепкие. Недобрые.

Я вытащил из кармана несколько фишек крупного номинала и посмотрел на стол. Мысленно я задавал себе вопрос: «красное или черное?» После каждого слова выдерживал паузу, прислушиваясь ко внутренним ощущениям.

И почему-то при слове «черное» внутри меня прямо резонировали и вибрировали внутренности. Или это был просто зуд от долбящей музыки, не знаю. Но вот при слове 'черное, эти ощущения усиливались.

Бросив фишки на стол, я сказал:

— На черное.

Явно понимая, что орать бессмысленно, крупье улыбнулся и кивнул мне, после чего длинной т-образной палочкой сгреб мою ставку и подвинул ее на отметку «черное». Он крутанул рулетку и через несколько секунд пустил небольшой шарик, который тут же стал бегать по лункам с номерами.

Он завораживающе отскакивал от бортов, а я просто наблюдал за ним, пока Кирико активно ерзала своей задницей у меня на колене, поворачиваясь в разные стороны и попивая свой коктейль. И делала она это намеренно или ей в голову все же ударила «отвертка» — я не знал. И не до того было.

Вращающийся механизм стал замедляться, а шарик все реже отскакивал от бортов, пока, наконец, не заскочил в одну из лунок и не остался там. Я поднял голову на висевший над нами монитор, который транслировал вид из камеры. Она же, в свою очередь, висела как раз над рулеткой, чтобы всем участникам было хорошо видно.

Черное. Тринадцать.

Кирико вскинула руки вверх и чуть не разлила содержимое своего стакана.

— Ура-а-а-а! — завопила она и я поддержал ее, перехватив за талию. Крупье, все также, с вежливой улыбкой подвинул нашу часть выигрыша, после чего моя спутница наклонилась, демонстрируя всему столу глубокое декольте, и сгребла фишки руками.

Казалось бы, трюк с переключением внимания банален и не должен работать, но глаза всех четверых и даже крупье в этот момент уткнулись прямо в вырез.

Когда Кирико подобрала фишки, начинался новый раунд. Крупье предлагал сделать ставки. Члены якудзы делали все, как мне казалось, от балды, и действительно просто создавали видимость.

Я же старался урвать максимум, но при этом сильно не подставляться. Выигрывать постоянно было просто нельзя, поскольку это сразу же вызывает нездоровый интерес.

Я после победы я дважды сделал ставки поменьше и, все также, прислушиваясь, намеренно проиграл. Таким образом я действовал и дальше. Крупная ставка — победа и две-три поменьше на поражение. Капитал потихонечку рос, но взгляды якудз все чаще переглядывались между собой и косились на меня.

В какой-то момент я понял, что надо слить намеренно часть денег, чтобы ко мне было меньше вопросов. И через несколько минут я буквально сидел уже с половиной от того, что мне удалось заработать.

— Надо закругляться, — шепнула мне Кирико на ухо. — На нас с разных сторон поглядывает все больше других мужчин.

— Может это все из-за твоего наряда? — пошутил я, но внутренне от ее слов напрягся.

— Я серьезно, — сказала она.

Я смотрел на табло и внутри себя перебирал числа. Если нам пора уходить, то самое время сделать последнюю ставку и на сегодня поставить точку.

«Один, два, три… двенадцать, тринадцать, четырнадцать… тридцать четыре, тридцать пять… тридцать шесть…»

Тишина. Ни одна цифра не отзывалась.

«Красное или черное?»

Снова тишина. Я нахмурил брови и шарил глазами по номерам, пытаясь понять в чем дело.

— Ахиро, быстрее, — снова шепнула Кирико.

— Зеро! — сказал я и выложил все наши фишки на стол. Рискованно, но никаких других объяснений я не находил. Была не была.

Шарик раскрутился. Тук-тук-тук по бортам. Время тянулось, как пузырь из жвачки «хуба-буба» розового цвета. Я наблюдал за тем, как шарик отскакивает от лунки к лунке, а этот стук отражается эхом у меня в голове. Зуд идет по всему телу.

Бум. Шарик остановился.

— Зеро! — объявил крупье и сдвинул все фишки в мою сторону.

С левой стороны меня кто-то схватил за кисть и придавил ее к столу.

— Ты не возьмешь ни единого иена. Понял? — спросил меня «мажорчик». Я смотрел ему в глаза без единой капли выражения эмоций на лице. Ни единый мускул не дрогнул.

— Руку.

— Что — руку? — спросил он.

— Убрал. Иначе сломаю.

Он смотрел на меня в упор и держал за запястье еще, наверное, несколько ударов сердца, пока не отпустил.

Кирико расстегнула сумку, а я стал спокойно складывать фишки. По итогу их даже не удалось сложить туда. Пришлось набивать по карманам. Мы встали и пошли прочь от стола. Какой конкретно была сумма выигранного — сказать не ручаюсь. Точно знаю, что много.

— Сейчас обналичиваем, — сказал я ей на ухо, — после этого кидаем все бабки тебе в сумку и идем в мужскую уборную.

— Зачем? — спросила она. — Почему не через главный выход?

— Затем, что там нас остановят бравые ребята со стволами, попросят пройти с ними и, очень вероятно, изобьют в подсобке и заберут все бабки. А тебя еще и поимеют.

Она потупила взгляд.

— А в туалете что?

— Окно, — сказал я и поставил ее сумку на кассу. — Обналичьте, пожалуйста.

Милая девушка с каре за пуленепробиваемым стеклом мило мне улыбнулась и через окошко протянула сумку. Я же продолжал вываливать фишки к ней, от чего ее безразлично-улыбчивое лицо на мгновение изменилось. Глаза расширились от удивления, но отдаю ей должное. В руки эта барышня смогла взять себя очень быстро.

Пачки купюр поступали к нам с большой скоростью. Кирико закидывала их в сумку одну за другой, словно мы были грабителями банка, а не обналичивали свой выигрыш. Я сделал вид, что поправляю шнурки на своих туфлях, и украдкой бросил взгляд по залу. Несколько якудзу уже откровенно смотрели на нас, делая вид, что занимаются своими делами: общаются, смотрят за игрой, выпивают.

У дверей на главном выходе, как я и предположил, уже стояло даже не двое, а сразу четверо молодых людей в костюмах, с рациями. Они переговаривались по своим аппаратам, явно получая указания.