Занятие оказалось значительно нуднее, чем я себе представляла. Вместо тайны на каждом клочке пергамента мы обнаружили множество торговых соглашений со всеми странами подряд. Прочитав с десяток из них, я поняла, что теряю время, перечитывая кто, кому и с каким налогом отправлял те или иные материалы на продажу или транзит. Часто встречались и устаревшие договоры о территориях, много веков как неактуальные. Брать их в руки было страшно, коричневая бумага грозила рассыпаться в пыль.

Завершали список бесполезных, но многочисленных бумаг, внутренние приказы последней дюжины Ларминских королей. Среди них мне встретился даже приказ на обустройство второго туалета для крыла слуг, датированный двумя веками ранее. И зачем было такое вообще хранить?

Спустя несколько часов я была с ног до головы покрыта пылью, тело затекло от сидения в неудобной позе, да и усталость брала своё. Я облокотилась на стену и потёрла виски, а потом уставилась на подругу и задумалась, стоит ли опять лезть к ней в душу со своей помощью. Ирмис читала очередной пергамент, сидя ко мне спиной.

— Говори уже, — проворчала она.

— Как ты? — задала я давно мучивший меня вопрос.

— Да нормально.

— Ирмис.

— Извини, что наговорила в прошлый раз глупостей, у меня всё хорошо.

— Я же вижу, что ты врёшь, — грустно сказала я, — поговори со мной, я же не чужой человек, я хочу помочь или хотя бы тебя поддержать. Не стоит всё держать в себе.

Она помолчала, а затем обернулась ко мне, а на её лице отразилось отчаяние.

— Я… просто не знаю, что мне теперь делать, как и для чего жить. Я чувствую себя куклой, которая просто выполняет поручения, пустым местом…

— А что ты хотела раньше?

Я отложила пергамент и села рядом с ней. Подруга опёрлась спиной на стеллаж и обхватила руками колени.

— Найти своё место и стать кем-то. Я хотела семью, детей, и чтоб мы с братом недалеко друг от друга жили. Он бы женился, мы ходили бы друг к другу в гости по выходным, — слабо улыбнулась она и опустила голову, — а теперь… не знаю. У низших вампиров не велик выбор.

На это мне даже нечего было ответить. Дети у неё могли быть только от высшего вампира, шанс того, что у неё сложатся отношения с кем-то из них был предельно мал, да и пары такие Кровавый Бог нечасто благословляет. С братом рядом жить они тоже не будут, если только Джаред не решит переехать в Мортвуд, что вряд ли. А потом он состарится и умрёт, а она так и продолжит жить в одиночестве.

— А с Алистером всё также плохо? — осторожно спросила я, и Ирмис тут же напряглась.

— Я не понимаю, в чём я провинилась, — тихо сказала она, — я постоянно хожу с ним в качестве помощницы, но я чувствую неприязнь. Это очень давит, но и уйти не могу, моя жизнь теперь принадлежит ему. А теперь ещё родители приедут, не хочу с ними встречаться…

Она снова отвернулась, и я отчетливо услышала всхлип. Я не знала, что сказать и снова ощутила себя виноватой. Пододвинувшись к Ирмис, я просто обняла её.

— Да ты мне смерти желаешь, — хмыкнула она.

— Мы никому не скажем, — заверила я её, — послушай, я понимаю, что ты боишься встретиться с родителями. Но подумай о том, что ты бессмертна. Настанет время, когда их не станет. И ты будешь жалеть, что не выяснила отношения и отдалилась от них. Последний раз, когда я говорила с мамой, я накричала на неё и убежала, а потом уже было не перед кем извиняться. Это гложет меня до сих пор.

— А если они всё узнают и не примут меня?

— Тогда ты хотя бы будешь об этом знать. А Алистер… я верю, что всё образуется, просто вам нужно время.

Крипта встретила меня пробирающим до костей холодом и густой тьмой, которую с трудом рассеивал даже магический свет. Стуча зубами и ёжась, я осторожно спустилась по лестнице и двинулась вдоль саркофагов и статуй, утопающих во тьме каменных сводов, а в самом конце коридора безошибочно угадывались статуи родителей и сестры. Сама того не замечая, я замедлила шаг, и эхо от цокота каблуков сменилось на легкий шелест платья по каменному полу. Остановившись около могилы сестры, я положила к ногам статуи алую розу её любимого сорта с бархатистыми лепестками и потрясающим тонким ароматом. Она не любила, когда эти розы срывали с кустов, но сегодня мне хотелось, чтобы дорогой сердцу сестры цветок был с ней.

Я посмотрела на мраморное лицо некогда прекрасной девушки и печально улыбнулась сама себе. Я не была в крипте с того момента, как мы с Син побывали во дворце, и боялась снова почувствовать пожирающую изнутри нестерпимую боль, которую невозможно было ничем унять. Я прекрасно осознавала, что моей семьи больше не было, но видеть могилы воочию каждый раз было столь мучительно, что я спускалась сюда с содроганием сердца. Но не сейчас. Удивительно, но плакать больше не хотелось. Лишь тоска холодными нитями окутывала сердце, напоминая о любимом некогда живом человечке. Но её больше не было, сестра ушла навсегда и уже не вернётся. Возможно, мне требовалось время, чтобы смириться и пережить своё горе, или найти новый смысл жить дальше, а теперь её пора было отпустить. Я положила руку на холодный мрамор статуи и посмотрела ей в глаза.

— Я всегда буду тебя помнить, Ами. Всегда. Люблю тебя, сестрёнка.

Я знала, что её дух ушёл дальше, но надеялась, что она почувствует меня, где бы не находилась её душа, как я чувствовала искорки зовущих меня. Моя частичка света будет последней, и сестра сможет спать спокойно в укутывающем душу небытие, как я когда-то.

Постояв ещё какое-то время, я ощутила знакомое тепло от разгорающегося внутри пламени и легонько улыбнулась. В такие минуты я особенно нуждалась в поддержке и радовалась, что больше не одна. Однажды ощутив узы крови, я не согласилась бы их ни на что променять, но к внутреннему теплу и свету добавилась и боязнь потери. В этот раз я уже не справилась бы, только не без него.

Маркус обнял меня сзади и уткнулся мне в волосы, я ощутила его дыхание на шее и на душе стало спокойнее.

— Пойдём, уже стемнело.

Я упёрлась затылком ему в грудь и накрыла ладонями его руки.

— Я иногда думаю, как бы всё сложилось, если бы не тот взрыв. Наверное, мы бы никогда не встретились.

— Встретились. Когда я пришел бы наконец расправиться с твоей семьёй.

— Очень романтично, — вздохнула я, — мог бы такое не говорить.

— А что? Может, у меня рука не поднялась бы тебя убить, любовь с первого взгляда и всё такое.

— Любовь, как тогда на площади у фонтана? — я выгнула бровь, вспоминая, с какой ненавистью он на меня тогда смотрел.

— Я не…

Вампир замолчал и, выпрямившись, повернулся в сторону входа.

— Сюда кто-то идёт.

— Тогда… тогда спрячься, нас не должны видеть, — замешкалась я, соображая, где лучше скрыться.

Но Маркус даже не сдвинулся с места, недовольно глядя на меня.

— Прошу тебя, просто спрячься, — взмолилась я, услышав шаги и сама.

Скривив лицо, он ушёл в тень каменной арки к саркофагу, и почти сразу в крипту вошёл Аарон.

— Что ты тут делаешь? — вот уж кого не ожидала увидеть.

— Искал тебя, — пожал он плечами, — Ирмис сказала, что ты тут.

Кое-как взяв себя в руки, я сделала непринужденный вид, надеясь, что Аарон не ляпнет ничего лишнего.

— А что ты хотел?

— Просто поговорить.

Он встал рядом и окинул задумчивым взглядом статую сестры.

— Никогда тут не был, — прервал он молчание, — еле через лабиринт прошёл. Раз пятнадцать в тупик заходил.

— Да, лабиринты они такие, — хмыкнула я.

Воцарилось какое-то неловкое молчание.

— Слушай, до меня тут слух дошёл… — замялся он, — это правда, что тебя воскресил некромант?

Мысленно я порадовалась и похлопала в ладоши. Джаред должен был якобы проговориться Аарону, и у него явно всё получилось. А значит, отец и остальной совет тоже скоро обо всём узнают.

— Возможно, — уклончиво ответила я.

— Значит, правда, — резюмировал он, — я сначала не поверил, подумал, что это шутка. Но учитывая некоторые донесения во время войны… всё складывается. А я-то думал тебя как-то хитро воскресили вампиры.